Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
– Да нормально уже, – спрятал глаза солдат. – Поначалу-то тяжко было… Думал, все, Федюнин, отплясал свое. А сейчас уже ничего. Рука вот только… – Он покачал здоровой рукой другую, висящую на перевязи. – Не слушается, зараза. Доктора говорят: нерв какой-то зацепило.
– Ну-ка, пошевели пальцами, – потребовал офицер, и больной с видимым напряжением шевельнул скрюченной, похожей на птичью лапу кистью. – Видишь! Шевелится – значит, все в порядке будет.
– Вот и доктора говорят… Мол, тренировать надо.
– Дома и натренируешь, – подмигнул Бежецкий. – Тебе ведь не у станка стоять, не в
Федюнин вообще пригорюнился.
– Вы ребятам не рассказали, ваше благородие, что я вам там, в машине, плел?
– Ну да, только и ждал я, когда до дому доберусь, чтобы солдатам твою подноготную выкладывать. Ты в своем уме, братец? Я ведь офицер и дворянин. Ты про слово такое «честь» слышал?
Солдат промолчал.
– Так что будь спокоен, фартовый, никто ничего про тебя не узнает. Разве только сам проболтаешься по пьянке. Но тут уж вины моей нет.
– Спасибо, ваше благородие!
– Ладно, ладно… Думаешь, я твою тайну за так буду хранить?
Мысль эта осенила поручика только сейчас: а что, если…
– А что надо сделать?
– Сделаешь ты, Федюнин, вот что… Помнишь, порошок на месте падения «Святогора» нашел?
– Ну!
– Вот тебе и ну! Наркотики это. Кто-то их тайно в Россию переправляет. Вот ты, как только домой вернешься, ступай в ближайшее жандармское управление и доложи там все, как на духу. Мол, везут зелье в гробах с павшими солдатами, а поручик Бежецкий, мой командир, приказал мне все это вам передать, чтобы преступников тех…
– Так точно, – просиял солдат. – Все сделаю, как велите. Понятное дело – вам тут не след кипеж-то поднимать: еще укокают мазурики!
Федюнин забылся и снова начал сыпать воровскими словечками, но наткнулся на укоризненный взгляд офицера и замолчал.
– Вот примерно так и расскажешь. Ладно, Федюнин, пойду я. А уж меня, солдат, не подведи.
Александр встал, в кармане что-то зашуршало, он сунул руку в карман и долго непонимающе изучал вынутую на свет божий рязмякшую от тепла шоколадку.
– Вот тебе, Федюнин, презент от одной дамы, – улыбнулся молодой человек. – Только не проси – не скажу, от какой.
– Благодарствуем, – повертел в руках лакомство солдат.
– На здоровье. Ну, поправляйся давай!
Саша направился, было к двери, но солдат негромко окликнул его:
– Ваше благородие…
– Чего тебе? – обернулся офицер.
– Вы ко мне, как к человеку, – словно решившись на что-то, заявил больной. – Ну и я сволочью не буду… Зря вы в госпитале-то шмон тогда наводили – наркоту не здесь в ящики со жмурами пакуют.
– А ты откуда знаешь?
– Знаю, – туманно ответил солдат. – Сорока на хвосте принесла.
– И где же их по новой вскрывают?
– В мастерских при аэродроме, – ответил Федюнин. – Только больше не пытайте меня – ничего не скажу. Мне еще до дому живым добраться надо. И ваше поручение передать.
Глаза солдата смотрели твердо, открыто, и Александр в один миг понял: не врет он – все так и есть…
* * *
«Все отлично укладывается в мою схему, – думал Александр, чертя в тетради длинные линии со стрелками:
так делал в виденном давным-давно фильме один контрразведчик, покоривший воображение тогдашнего подростка четкостью и остротой мысли. – Фон Минден вхож в те самые аэродромные мастерские. Они совсем рядом со складами: кому, как не интенданту, проверять сохранность грузов, готовящихся к отправке? Подговорить пару мастеровых, вскрыть парочку уже подготовленных к отправке гробов. Кстати, еще Иннокентий Порфирьевич мне говорил, что маркируются деревянные ящики, куда они устанавливаются, в аэродромных мастерских. Да и формальности всякие, номера накладных, то да се… Вполне можно успеть заменить пакеты с силикагелем на почти такие же, но с наркотиками…»Схема выстраивалась весьма четкая. Во главе всей сети, опутавшей Кабул, стоит резидент фон Минден. Кстати, остзейское происхождение позволит скрыть мелкие огрехи в русском языке, вполне простительные немцу. Прикидываясь простачком и слюнтяем, этот дьявол в человеческом обличье творит свои черные дела в двух шагах от всевидящих жандармов! То-то изумится «государево око», ротмистр Кавелин, когда Саша выложит перед ним неопровержимые доказательства, изобличающие вражеского агента!
«Поверить не могу, – представил себе молодой человек растерянное лицо клеврета. – Что вы, не имеющий никакого опыта в сыске… Приношу вам свои глубочайшие извинения, Александр Павлович… Как сильно мы в вас заблуждались…»
И проступало через обшарпанную стену с шевелящим на ней усами тараканом некое торжественное действо: ему, поручику Бежецкому, вручают орден. Какой именно, в сияющей дымке, окутывающей все вокруг, – не разглядеть, но глаз режут сверкающие лучики, отбрасываемые бриллиантами и полированным золотом… А заголовки газет кричат: «Разоблачение английского шпиона русским поручиком!», «Александр Бежецкий раскрывает тайную шпионскую сеть в Кабуле!», «Мнимый фон Минден схвачен за руку!». И, конечно же, одна из газет попадет к ней в руки…
– Поручик! – послышался сквозь хлипкую дверь голос прапорщика Деревянко. – Вы там уснули, что ли? Вас срочно вызывают в штаб!
– Зачем? – выплыл из своих грез Саша, с удивлением глядя на появившийся в тетради неведомо откуда, чуть в стороне от замысловато переплетенных стрелок, портрет очень знакомой девушки.
– А мне не докладывали, – съязвил прапорщик. – Сказано только – срочно. Форма одежды – походная.
– Уже иду, – со вздохом захлопнул свой дневник поручик, поискал глазами, куда его спрятать, и сунул под подушку.
На обычное, кстати, его место…
* * *
– Вы знаете, поручик, – полковник, как обычно, был хмур, – что вами недовольны в командовании корпуса? Не перебивайте меня. Честно говоря, я тоже недоволен. Молодому офицеру вроде вас нужно терпеливо тянуть лямку, зарабатывая главное, что может пригодиться в дальнейшем, – опыт. Опыт и умение обходиться с людьми. Умение быть отцом для солдат, братом для офицеров и сыном для командира. И слугой Императору, конечно. Только это плюс храбрость и готовность отдать жизнь за Россию в любой момент требуется от вас.