Зайти и выйти

– Выходит, мы всё это время были рядом с украинцами?

– Выходит, что да, - кивнул Юра.

Ближе к назначенному времени атаки, Трофимов со своими снайперами решил подняться на небольшой холм, надеясь получить с него обзор в сторону противника, откуда можно было бы вести огонь. Замполит напросился идти вместе с группой. К моменту, когда по предполагаемым опорникам противника ударила артиллерия, предваряющая атаку танков и пехоты, Юра уже обнаружил на холме несколько окопов, так же как и в лесопосадке, только недавно брошенных украинскими солдатами.

В один из окопов сложили свои рюкзаки и боезапас – ящик автоматных патронов, ящик винтовочных патронов, в котором лежали пачки к СВД, АСВКМ и «Манлихеру», а также ящик ручных гранат РГД-5 и полдюжины реактивных штурмовых гранат. Разбрелись по окопам, выискивая удобные позиции, но в пределах досягаемости имеющегося оружия, противника видно не было.

Саша Сенотрусов некоторое время лез к Трофимову с вопросами, мол, где противник и не пора ли уже начинать его убивать, но потом устроился в одном окопе с Романовым и успокоился.

Слева двигались танки и БМП, несколько первых машин открыли огонь, хотя противника видно не было – стреляли для острастки и собственного успокоения. Через несколько минут враг начал стрелять в ответ. В небе появились разведывательные квадрокоптеры. Один из них пролетел совсем рядом с позицией снайперов.

В течение двух часов впереди шёл бой: танки пытались прорваться к следующей лесопосадке, откуда в них летели противотанковые ракеты и реактивные гранаты. БМП своими 100-мм и 30-мм пушками лупили во всё, что напоминало операторов ПТРК. Всё поле боя покрылось разрывами артиллерийских снарядов и миномётных мин, которые летели с обеих сторон. Зрелище было завораживающее, и одновременно с этим леденящее кровь – каждый наблюдающий это понимал, что там, среди этих разрывов, среди огня и дыма, среди рёва танковых турбин и лязга гусениц, ежеминутно погибали люди – те, с которыми ты общался ещё вчера, здоровался, разговаривал… а сейчас их бездыханные тела, разорванные, окровавленные, лежали в земле, в лесопосадках или горели в подбитых танках и БМП.

В какой-то момент времени Сенотрусов поднял голову, услышав нарастающий свист, и тут же рывком подскочил к Максиму, обнимая его.

– Мина!

Она влетела в соседний окоп, где лежали рюкзаки и боеприпасы. Полыхнул разрыв, во все стороны разбрасывая имущество и боезапас. Между окопами был неглубокий и прямой ход сообщения, вдоль которого и пролетел осколок, попавший Саше в бок, не прикрытый броней. Замполит медленно сел на землю.

– Я триста, - сообщил он Максиму.

– Вы там целы? – громко спросил Юра.

– Замполит триста, - крикнул в ответ Романов.

Трофимов подскочил к Сенотрусову.

– Куда?

– Не знаю, - испуганно ответил он. – Был удар, и боль по всему телу прошла.

Юра быстро осмотрел раненного офицера, но руки-ноги у него были целы, голова тоже.

– Это контузия, - сказал Трофимов, и, оставив замполита на дне окопа, пошёл оценивать урон, нанесённый имуществу и боеприпасам.

В окопе ничего не было – взрывом всё выбросило. Рюкзаки были порваны в клочья, трубы РШГ были искорёжены – поднимать их было просто опасно, ящики с патронами и гранатами тоже разорвало.

– Нам здесь делать больше нечего, - Юра подвёл очевидный итог и крикнул: - Уходим!

Обернувшись, он увидел, как замполит силится подняться, но у него ничего не выходило. Трофимов вернулся, окрикнув Романова, который уже успел отбежать метров на тридцать. Вдвоём они помогли Сенотрусову выбраться из окопа, но когда Юра посмотрел на него вблизи, то стало совсем не по себе – у Александра были синие губы и совершенно бледное лицо.

– Идти можешь? – спросил Юра.

Тот кивнул.

– «Шеф», помоги, - попросил Трофимов Романова.

Вдвоём они взяли Сенотрусова под руки и побежали вниз, туда, где стояла их БМП. Однако, боевая машина, следуя приказу комбата, уже ушла, оставив на месте только Диму Мосина и Рината.

– Посмотри, - предложил Юра фельдшеру.

Сенотрусова положили на землю, сняли бронежилет и тут же в боку увидели обширное кровотечение, которое распознать ранее было невозможно – кровь оставалась под одеждой и под бронежилетом, не вытекая наружу. В аптечке «первого эшелона», висевшей на бронежилете замполита, оказались только жгут Эсмарха и советский ИПП. Пока Дима ножницами вспарывал одежду вокруг ранения, Юра достал упаковку порошкового целокса и по указанию медика стал сыпать его в рану. Кровь продолжала обильно пульсировать.

– Дима, сделай же что-нибудь! – в отчаянии крикнул Юра.

Мосин вскрыл перевязочный пакет и стал им тампонировать раневую полость, с силой прижимая образуемую тампонаду.

– Сейчас сделаем… - сказал он.

Трофимов по рации доложил «Скифу» о ранении Сенотрусова, добавив слово «тяжёлый», наивно полагая, что это сможет ускорить эвакуацию замполита на фоне той массы раненых, которая сейчас ждала вывоза непосредственно с поля боя.

– Промедол! – твёрдым голосом потребовал фельдшер.

Трофимов достал свой шприц-тюбик с наркотическим обезболивающим. Дима быстро вколол его в ногу раненого, затем стал бить замполита по щекам, распознавая признаки утраты сознания.

– Не уходи! – приказным тоном потребовал Мосин, потом повернулся к Трофимову: - Возьмите его за руку, товарищ майор! Сохраняйте с ним словесный контакт!

Юра поспешил выполнить указание медика, с ужасом почувствовав, насколько холодна была ладонь Александра.

– Саша, держись! Сейчас будет эвакуация!

Глаза раненого стали закатываться. Он то сжимал, то отпускал руку.

– Соня… Соня… - глаза его широко раскрылись, он посмотрел на Трофимова: - Юра, не бросай меня…

– На дорогу! – вдруг Трофимов понял, что нужно делать.

Именно по дороге будут возвращаться машины, выехавшие на эвакуацию раненых, и только там можно быстрее всего добиться доставки Сенотрусова на этапы квалифицированной медицинской помощи.

Раненого переложили на плащ-палатку, подхватили, понесли.

Пройдя метров двести, внезапно наткнулись на свою БМП-3, на которой ночью приехали сюда воевать. Машина горела, извергая из себя клубы чёрного дыма, через открытые кормовые и верхние башенные люки вырывалось пламя. Доносился запах горящей соляры, масла, пороха и жжёного мяса. Потрясённые гибелью экипажа, бойцы молча продолжили свой путь – в подкатывающей апатии и безразличия от череды смертельных событий.

Впереди послышался шум мотора и вскоре появился БТР-82, на котором сидел командир гранатомётного взвода. Юра вспомнил его позывной - «Пламя». Махнул рукой. Бронетранспортёр остановился – на крыше машины лежало несколько человек – раненые и погибшие.

«Пламя» с брони протянул руку, хватая Сашу Сенотрусова за одежду – совместными усилиями его закинули на крышу бронетранспортёра.

– Как там? – спросил Юра, кивнув в сторону боя.

– Жопа, - «Пламя» дал короткую, но всеобъемлющую оценку тактической обстановки.