Зеленая кухня, или Самый опасный рецепт

— Пляк! Убирай брызгалку!

— Пляк! А у меня сорняк проклюнулся! Иди да выдери!

Кажется, эти мандрагоры возомнили, что они мои начальники. Присев рядом с бой-огурцами, которые сегодня встретили меня доброжелательно и подняли листки, чтобы средство из опрыскивателя достигло корней, я принялась за дело. Один из бой-огурцов, довольный порцией зелья от жуков, даже осторожно погладил меня по руке.

— Ты ж мой хороший, — похвалила его я, и остальные бой-огурцы тоже потянулись за похвалой. Несколько минут мы потратили на ласку и похвалу, и это разозлило мандрагор так, что они важно скрестили ручки на груди, хором плякнули в мою сторону и дружно отвернулись.

Закончив опрыскивание, я прошла к своему горшку с трицветком. Книга советовала как следует разрыхлять землю, чтобы к корням был доступ воздуха. Я вооружилась маленькими граблями, которые были купленном Арреном наборе инструментов, и взялась за дело. Аррен, который тем временем начал ощипывать нежно-зеленые листки на шарообразном кусте, поинтересовался:

— Уже пророс?

— Нет еще.

— Странно. Трицветок прорастает почти сразу.

Закончив рыхлить землю, я заглянула в книгу: верно, трицветок должен был уже выпустить первые стрелки. Аррен снисходительно усмехнулся и, поместив сорванные листки в коробку, направился в сторону дома.

Мне сделалось обидно. В конце концов, раньше я никогда не занималась огородничеством, и незачем смеяться, если не все у меня получается с первого раза! Одна из мандрагор обернулась, окинула меня оценивающим взглядом и сказала:

— Ты подкорми его! Сама-то вон как вчера наших трескала, за обе щеки!

— Трескать-то все любят, — басовито поддержал сосед, толстый, свирепого вида. — А как покормить, так не допросишься. Пляк!

— Вон, порошки у сарайки стоят!

У заборчика был маленький белый сарай: там Аррен хранил инструменты и несколько коробок с подкормкой для растений. Надпись на одной из коробок гласила: “Большерост. Обращаться с осторожностью!” — взяв ее, я вышла на зеленую кухню и, заглянув в книгу, прочла:

“Для быстрого роста и развития трицветка рекомендуется применять четыре гранулы большероста” — отлично. Еще посмотрим, кто посмеется последним. К коробке была привязана мерная ложечка: я аккуратно зачерпнула серебристые гранулы, и мандрагоры тотчас же подняли крик:

— И нам! И нам тоже дай!

— Плякни от души!

— Насыпай вкусненького! Давай, наваливай!

— Пляк! Пляк!

— Да замолчите вы! — воскликнула я, переворачивая ложку, и в ту же минуту оглохла от взрыва.

В лицо ударило гарью и вонью. Горшок качнулся — из-под взрыхленной земли выстрелили несколько зеленых стеблей: трицветок, кажется, объелся — отвлекшись на крики мандрагор, я сыпанула слишком много большероста. Мандрагоры завопили, заголосили, и одна из них, самая маленькая и ловкая, вывернулась из грядки и бросилась наутек.

— Что случилось? — Аррен выбежал из дома, держа в руке маленький топорик — возможно, решил, что его зеленую кухню кто-то берет штурмом.

— Ничего! — крикнула я в ответ и кинулась за мандрагорой к калитке. — Я сейчас ее поймаю!

Глава 3

Аррен

Сбежавшая мандрагора была первой в моей практике. До этого они только пытались задать деру с грядки, но ни у одной этого не получалось: в глубине грядок я прокладывал тонкую сетку, которая не позволяла корешкам освободиться.

Взрыв, который напугал мандрагор и заставил меня выбежать из дома с топориком, произошел от переизбытка большероста: бросив быстрый взгляд туда, где стоял горшок, я увидел тонкие стебли трицветка, которые качались и выбрасывали мелкие лепестки.

