Зеленое солнце

— Маме. Папа в командировке.

— Ну… ладно. Беги.

— Пока-пока, — кинула она и помчалась из дома.

Назар и Стах синхронно повернули головы ей вслед и несколько секунд молчали, хотя ее уже в гостиной и в помине не было. А потом Шамрай-старший перевел дыхание, глянул на племянника и выдал:

— А ну гони за ней, еще не хватало, чтоб с ней что случилось. Ее батя за нее нам бошки пооткручивает!

— А как же?..

— Разберусь. Давай!

И кажется, им обоим от этого решения стало легче. Потому что Назар кивнул, его ноздри чуть дрогнули — втягивал в себя воздух, а после подхватился с кресла и, не допив свой кофе, пулей вылетел следом за Миланой, совершенно не думая о том, что одет-то не для танцулек, а на клондайк.

5

Сестры Иваненко наперебой рассказывали Милане что-то, кажется, про мальчиков. Та слушала их краем уха, подставляя лицо солнечным лучам. Они были еще теплыми, совсем не палящими, приятными. В увлеченный рассказ девчонок прорывался негромкий плеск воды и гомон тех, кто пришел отдохнуть у реки. Воскресенье. Законный выходной.

Сходить на плёс договорились вчера вечером.

Довольно быстро впечатлившись местячковой танцевальной культурой, Милана и ее новоявленные компаньоны по времяпровождению дружно отправились в ночной клуб, который все же имелся в Рудославе. Соревнования с подобными столичными заведениями он бы не выдержал, но чтобы совсем не умереть со скуки вполне подходил.

Далеко за полночь ее подвез до поместья Остап Наугольный, решив вернуться в родные пенаты, но обещавшись быть завтра на речке. Он оказался единственным, с кем было интересно поболтать. Все остальные стали все тем же лекарством от скуки.

— Главное, продержаться, — каждое утро повторяла себе Милана, спускаясь на очередной завтрак. Хоть дни крестиком зачеркивай на календаре!

Сегодняшний завтрак ее озадачил. Гости разъехались, и она снова оказалась за столом наедине с хозяином дома. Станислав Янович мягко, но настойчиво, с требованием подробностей расспрашивал ее про вчерашний вечер и время возвращения. И все бы ничего, но чем дольше длился их разговор, тем сильнее Милану смущало одно обстоятельство. Она слышала в голосе Шамрая не только интонации отца. В нем определенно проскальзывала докучливость ее бывшего парня.

Они познакомились на вечеринке по случаю дня рождения одной из подружек Миланы в прошлом году и встречались несколько месяцев. Олегу было двадцать пять, он входил в совет директоров крупного банка, и Милана искренне полагала себя влюбленной в него. Он красиво ухаживал, окружая ее вниманием, а ей нравилось быть чьей-то заботой. Они проводили вместе вечера и выходные. Ей было с ним весело, и ей было с ним комфортно в постели. А еще его точно можно было бы познакомить с родителями, потому что отец Олега служил начальником одного из департаментов министерства экономики. Но слишком быстро она поняла, что оказывается под колпаком постоянного контроля. Спустя всего пару месяцев ей все чаще и чаще приходилось отчитываться за каждый час, который она провела без него. Она почти физически чувствовала поводок, навязанный ей Олегом, который становился все короче. И Милану, привыкшую к свободе, он совершенно не устраивал. А когда однажды, не выдержав, она прямо сказала ему о том, что такие отношения ей кажутся пережитком прошлого века, в ответ узнала много интересного о месте женщины не только в жизни Олега, но и в окружающем их мире.

Милана долго помнила этот день. Они ужинали в популярном ресторане, в отдельном кабинете, где между горячим и десертом Олег со свойственной ему основательностью разложил по полочкам их настоящее и будущее. Ей тогда стоило немалых трудов добиться, чтобы он отвез ее домой, а не к себе, и на следующий день она вернула подаренную им подвеску в виде сердечка с рубином и внесла номер его телефона в черный список. На том они и расстались.

Но навязчивая мысль, что Стах расспрашивает ее не только на правах друга отца, которому доверили непутевую дочь, растревожила старые воспоминания и неприятно беспокоила.

