Завет Локи

При упоминании о голове моему собеседнику явно стало не по себе – это было заметно по изменившимся цветам его ауры.

– Откуда ты все это знаешь? – настороженно спросил он.

– Неважно. Знаю, и все. – Я очень старался произвести на него нужное впечатление.

Но его все сильней охватывала тревога. И тогда я решил действовать напрямик:

– Расскажи, как в твоей жизни появилась эта голова.

Некоторое время он, казалось, колебался, затем кивнул, и цвета его ауры мгновенно очистились.

– Я был математиком, – начал он свой рассказ, – профессором университета. Никаких честолюбивых планов помимо моей работы я не имел. Больше всего мне нравилось изучать квадраты чисел. Они выстраивались в такие аккуратные, такие элегантные столбцы! Я даже написал книгу об архитектурных свойствах мультипликативных квадратов комплексных чисел. А затем во время одной из прогулок я случайно нашел тот камень, наполовину зарытый в груду старой золы…

– Именно тогда-то и начались те сны? – спросил я.

– Откуда ты знаешь?

Я только плечами пожал.

– Продолжай, пожалуйста.

– Ну, сперва я решил, что просто слишком много работаю, просто переутомился. Дело в том, что мне вдруг стали сниться числа и квадраты чисел куда более сложных, чем те, что я до этого вычислял. А также некие последовательности чисел, которые, казалось, объясняли все на свете, от самого мельчайшего до самого великого. Я забросил свою книгу о квадратах чисел и начал другой, куда более значительный и объемный труд «Теория познанных миров», в котором осмелился высказать предположение о том, что, возможно, существует куда большее количество миров, чем известные нам Девять… и миры эти существуют как бы параллельно нашему собственному миру, и в них могут открываться иные возможности и найдены иные решения многих проблем – например, проблема комплексных уравнений, которая в нашем мире только еще ожидает своего решения. – Он одарил меня бледной улыбкой и продолжил: – Я понимаю, это звучит как бред сумасшедшего, но я начал представлять себе некую последовательность миров, пересекающихся друг с другом по принципу сотов и выстроенных благодаря магии чисел – комплексных уравнений, служащих символами… ну, теми символами, которые мы по-прежнему называем про себя рунами…

– А в этой твоей теории, – спросил я, – центральное место, случайно, не отведено понятию кошки в коробке?

Математик смущенно посмотрел на меня:

– Э-э-э, нет…

– Ну и хвала богам! – Я уже и так услышал достаточно. А об остальном вполне мог догадаться. В мыслях Архитектора Оракул нашел для себя точку опоры, хотя для меня так и осталось загадкой, чего же именно он стремился достичь. Тот храм явно для него важен, как важен он и для Архитектора, но, клянусь жизнью, я так и не смог уразуметь, каким образом здание, каким бы прекрасным оно ни было, способно служить конечной цели Оракула.

И я снова вспомнил те слова, которые он сказал мне в царстве Сна. Их следовало бы еще не раз тщательно обдумать, пока я буду пытаться отыскать путь к самому Оракулу. И чем больше я об этих словах думал, тем больше они становились похожими на пророчество.

Я говорю о том, чье имя неизвестно,Однако множеством имен он обладает.Мирам Порядок принесет онИ жителям их Очищенье.Он с колыбели до плиты могильнойЖивет, исполнен ярости и злобы.И вам его прощальным даром станетОтравленным питьем наполненная чаша.

С чем бы я до сих пор ни сталкивался, ничто не смогло заставить меня переменить мое отношение к Оракулу и его пророчествам. Никогда не доверяй Оракулу, как говорится; и в мои планы, насколько я мог их себе представить, непременно входило следующее: держаться как можно дальше от тех, кто пророчествует или говорит стихами (пусть даже без сопровождения лютни). Однако те слова, произнесенные в царстве Сна устами Архитектора, по-прежнему не давали мне покоя; особенно последнее предложение: «И вам его прощальным даром станет отравленным питьем наполненная чаша».

Что же это за дар? Звучит как предупреждение, но не ловушка ли это? Не мог ли Оракул неким образом предвидеть мое появление здесь? Не мог ли он хитростью и соблазном заманить меня сюда? Отбросив в сторону эти тревожные мысли, я прямо спросил:

– Где она?

Архитектор, казалось, колебался.

– В безопасности, – наконец признался он. – В полной безопасности – хранится в Большой Университетской Библиотеке.

Я не знал, что это за университет, но догадывался, что к нему, должно быть, имеют самое прямое отношение те башни и шпили, которые я заметил в самом начале.

– А почему ты ее при себе не хранишь? Ведь именно благодаря ей ты увидел во сне все это грандиозное строительство? Разве не она тебя вдохновляет?

Глаза его потемнели.

– Она шепчет.

– Вот как?

– Сперва все было хорошо, – торопливо заговорил он, – она подсказывала мне, как решить ту или иную проблему, как привлечь математиков к решению более насущных задач. Она, например, подсказала мне, как сделать, чтобы арка держалась крепче любой дверной коробки, как спланировать максимально надежное пересечение осей нефа и трансептов. Она также рассказала, как использовать руны для строительства таких вещей, о которых я никогда даже и не мечтал. Но потом она сама стала хотеть… разных вещей.

– Каких, например?

Он только головой покачал.

– Я сперва сопротивлялся, но она уже стала намного сильнее меня… В общем, я пообещал, что сделаю то, что она хочет, как только завершу свое великое творение. А потом целиком погрузился в строительство собора. Его создание обеспечило бы мне вечную славу, ибо он спорил бы красотой и величием даже с самим Асгардом. – Он помолчал. – Неужели это действительно так? – тихо промолвил он. – Неужели она – голова одного из асов?

– Не совсем, но почти, – сказал я.

– И ты явился, чтобы вернуть ее обратно? – Его вопрос прозвучал почти умоляюще.

– А ты был бы этому рад?

Он кивнул.

– В таком случае сегодня у тебя счастливый день. Но мне нужно, чтобы ты пошел со мной. Мне одному с этим не справиться.

Он снова кивнул, словно опасаясь говорить вслух. Потом все же спросил, но почти шепотом:

– А если она проснется? Проснется и поймет, что я собираюсь отправить ее отсюда?

Я призвал на помощь самую убедительную из своих улыбок и постарался его успокоить.

– Просто сделай, как я тебе говорю. Обещаю, что все будет хорошо. Между прочим, как твое имя? Я бы хотел, чтобы в будущем все непременно его помнили, как того заслуживает твое великое творение.

Архитектор посмотрел на меня и кивнул в знак согласия. Глаза у него были ярко-голубые, того холодного оттенка, каким бывает небо зимним утром.

– Мое имя Гифт, – сказал он. – Джонатан Гифт, заслуженный профессор в отставке, преподаватель математического факультета Университета Конца Света.