Зайти и выйти

– Значит, командуйте! У вас есть для этого все полномочия! Если личный состав отказывается выполнять поставленные задачи, его нужно мотивировать – а уж как вы это будете делать, мне без разницы, хотите – рожи бейте, хотите – расстреливайте, война это всё спишет, но люди должны встать и пойти вперёд, и там, в селе, захватить передовой опорник.

Сержанты молчали.

– Давайте, действуйте, - сказал майор.

Елизаров смотрел на этот поучительный диалог широко раскрытыми глазами. Он, как офицер, понимал, что в боевой ситуации может так статься, потребуется не только крепкая рука в управлении, но и жёсткая рука, и даже жестокая – и рукой этой будут сержанты. Именно они являются самым последним звеном в цепочке военной иерархии, по которой реализуется воля высшего командования, направленная из уюта тёплых кабинетов, бесконечно далёких от реалий войны, в простреливаемые поля, окопы, боевые машины и оборачивающаяся в примитивное физическое принуждение смертельно уставших солдат выполнить боевой приказ. Ещё в Прусской армии бытовало утверждение, что солдат должен бояться палки сержанта больше, чем самого противника, а Жуков любил повторять фразу, ставшей крылатой – «армией командую я и сержанты» - и эти утверждения родились не на пустом месте, а были выпестованы тысячелетиями коллективных военных действий, когда для организации согласованной боевой деятельности человеческих масс требовалась суровая дисциплина и продуманная система управленческой иерархии, необходимые для успешного решения задач, поставленных перед войсками высшим руководством.

За тысячелетия система не подверглась никаким изменениям, ибо не подверглась изменениям психика человека – он остался точно таким же, каким был тысячу лет назад – жаждущим жизни, сторонящимся боли и смерти, желающим покоя и свободы.

– Смотрите, как куётся в бою дисциплина, - сказал Гусев и повёл сержантов за собой, к сидящим в сторонке бойцам.
– Ты, - он ткнул кулаком в грудь самого слабого бойца. – Встаёшь и идёшь в поле, доходишь до окопов противника, забрасываешь их гранатами. Задача ясна?

– Меня же там убьют, - упавшим голосом ответил солдат.

– А здесь убью тебя я, - сказал комбат, показав солдату бесшумный пистолет. – Выбирай – погибнуть героем, или сдохнуть трусом?

Парень смотрел взглядом отрешённого от всего человека – ему как дважды два была ясна его судьба.

– Героем…

– Правильно, - удовлетворённо согласился майор Гусев.

Сделав несколько шагов дальше, Женя остановился и шагнул в сторону, пропуская сержантов перед собой:

– Понятно, как надо? Давайте, действуйте! А я посмотрю, какие вы сержанты…

Младшие командиры топтались в нерешительности.

– Работаем! – Гусев направил пистолет на одного из них. – Ты или командир, и поднимаешь людей, или такой же солдат, как и остальные, и тогда… будешь идти вперёд в первых рядах.

– Я буду командиром, - ответил сержант и рванулся к ближайшему бойцу: - Встать! Слушай боевую задачу! – он стал входить в роль, и эта роль начинала ему нравиться, так как пришло понимание, что его место в бою находится не в первой линии, где должны быть одни солдаты, а значит, его шансы выжить кратно повышались – это и пробуждало в нём «сержанта, палки которого солдат должен был бояться больше, чем врага». – А ты – кем хочешь погибнуть? Героем или трусом?

Через несколько минут управляемость подразделения была восстановлена. Измученные, истощённые и смертельно напуганные люди уже были готовы идти хоть куда, лишь бы быстрее закончилось это мучение.

***

Оценивая складывающуюся обстановку, Михайлов сосредоточенно смотрел на карту, по поступающим докладам представляя, как развивается ситуация. Направив Гусева в остановившуюся роту, он ждал услышать мнение командира батальона, который бы прояснил реальное положение дел, из чего можно было бы делать какие-то выводы. При этом было понятно, что своими подразделениями бригада уже так глубоко втянулась в предместья Петровки, во все эти лесополки, и что их вывод на исходные позиции мог обернуться ещё большими потерями, если бы войска смогли бы проломить оборону противника и войти в село – под прикрытие находящихся там зданий и сооружений.

– «Скиф», я «Стрелец», у меня восемнадцать активных штыков, поддержите огнём, - в эфире появился Женя Гусев.

Командир бригады посмотрел на своего артиллериста, Савельев, который прекрасно слышал весь обмен, развёл руками:

– А чем я помогу?

– Дымовыми, - предложил Михайлов.

– Дымовых больше нет, - ответил Андрей. – Все истрачены на первую атаку.