Да, Джейн переборшила. Вместо четырех гранул высыпала шесть.

Мандрагора кинулась на улицу, а Джейн рванула за ней. Девушкам из благородных семей не полагается бегать, тем более, так быстро, так что я невольно ею залюбовался. Если раньше, во время поездки по магазинам, она казалась мне тетивой лука, то сейчас превратилась в стрелу — смертоносную, разящую.

В следующий миг я уже побежал за ней. Вдвоем мы поймаем мандрагору намного быстрее. Да и мало ли, что может случиться? Я, конечно, не знал, что опасного или неприятного может произойти на тихой и спокойной улице, овеянной дурной славой мага-отравителя, но внезапно возникшее предчувствие очень неприятно покалывало затылок.

Выбежав на улицу, я увидел, что ни Джейн, ни мандрагоры нет. Улица была пуста — в этот час мои соседи предпочитали проводить время в своих садах, на зеленых кухнях или в комнатах за книгой, чтобы потом, уже вечером, выйти, пообщаться с соседями, обменяться впечатлениями дня. Я втянул носом воздух и поймал тонкую нитку ауры Джейн — девушка побежала за мандрагорой прямо, свернула в проулок Гвернанти и потом вывернула на улицу Лонто.

Ловкая же это мандрагора! Всем на зависть.

Я двинулся по следу, запоздало поняв, что все еще держу в руках топорик — пожалуй, это было впечатляющее зрелище. На подходах к улице Лонто я услышал шум и крики, разобрал голос Джейн и прибавил ходу. Давно же я так не бегал!

На улице Лонто я появился, конечно, эффектно: растрепанный, раскрасневшийся, с топором в руке. Люди, которые обступили Джейн с явным намерением задать ей трепку, шарахнулись в сторону — я встал так, как когда-то учили в академии на занятиях по боевой магии, прикрывая девушку, и рыкнул:

— Шаг в сторону! Быстро!

Люди послушно сделали так, как было велено. Джейн всхлипнула. Я всмотрелся в незнакомцев: нет, это явно не мои соседи. Джентльмен в когда-то модном, но уже видавшем виды сюртуке и засаленных штанах, в ботинках, отчаянно просивших каши, выглядел, словно гордый мститель из античной трагедии. Дама с несколько оплывшей фигурой, в пестром платье и косынке, завязанной на плечах с намеком на стиль, явно готовилась пустить в ход кулаки. Целый выводок девиц на выданье ахал и готовился упасть в обморок.

— Так это правда, — произнес джентльмен, и я понял, кто все эти люди. — Мало того, что ты опозорила нашу семью, так ты еще и пошла в подстилки этого… человека!

Девушка за моей спиной снова всхлипнула. Я не видел ее лица, но чувствовал, что все в ней так и зовет: спаси меня! Не отдавай меня им!

“И не собираюсь”, — подумал я, и дама, заламывая руки, произнесла с тем трагизмом, который сделал бы честь любому великому актеру:

— Как ты могла пасть так низко, Джейн? Мы считали тебя самой лучшей, самой достойной, самой благородной из всех! А ты — как ты могла дойти до такого греха, до разрыва брачного договора! Это скандал на всю столицу! Это позор! Из-за тебя твоих сестер считают распутницами!

— Вы верите насильнику и аферисту! — оборвал ее я. — Над ней надругались, от горя она хотела покончить с собой! Я вытащил ее из реки, едва живую!

— Лучше бы не вытаскивали, милорд! — отец семейства махнул рукой. — Мы не знаем, куда деваться от позора. Забирайте ее себе да пустите на удобрения, пусть хоть кому-то принесет пользу.

— Отец… — с горечью прошептала Джейн, и было ясно, что мое успокоительное, которое я налил ей в чай, уже не действует. Слишком много боли прозвучало в голосе. — Почему ты мне не веришь? Мама! А ты…