Зеленое солнце

— Объясни ей, что нормальные люди шингартами пользуются, — игнорируя Аню и не отводя от Назара внимательного взгляда, сказала Милана, — если, конечно, ты сам в курсе, что это такое.

— А ты сильно в спорте понимаешь.

— Можем об этом подискутировать.

— В дискуссиях я не силен, проехали. Я вообще в вольер шел.

И с этими словами Назар резво поднялся из кресла и широким уверенным шагом направился прочь от их импровизированного пикника. Только руки в карманы сунул и не оглядывался. Аня быстро взглянула на Милану, прошипела ей что-то вроде: «Кто тебя покусал?!» — и ломанулась за ним следом, звонко восклицая:

— Назар! Назарчик, погоди! Я тоже хотела сходить к Тюдору!

А когда они скрылись из виду, на дорожке показалась Ляна Яновна — с чашкой и корзиночкой с, очевидно, какой-то снедью для любимого голодного сыночки. Завидев за столом одну Милану, она удивленно вскинула брови и негромко спросила чужачку:

— А где же… где же все?

— Возможно, изучают историю Англии, — пожала плечами Милана и неторопливо допила свой чай.

***

Неторопливость необходима, чтобы убивать время в городке, где из одного конца в другой можно пешком дойти за час, а дел совсем немного. Пробежаться утром в парке, поболтать с Олексой, поваляться у бассейна, смотаться на танцы. Уже на следующий день после «пикника» у Ляны Яновны, Милана, узнав у Оли адрес клуба, обсуждала с тренером режим своих тренировок.

А потом начались странности.

Тренер в спортклубе испарился, администратор лепетала что-то невразумительное, и Милане пришлось заниматься самой. Вечерами их компания сократилась до трех человек — самой Миланы и сестер Иваненко, хотя еще неделю назад найти ребят, чтобы поболтать или позажигать на танцполе не составляло труда. Теперь приходилось танцевать с Настей или Олей, а то и в одиночестве. Ее это не смущало, но озадачивало. Стах каждое утро выдавал что-то вроде: «на природе важны не только здоровая пища и здоровый воздух, но и здоровый сон» или «тебе не надоело бегать каждый вечер на свои танцульки?». Вишенкой на торте стал Назар, превратившийся в ее тень. Где она — там и он. Поразмыслив, Милана пришла к выводу, что к этому приложил руку Шамрай-старший. Ну в самом деле, с чего еще его племяннику ходить за ней, как привязанному, будто у него других занятий нет.

Однажды утром, похожим как две капли воды на все предыдущие, Милана, выбрав новую дорожку для пробежки, наткнулась на небольшую беседку, увитую лианой с яркими оранжевыми колокольчиками, в которой вместо скамьи оказались качели.

Там она и устроилась то ли передохнуть, то ли детство вспомнить, которое, впрочем, вряд ли до конца оставило ее пятую точку, несмотря на офигенность последней. И возможно, даже не догадываясь о том, именно ею она и приманила Назара, в это самое время показавшегося как раз возле облюбованной ею беседки. На самом деле, нет, конечно. В кроссовках, шортах, футболке, бейсболке и с наушниками в ушах он преспокойно бежал по той же самой грунтовке, что и она несколькими минутами ранее, но когда увидал, встал на месте, как вкопанный. Солнце начинало припекать. И на фоне ясного неба и ярко-оранжевые цветы, и выкрашенная белой краской беседка, и девушка с подпрыгивающими за спиной косами, катающаяся на качелях, — все это вместе будто слилось в единое полотно, от которого у него перехватило дух. Он словно бы только это и видел — запястья ее рук, державшихся за тросы. И да… косы темно-русых волос, то падающих ей на грудь, то снова — где-то там за спиной, в воздухе.

— Вау… — тихо-тихо, под нос самому себе, пробормотал Назар, не решаясь ни подойти и заговорить, ни бежать дальше. И то, и другое было поздно. Милана его заметила, нахмурилась и рявкнула:

— Ты меня преследуешь?

