Завтрашний ветер

ли-то они потом удалую песню, но все же «на помин

ее души», — значит, была в их разбойных, ожесто-

чившихся сердцах христианская вина за эту персиян-

ку, из тех, кого они звали «нехристями»? Сострада-

ние, без которого немыслим человек, и есть начало

интернационализма, чьи корни гораздо глубже, чем

его название. Ожиревший, скотоложествующий Рим

придумал себе для увеселения бой гладиаторов, где

сталкивал себе на потеху вооруженных мечами несча-

стных детей разных народов, как бы видя в этих иг-

рищах живую, истекающую кровью модель человече-

ства. Но из взаимосострадания, которым прониклись

друг к другу разноплеменные гладиаторы, родилась

первая революционная интернациональная армия

Спартака, объединенная классовым прозрением —

угнетатели общие, именно это и была зачаточная мо-

дель будущего.

От армии Спартака до интербригады в Испании —

такова историческая линия эволюционного возмужа-

ния интернационализма. От взаимного сострадания,

от взаимной помощи к общей борьбе против общих

врагов — таковы были интернациональные принципы,

благодаря которым победила Октябрьская револю-

ция и благодаря которым наше разноязыкое государ-

ство вышло победителем в Великую Отечественную.

Исходя из потенциальных возможностей нашей

страны, она способна дать на своем собственном при-

мере уже зрелую модель будущего всечеловеческого

братства, если мы до конца искореним в наиболее мед-

ленно меняющемся механизме — человеческой пси-

хологии — все, даже малые, остатки чуждой приро-

де социализма национальной ограниченности. А она

иногда еще дает себя знать, проявляясь то в лож-

ных философских концепциях, лишенных проверки

социальностью, то в псевдоисторизме помпезных ук-

рашательских романов, то в стихах, бесперспективно

ностальгирующих о прошлом как о некоем едином

целом, то в размашистом общественном шапкозаки-

дательстве, то в национальной ущемленности, что

иногда перерастает в ту же заносчивость, то в по-

просту отвратительных, еще до конца не выветрив-

шихся выражениях по адресу той или иной нацио-

нальности, то попросту в пошлых, зубоскальских анек-

дотах, откровенно попахивающих прошлым. На фоне

тех гигантских преодолений, которые произошли после

Октябрьской революции, эти непреодоленности выгля-

дят особенно недопустимыми, ибо социализм и на-

ционализм есть вещи несовместимые. Социалистиче-

ская революция восстала не только против опреде-

ленной классовой структуры, но и против определен-

ной психологической структуры, одним из опорных

столбов которой является национальная ограничен-

ность. Слава богу, прошло то время, когда вульгар-

ная социология пыталась при помощи интернацио-

нализма атаковать святая святых — национальные

традиции, бестактно задевая порой самое глубокое

народное чувство. Но опасен и другой крен — когда

бережное восстановление национальных традиций мо-

жет хотя бы временно оттеснить тему интернациона-

лизма. Так же как национальные традиции, интерна-

ционализм не есть нечто временное, связанное с га-

зетной «злободневностью», с конъюнктурными повет-

риями. Интернационализм не поветрие, а ветер ис-

тории. У великих писателей всегда была не дешевая

ностальгия по прошлому, а пророческая ностальгия

по будущему. Так, преодолевая столькие националь-

ные заблуждения своего времени, тосковали Пуш-

кин и Шевченко о той эпохе, «когда народы, распри

позабыв, в великую семью соединятся...», о «семье

великой, семье вольной, новой...» Такая семья у нас

есть. Создатели народных национальных эпосов да-

же и мечтать не могли о том, что их творения вой-

дут в мировую сокровищницу культуры. Они лишь

прилежно старались сохранить среди войн и других

нравственных потрясений поэтические свидетельства

о жизни своего народа, может быть, даже не надеясь

на то, что он уцелеет. Некоторые из этих эпосов ког-

да-то поспешно назвали «реакционными». Но реак-

ционных народных эпосов не бывает. Эти эпосы за-

нимают теперь свое величественное место рядом со

«Словом о полку Игореве», нисколько не мешая

друг другу. Чувство всей нашей огромной страны не-

возможно без ощущения этого отдельно выношенно-

го, но теперь общего культурного наследия. Вариа-

ционные совпадения в этическом и фольклорном

наследии разных народов лишь говорят о неосознан-

ной, но реально существовавшей в истории духовной

близости всех угнетенных и всех людей, борющих-

ся за справедливость. Разве это не есть пророче-

ское указание из недр прошлого на возможность со-

здания единой человеческой семьи будущего, если

так невольно близки друг другу были казахские акы-

ны, русские гусляры, украинские бандуристы, так

непохоже певшие песни о так похожих страданиях

всех людей, если матери всех народов убаюкивали

всех детей разными и в то же время чем-то напо-

минающими друг друга колыбельными? Но были

внутренне похожими не только убаюкивающие пес-

ни, но и песни будящие, песни борьбы против угне-

тателей. У всего народного есть один и тот же ад-

рес — народ. Мог ли великий Абай представить, что