— … а вообще, Милаш, тебе повезло, — ворвался в тревожный мир Миланы голос младшей «Иваненки». Оли, кажется. — На тебя Остап заглядывается, а он в нашей компании самый неприступный. Все интересно было, кто ж его подловит.

— Новое всегда интересно, — насмешливо отреагировала старшая. — Ты лучше скажи, а правда, что у тебя папа депутат?

— А? — встрепенулась она и глянула на обретенных стараниями Станислава Яновича подружек. — Ну да, правда.

— И чего тогда ты лето тут проводить решила? Или и правда на смотрины к Шамраю приехала? В городе такое болтают!

— Настя! — возмутилась Оля.

— И что болтают? — равнодушно спросила Милана.

— Ну он же давно вдовец. Сын у него погиб. Бабок зашибает — страшно подумать. Может себе позволить молодую жену, почему нет-то?

— Мало ли кто что может себе позволить.

— Ох и скрытная ты! Ничего не вытянешь! — рассмеялась Настя, но смех ее был неделикатно прерван спокойным голосом Остапа, перекрикивавшим гомон людей, постепенно собиравшихся на пляже.

— Не скрытная, а загадочная.

Девчонки синхронно повернулись. Оказалось, Наугольный приехал не один — с Головановым, на ходу снимавшим майку. Несмотря на все свое боксерство, тот был, хоть и большой, даже огромный, но какой-то немного бесформенный, хотя из спортзала и не вылезал. Тип фигуры — мешок с говном, как не борись. Но девочек это не беспокоило. Оля и Настя резво подхватились с подстилки и повисли у него на шее.

— Привет, — поздоровалась Милана, водрузив на макушку солнцезащитные очки, и рассмеялась: — И загадочного во мне ничего нет.

Остап упал рядом.

— А что есть?

— Характер, — весело сообщила она, — а в сумке у меня есть вода и черешня.

— Купались уже или еще не рисковали?

— Настя сказала, что вода холодная, — услышав странный звук, будто что-то громко шуршало прямо в воздухе, Милана отвернулась от Наугольного, пытаясь отыскать глазами, что бы это могло быть. Долго искать не пришлось, да и не надо было. Чуть дальше по пляжу, образованному в излучине речки, был высокий выступ. Собственно, берега здесь были даже скалистые, только в этом месте «тихая гавань», куда можно было спуститься, не сломав ноги.

??????????????????????????Но кажется, ноги сломать хотел кто-то другой.

В это самое время с выступа на тарзанке, привязанной к дереву, летело здоровенное мужское тело, преодолев расстояние навскидку с полреки — или это так показалось? И только потом оторвалось от веревки и плюхнулось в воду, эффектно разогнувшись в воздухе и подняв при ударе о воду шумные брызги. А после скрылось под поверхностью.

Милана даже рот открыла от удивления. Глядя против солнца, она видела лишь человеческий силуэт, за доли секунды рухнувший с высоты.

— Чувак из клуба самоубийц? — отмерла Милана и повернулась снова к Остапу. — Это что сейчас было?

Наугольный вытянул шею.

Над водой показалась мокрая черная макушка Тарзана, поблескивавшая на солнце.

— Так это ж Шамрай, — с улыбкой сказал Остап.

«Назар Шамрай? Кречет?» — посыпалось одновременно от Оли и Насти.

— Почему Шамрай? — растерянно проговорила Милана.

— Как почему? — не понял Остап. — Фамилия у него такая.

— Логичнее было бы спросить, почему Кречет, — рассмеялись девчонки.

— И почему?

— А его так в народе прозвали, он как-то кречета живого нашел и приручил. Устраивают с дядькой соколиные охоты, как и положено сбрендившим князьям из провинции, — зевнул Игорь.

Тем временем Кречет уже приблизился к берегу и, очевидно, оперся ногами о дно, резко выпрямившись. По его обнаженной груди заблестела россыпь капелек, игравших под яркими лучами. Милана надела очки, отчего солнце теперь не так резало глаза и можно было рассмотреть окружающий мир. Заметить, что левое плечо Назара казалось черным, наверняка из-за татуировки. Но что там было нанесено, Милана не видела — слишком далеко. Зато увидела, как в воду зашла девушка и подошла к Назару.