Здравствуй, сын!

Как говорила мне Ирина Борисовна - гнев лучше вымещать. Бить тарелки, если понадобится, но не копить в себе. А еще представить источник своей боли - и мысленно его уничтожить.

Все эти годы мне некого было винить, я даже не была уверена в том, что со мной случилось. И сейчас настал тот момент, когда стало возможным выместить все, что собралось внутри за долгое время. Все, что требовало, но не имело выхода.

Оглядевшись в кухне, я вспомнила, как Матвей сказал, что я не умею печь пирожки. Зато Волков, как я успела заметить, был в этом деле хорош, как ему, впрочем, и положено при его статусе. Злость и упрямство вдруг заставили меня взяться за муку и замесить тесто. Я напеку таких пирожков, что все обзавидуются!

В какой момент кусок теста превратился для меня в отбивную, на которой я вымещала гнев, как то советовала психолог, я не знала. Просто поймала себя на том, что с остервенением мну и бью несчастное тесто об стол, представляя, что это виновник моих бед. И под конец разошлась так, что, схватив густую массу, замахнулась и решила запустить ею от души аккурат в дверь, выкрикнув при этом:

– Прочь из моей жизни! Ненавижу!

И в этот же самый момент дверь кухни распахнулась, и тесто в эффектном полете врезалось аккурат в лицо Волкову, каким-то образом оказавшемуся в моей квартире.

– Ой, - только и смогла я сказать, глядя на дело рук своих.

Часть 13. Олег

Конечно же, в итоге я принял решение ехать к Диане. Это было вопросом времени, и оттягивать то, что само просилось к исполнению, я не стал.

Сначала в очередной раз прокрутил в голове слова Алины, а потом - сел в машину и отправился к своему сыну и (в первую очередь) к его матери.

«Вам нельзя оставаться в стороне, нужно завоевывать Диану».

Именно эти слова, пусть и не дословно звучащие, эхом отражались в моей памяти. И я, слыша их, понимал, что просто обязан предпринимать хоть что-то, чтобы та ситуация, в которой мы с Ди оказались, наконец разрешилась.

– Дядя Олег! Ты приехал!
– закричал Матвей, бросаясь ко мне, когда я вышел из машины и оказался во дворе дома Дианы.

– Приехал, - сказал, хватая сына на руки и прижимая к себе.

Потом воззрился на мать Дианы и улыбнулся.

– Добрый день, - поздоровался с ней.

– Ой, добрый день!
– ответила она.
– Как хорошо, что вы приехали!

Я понятия не имел, почему это было хорошо, но согласно кивнул. Усадил Матвея на руках удобнее и вопросительно посмотрел на Елену Николаевну.

– Дианочка сейчас сама не своя. И я понять не могу, почему, - призналась она.

Зато я прекрасно понимал, что было тому причиной. И не только что, но и кто.

– Елена Николаевна, - сказал я как можно спокойнее и дружелюбнее, ссаживая сына с рук.
– Вы не позволите мне несколько минут побыть с Дианой наедине и обсудить то, что сейчас для нас очень важно?

Конечно же, я не стал обрисовывать подробно то, что приключилось между мной и Ди. Достаточно было просьбы оставить нас один на один.

– Позволю!
– ответила мама Дианы, и я поморщился.

– А может, вы дадите мне свои ключи и я сам зайду в вашу квартиру, чтобы поговорить с Дианой?

На лице Елены Николаевны отразилась такая растерянность, что я мгновенно понял - Волков, ты дал маху. Но и отступать было некуда. Я уже озвучил предложение года, и не желал идти на попятный.

– Конечно, дам!
– наконец отмерла мама Дианы, протягивая мне связку ключей.
– Только откройте нам, когда мы с Матюшей соберемся возвращаться.

Они удалились, и я приложил «таблетку» к специальной выемке, а через полминуты поднимался на этаж, где располагалась квартира Дианы.

Совсем не такой встречи я ожидал, что и говорить. Едва распахнул дверь и, сняв обувь, направился в сторону кухни, как мне в лицо прилетело что-то увесистое и плотное. Со всей дури врезалось в лоб, начало стекать к подбородку.

– Ой!
– послышалось вдогонку.

А ведь до этого я слышал, что меня ненавидят.

– Да, ой, - сказал, отлепляя массу с лица. Облизнулся, понимая, чего именно не хватает.
– Только в тесте слишком много соли, а вот жидкости - мало. Я умоюсь и переделаю.

Именно это сообщил Диане, отправляясь в ванную, и по пути так и продолжая счищать липкое месиво с лица. Конечно же, я понимал, что меня, скорее всего, выставят ко всем чертям, стоит мне выйти из ванной. С другой, я чувствовал - не все так просто в том, с какими словами и действиями меня встретила Диана. Пусть и неосознанно. Пусть говоря это потому, что считала, будто ее не слышат.

– Это должны быть пирожки?
– спросил я, выходя из ванной.

Диана не ответила. Стояла, сложив руки на груди, и смотрела на меня вопросительно.

– Твоя мама дала мне ключи. Они с Матвеем придут чуть позже, - пояснил я.

Снял пиджак, закатал рукава рубашки. Посмотрел на хаос, который устроила Диана. Что ж, будем работать с тем, что есть.

– Мука не самая лучшая. Но если брать французскую…

Я осекся, когда поймал взгляд Дианы. Сам вовсю занимался тестом и комментарии отпускал те, что так и просились наружу. Вот только понимал - сейчас я оказался в той ситуации, когда пространные мысли о том, какую именно муку покупать для теста, совсем не имеют значения.

Все же замесив основу для пирожков, я вымыл руки и повернулся к Диане.

– Матвей с твоей мамой еще немного погуляют, - уведомил ее, отчаянно подбирая слова и ругая себя на чем свет стоит едва ли не за каждый произнесенный звук.

– Хорошо, - кивнула она.
– А зачем ты здесь?

Очень верный вопрос. Диана вполне могла спрашивать, зачем здесь источник ее болезненных воспоминаний.

– Нам… нужно многое обсудить, - сказал в ответ, не зная, что еще присовокупить к произнесенному.

– Что например?
– вскинула бровь Ди.

– Нашего сына… - ответил я, и сам почувствовал, насколько растерянно это прозвучало.

Конечно же, в первую очередь меня волновали чувства Дианы. То, что она ощущает, когда понимает, что я и был тем самым первым мужчиной в ее жизни. Мы ведь так и не обсудили этот момент. И я не знал, стоит ли это делать в принципе, ведь Алина сказала, что я должен вести себя очень осторожно.

Диана вдруг отвернулась. Обхватила себя руками, встала спиной ко мне. И я почувствовал себя так странно… Как будто был маленьким ребенком, и меня вдруг бросили одного в каком-то жутком незнакомом месте.