Николай вышел по связи на командира танкового батальона:

– «Броня», что у вас? Когда сможете поддержать атаку пехоты на «Карася-12»?

– «Скиф», я «Броня», работать не могу, все танки поражены.

– Где твой резерв?

– Резерв на исходной.

– Выдвигай резерв, мне нужно поддержать атаку на опорник!

– Есть, сейчас сделаем! – ответил Хвостов, однако, спустя минуту он доложил: - Товарищ «Скиф», резерв уничтожен, три коробочки горят.

– У тебя в резерве было четыре коробочки.

– Да, один остался.

– Пусть идёт.

– Один?

– Да, один, - Михайлов повысил голос.

– Есть, - ответил Хвостов.

Михайлов взял в руки другую радиостанцию:

– «Стрелец», ждите группу «Востока», ждите коробочку от «Брони», после чего начинайте действовать. Коробочка поможет вам разнести огневые точки, и вы зайдёте в село!

– Есть, принял, - ответил комбат. – Арты не будет?

– Я всё сказал, - Михайлов снова повысил голос. – Выполняйте задачу!

***

Поставив задачи своим группам, работа которых предполагалась на флангах «участка прорыва», Юра с несколькими снайперами и противотанковым расчётом вышел из дома, чтобы направиться по лесополосе к месту боя. Он увидел удивительную картину: вся улица, по которой совсем недавно прошли роты, направленные на штурм Петровки, была усеяна военным снаряжением, тут и там валялись выстрелы к гранатомётам, реактивные штурмовые гранаты, шлемы и даже бронежилеты – прошедшие ночью люди освобождали себя от тяжести, облегчая себе передвижение, но обрекая себя на беззубость и уязвимость в предстоящем бою.

– А вот и ответы на многие вопросы… - сам себе вслух сказал Трофимов.

Впереди были слышны частые выстрелы и разрывы, мгла уже рассеялась, и на востоке занимался рассвет – предстоящий день обещал быть очень тяжёлым.

Юра гнал от себя плохие мысли, однако, весь его командирский опыт подсказывал, что отсутствие нормального планирования и подготовки этой операции, обернутся сегодня сотнями жизней, и совсем не фактом было и то, что врага удастся завалить количеством участвующих в бою солдат. Огрехи командования сегодня будут компенсироваться героизмом солдат и младших командиров, которые своими жизнями будут исправлять управленческие ошибки тех, для кого ошибка никак не могла стоить жизни. Таковы реалии войны, в которых солдаты, сержанты и офицеры в представлении высшего военного руководства были всего лишь бездушным расходным материалом.

Остро ощущая себя «расходником», майор Трофимов всё же надеялся, что сегодняшний день он сможет пережить. Печаль ситуации состояла в том, что за сегодняшним днём шёл день следующий, за ним – ещё и ещё. И в каждом из них жизненный путь мог завершиться, и даже, совсем не героической гибелью.

ГЛАВА 10

– «Восток», «Шеф» на связи, работаем, - Максим коротко обозначил ситуацию.

– Принял, «Восток», - отозвался Юра. – Работайте.

Трофимов со своими бойцами уже двигался по лесополосе в сторону Петровки, периодически встречая каких-то солдат, бредущими в тыл с опустошёнными глазами. Этих воинов он заворачивал обратно, чётко понимая, что мужики, растерявшиеся в первом в своей жизни бою, находили единственно возможный выход из ситуации в самовольном возвращении на исходные позиции – где никто не стрелял, и риск быть убитым сводился к нулю. Этих людей нужно было вернуть к месту боя даже не для того, чтобы они приняли участие в бою, а если уж на то пошло, хотя бы для того, чтобы привлечь их к выносу раненых. По докладам Гусева, которого Юра слышал в эфире станции, работающей на общебригадной волне, было понятно, что «трёхсотых» уже очень много, забота об их судьбе отрывала других бойцов от выполнения прямой боевой задачи, и нужно было как-то решать этот вопрос.

В лесополосе, находящейся у окраины Петровки, откуда в свою последнюю атаку ушла первая рота, стали накапливаться подразделения второго батальона, а Гусев и Васильев начали планировать вторую атаку.

Романов и Кузьмичёв, осмотревшись и освоившись, приступили к боевой работе, и буквально в течение двадцати минут смогли выбить двух наблюдателей и двух пулемётчиков – доклад об этом успехе дошёл до командира бригады и тот снова стал гнать людей вперёд, настаивая на том, что только напористый рывок позволит пробить оборону противника. Комбаты не спешили выполнять приказ Михайлова, так как обстановку видели лучше, осознавали объём предстоящей работы и лихорадочно искали возможности к успешному штурму передовой позиции.