Здравствуйте, я ваша мачеха Эмма

— О, да вы та самая скрипачка! Должен сказать, что я очарован вашей виртуозной игрой! Я очарован блеском ваших бархатных, черных очей, вашим запахом, таким знакомым, таким манящим, — голос мужчины низко вибрировал, действовал на меня не хуже чем хмельное вино.

Я чувствовала себя безвольной мухой, которая угодила в сеть могущественного паука. К чему трепыхаться? К чему махать слабыми крылышками?

Горячие губы накрыли мои, холодные от мороза, остывшие. Поцелуй был похож на спасение. Спасение от холода и одиночества. Он длился так долго, что мне стало жарко.

— Позволь я сниму твою маску, прекрасная незнакомка, — хрипло протянул мужчина и наклонился надо мной еще ниже. Пока его нетерпеливые руки сдергивали с моего лица, черный бархат в блестках, я отчетливо поняла где видела эти сине-зеленые глаза. Они уже год, находились рядом со мной. Они лукаво и весело смотрели на меня с румяного личика Лизы, по дружески вопрошали с серьезного лица Шурика.

Мы воскликнули почти одновременно.

— Загряжский?! — просипела я сдавленно, с сомнением.

— Эмма?! — яростно заревел мой недавний искуситель.

От прежней нежности и любовного напора, не осталось и следа. Сильные пальцы сомкнулись на моей шее и начали душить.

— Куда ты дела моих детей, ведьма?! — рычал мужчина и еще сильнее стискивал мою шею.

Темно-синее, ясное от мороза небо, усеянное миллиардами звезд, закружилось у меня перед глазами превращаясь в черную воронку. Как же я тебе отвечу, глупый осел, если ты меня душишь? Подумалось мне, перед тем как потерять сознание. Я медленно падала в холодный снег и еще успела услышать громкий и грозный собачий лай, злое рычание.

— Лимон! — прошептали мои непослушные губы и звездное небо окончательно обрушилось на мою голову.

— Эмма, милая очнись! — детский голосок настойчиво зудел возле уха, вызывя у меня стойкое чувство дежавю.

Вспомнилось лето, запах гари и дыма, и тревожная мольба Лизы. "Эмма, очнись!"

Теплые капли влаги падали мне на лоб и стекали вниз. Ядренный запах нашатыря настойчиво лез в нос. Мучительно захотелось чихнуть. Сдерживать я себя не стала и громкое" Апчхи!!", кажется вывернуло наизнанку все мои внутренности, глухой болью отозвалось в горле.

Я открыла глаза и сфокусировала взгяд на белом, высоком потолке гостиной. Погладила рукой мягкий плед в который меня закутали, словно младенца и жмурясь от яркого света повернула голову в ту сторону, с которой слышала тоненькие всхлипывания Лизы.

Меня тут же лизнул в щеку шершавый, собачий язык. Нежные, маленькие ручки отстранив жалобно скулящего Лимона в сторону, принялись меня крепко обнимать.

— Тише, Лиза! Ты опять отправишь Эмму в обморок, если будешь ее так крепко душить! — рассудительный и суровый голос Шурика, прозвучал совсем рядом.

Я сразу отреагировала на слово" душить", с тревогой начала озираться по сторонам и натолкнулась на холодный, почти замораживающий взгляд полный ненависти и презрения. Господин Загряжский, собственной персоной сидел в моей гостиной и настойчиво сверлил меня взглядом. Я приподнялась с мягкой, диванной подушки, и попробовала заговорить, но горло болело и у меня вырвался лишь сдавленный хрип. Тут же вспомнился Беркутов, я криво усмехнулась, Ну, вот кажется бумеранг вернулся…

Заметив мою улыбку, весело защебетала Лиза.

— Эмма ты тоже рада, что наш папочка вернулся? Знаешь, это ведь он тебя спас от нехорошего человека, который напал на тебя возле нашего дома. Наш папа герой, да Эмма? — голосок девочки был таким торжествующим, таким радостным, что мне оставалось только согласно кивнуть головой.

Вслушиваясь в слова своей подруги, Лимон звонко залаял и коротко рыкнув, обернулся в сторону мужчины.

Лиза поспешила успокоить лохматого друга, она соскочила с дивана и встав на колени обхватила шею собаки.

— Ты тоже герой, мой храбрый Лимончик!

Но пес не унималася, он косил шоколодным, влажным глазом в сторону Загряжского и глухо ворчал, обнажая белоснежные клыки. Я была с ним совершенно согласна. Но с одной стороны меня сдерживала боль в горле, а с другой, я отчетливо понимала, что именно сейчас я не в праве изобличить гада Загряжского. Дети встретились с родным человеком, и судя по Лизе, которая оставив Лимона, кинулась обнимать отца, а так же по сияющим гордостью и сержанной радостью глазам Шурика, сейчас они были очень счасливы. Кто я такая, что-бы в новогоднюю ночь отнимать у детей такой невероятный, неожиданно свалившийся на голову подарок?

Вспомнив о подарках, я вопросительно кивнула головой притихшему, встревоженному профессору. Он выглядел немного растроенным, взволнованным, нервно теребил свою пушистую бородку и о чем-то напряженно думал. Моих кивков он не заметил, пришлось громко кашлять и незаметно, украдкой показывать рукой в сторону елки.

Стефан Стефанович, наконец-то пришел в себя. О растерянно мне улыбнулся и согласно затряс головой.

— Шурик и Лиза, мы совсем забыли, что сегодня не простой вечер, — прозрачные, серые глаза, под стеклами очков строго зыркнули в сторону незваного гостя. — Сегодня начнется новое летоисчисление, с Новым летом вас, мои дорогие! Загляните под елку, Добрый дед наверное уже приходил и оставил вам подарки! — голос профессора был, как у диктора центрального телевиденья, он торжественно рокотал, выдерживая нужные паузы.

Лиза взвизгнула, спрыгнув с колен новоявленного папочки Загряжского, кинулась к высокой, почти под потолок, ели. Глухо звякнули стеклянные бусы, затряслись, зашуршали зеленые иголки, закачались золотистые и красные шары, когда девочка проворно нырнула под нижние ветки лесной красавицы.

Шурик вел себя сдержанно. Он осуждающе покачал головой, словно был не мальчиком, а солидным и взрослым мужчиной. Бросил короткий взгляд на отца, словно хотел получить одобрение.

Загряжский улыбнулся Шурику, посмотрел своими сине-зелеными глазами и подмигнул. И столько было любви в этом взгляде, сколько гордости за сына, что я невольно зажмурилась. Неужели эти глаза всего несколько минут назад смотрели на меня с ненавистью?

— А-а-а! Спасибо тебе Добрый дед! Шурик, Шурик, здесь столько много коробок, что одной мне не справиться! Братик помоги!

Мальчик словно этого и ждал. Пусть он сейчас показывал блудному папашке, всем своим видом, что очень взрослый, но в душе он все еще был ранимым, немного наивным ребенком.

В извлеченных из-под елки коробках оказались очень нужные, приятные сердцу вещи. Лиза не сводила восхищенного взгляда с большой куклы. Она тут же принялась снимать с нее пушистую, белую шубку, что-бы посмотреть какого цвета под ней платье, у фарфоровой модницы.