Зеленое солнце

— А поехали в Друску!

— И что мы там будем делать? — лениво спросила Милана.

— Да какая разница, на месте разберемся, — подхватилась на ноги Настя.

Домой после незамысловатого путешествия Милана вернулась почти под утро. Было еще темно, но в парке соловьиные трели уже перебивали жаворонки. Она протопала босиком, чтобы не стучать каблуками, по дорожке, ведущей от гаража. Бросила быстрый взгляд на террасу, успев заметить, что ярких огоньков сигарет этой ночью было два. И юркнула в дверь.

Ей даже удалось несколько часов поспать. Разбудил ее звонок Ляны Яновны, щебетавшей в трубке без остановки минут десять. Она пожелала доброго утра, выразила легкое беспокойство причиной отсутствия Миланы за завтраком, сообщила пару новостей из жизни Рудослава и завершила свою речь сообщением о том, что Анечка придет к двенадцати.

— Милашечка, ты же помнишь, мы договаривались! Приходи обязательно.

«Сами вы милашечка», — сонно подумала Милана, раздражавшаяся от любых сокращений своего имени, но вслух не менее сонно отозвалась:

— Приду.

И кто бы мог подумать, что это ее «приду» обернется чинным распитием чая в саду втроем с Ляной Яновной, которая казалась ей местами слишком своеобразной, даже фриковатой обитательницей поместья, и АнечЬкой Слюсаренко, которую она вообще не знала и прекрасно прожила бы, не зная и дальше. Госпожа Шамрай устроила им настоящий пикник на лужайке, разве что не прямо на траве, заварила какой-то удивительно вкусный местный растительный сбор, принесла целую корзинку домашней выпечки и свежесваренное земляничное варенье.

«Мне землянику местные из леса подвозят, с гор, сами собирают, а я на зиму запасаюсь. Часть сушу, часть вот вареньем закрываю. И обязательно немного замораживаю. Милашечка, ты как-нибудь к нам обязательно зимой приезжай, у нас так здорово на Новый год бывает, а я такие пироги пеку с замороженными ягодами!» — вещала она, придерживая красивую фарфоровую чашечку обеими небольшими ручками.

«Я как раз хотела попросить у вас рецепт тех булочек, помните? С черникой и творожным кремом! Лучше ваших нигде не пробовала!» — подхватила Аня, хлопая длинными ресницами и глядя на, очевидно, будущую свекровь какими-то пустыми глазами. Сверху сахарной пудрой присыпано, а внутри — ничего.

«Ну как же… там ведь все просто, дорогая моя. Берешь, значит, 350 грамм муки, два желтка, 50 грамм сахара, 250 миллилитров молока…»

Далее следовало увлекательнейшее описание рецепта булочек, слушая который, Милана, спавшая ночью, точнее, утром, категорически мало, снова едва не начала кунять носом. От позорной дремы ее спасла все та же Ляна Яновна, воскликнув:

— Милашечка, нам с тобой надо будет обязательно тоже такие испечь! Их особенность в том, что я делаю их только летом! И только из лесных ягод! Боже, как же прекрасны, сочны, ароматны Карпаты в эту пору, дорогая, даже под Левандовом, где они совсем невысокие! Кажется, даже мои булочки ими пахнут, когда я пеку их!

— Ну я разве что рядом побыть могу, — без энтузиазма сказала Милана.

— В качестве моральной поддержки? — повернулась к ней Анечка.

— В качестве зрителя.

— Не умеешь, да? — ойкнула Ляна Яновна. — Да я тебя вмиг научу, ничего сложного!

??????????????????????????- Зачем? — непонимающе спросила Милана.

— Ну… семью будешь вкусненьким баловать.

— Да родители как-то не очень любят булочки, — пожала плечами Милана.

— А я рецепты собираю, мне будущего мужа кормить, ну или в крайнем случае откроем с Ляной Яновной пекарню, — рассмеялась не в такт Анечка, а потом лицо ее приобрело совершенно восторженное выражение. И глядя за спину Миланы, она подалась вперед и воскликнула: — Назар! Ты чего там стоишь!

От этих Аниных слов Милана автоматически обернулась, потом поняла, что обернулась, потом поздоровалась с Назаром, стоявшим у живой изгороди, и снова повернулась к столу, отпив чаю. Ему же, замеченному на своем пункте наблюдения, ничего не оставалось, кроме как направиться к очаровательной троице панянок посреди цветущего сада и надеяться, что выражение его лица при этом достаточно невозмутимо. Впрочем, его невозмутимость всегда была сродни мрачности, и незнающие — путали.

— Назарчик! — радостно подхватилась Ляна Яновна. — Ты с работы? До вечера уже? Чаю хочешь? Или не обедал еще? А мы с девочками как раз сели чаевничать с пирогами, твоими любимыми!

— Да я как-то… — начал было он, но мать его перебила:

— Погоди, сейчас принесу тебе чашку, чаю на всех хватит!

— Та сидели бы, мам, жара такая — бегать!

— Вредно вам! — закивала Анечка.

Но Ляну Яновну было уже не остановить, она мчалась в их с Назаром домик. За посудой и, наверное, за добавкой в виде выпечки, бутербродов и, возможно, бидона с борщом. Тут Милана предпочитала не задумываться.

Он же вздохнул, обреченно уселся в теперь пустовавшее материно кресло и быстрым, беглым взглядом осмотрел Милану, будто бы после ее вчерашнего несанкционированного исчезновения с его радаров стремился вернуть себе контроль над происходящим.

— Вам тут не печет? — пробурчал Шамрай. — В доме под кондиционером — и то лучше.

— Так мы ж в тенечке, Назарчик! — колокольчиком отозвалась Аня. — А маме твоей на воздух хочется. Еле отговорила розы полоть, она все порывалась.

— Какие, нахрен, розы? Садовник есть!

— Говорит, пока ее не было, земля как камень, еще и потрескалась. Вечером собралась поливать. Ты бы правда Лазаря позвал, что он прохлаждается? Цветам уход нужен.

— Позову сейчас, некогда было.

— Да погоди, ты ж с работы! Это мы с Миланой бездельницы, да, Милан?

Милана с любопытством наблюдала за разговором и разглядывала по очереди их обоих. Дружное семейство на фоне роз в летний полдень в деревне. Хоть картину с них пиши. Она мысленно прыснула, Назар в это время потянулся за булочкой из блюда перед Миланой, отчего ей стали заметны отметины на костяшках. Яркие. Свежие! Еще вчера ссадины были затянувшимися, точно помнила. Она хмыкнула и, подняв глаза, насмешливо проговорила:

— Лучше бездельничать, чем так работать.

И тут это случилось. Снова. Уже который раз с тех пор, как он попадался ей на глаза. На его щеках обозначились красные круглые отметины, заалели прямо! Назар вскинул на нее взгляд, резко отдернул руку и, демонстративно размяв пальцы, уточнил:

— А что тебе не нравится?

Милана посмотрела ему в лицо и с самым серьезным видом проговорила:

— Умышленное нанесение телесных повреждений разной степени тяжести влечет за собой уголовную ответственность.

Кречет вздрогнул. Ладонь сжалась в кулак сама собой.

— Умная, да? Я в тренажерке был.

— У нас отличный тренажерный зал, — встряла Аня, бросившись немедленно между ними, в их стычку. — Мой папа несколько лет назад открыл, там столько всего есть. Хочешь абонемент?