Назар, будто пойманный, опустил глаза, быстро снял наушники, перевернул бейсболку козырьком назад и приблизился к беседке.

— Чего сказала?

— Смешно, — буркнула она, перестала раскачиваться и спросила: — Я поинтересовалась, какого черта ты тут делаешь.

— Бегаю.

— А вчера в клубе?

— Ну… отдыхал.

— А позавчера в библиотеке?

— В смысле? — опешил Назар. — Не ходил я ни в какую библиотеку!

— Бинго! — издала она клич. — Потому что меня там не было!

— Намекаешь, что я за тобой хожу?

— Говорю прямо, — Милана поднялась с качелей. — Всегда лучше говорить прямо, — и, надев на макушку бейсболку, побежала в сторону дома.

И, конечно, не видела его ошарашенного лица и глаз, глядящих ей вслед, когда она удалялась.

Прямо! Легко сказать — прямо. А как ты что-то скажешь, когда при ней все человеческие слова из головы напрочь вылетают? Шамрай никогда дураком не был, книжек прочитал за свою жизнь — гору, мало кто был хоть вполовину так же начитан, как он. Разве что Стах, но у того и образование, и опыт, и круг общения куда как шире. И все же с любым другим, с любой другой — Назар не терялся. С ним могло быть и весело, и интересно. А тут хоть тресни. Дух перехватывает, а слова — ни одного. Сельский дурачок.

И от этого единственная злость — на себя разве что.

Потому что недотягивает. Это он принял сразу.

Как принял сразу и то, что безумно, просто отчаянно хочется дотянуться.

Еще в день, когда впервые оказался в клубе, чтобы ее там стеречь. Она танцевала с новоявленными дружками посреди танцпола, освещаемая резкими, ядовитыми лучами дискошаров, а он с ума сходил, ревниво глядя на ее ритмичные движения в мигающем свете и смех, которого из-за музыки совсем не слышно. Еще ревнивее, жарче было на следующее утро на плёсе, куда они выбрались с Лукашем, Надей и Аней. Из-за последней он бы и рад отмахаться, но Иваненки пригласили Милану на речку. И потащиться туда пялиться на нее в купальнике — было слишком большим соблазном после случая у бассейна. Всю бы себе забрал, целиком, полностью. Спрятать и никому не отдавать.

А как тут спрячешь, когда она так и норовит вырваться из дома? Вон, даже Стах места себе не находит, тревожится, чтобы никуда не влипла, а ему перед ее отцом отвечай. Назар уже начинал догадываться, что в Рудослав эту панночку выслали явно не здоровья набираться, а за какие-то проказы, но напрямую не спросишь, вот и ходил за ней целую неделю, зорко следя, чтобы ни волосинки не упало с ее красивой, как будто созданной умелым скульптором эпохи Возрождения головки. Мать права, народ-то у них нормальный в целом, но иногда простой, как пять копеек, а она же… панночка!

??????????????????????????Бесил Наугольный, бесил Голованов, бесил тренер в спортзале, который зыркал на ее задницу так, что едва не текли слюни. Назар даже самого себя бесил тем, что засматривается, когда ему-то точно ничего не светит. Она это всем своим видом давала понять, что уж говорить об издевках в голосе, когда намекала на его драки. А он и подрался-то сдуру — ее потерял из виду в понедельник, злой был, как собака, совершенно не понимал, куда подеваться могла, вот в голову и ударило, в другом бы случае сдержался. Явилась под утро, а потом чинно пила с матерью чай в полдень, когда он, злой и уставший, тащился с клондайка. Да еще и Анька эта! Умеет мать удружить с сюрпризами. И ведь не скажешь ничего…

Нет, Назар совершенно честно старался не показываться Милане на глаза. Да и толку душу себе травить — любые его слова она находила как высмеять, а он себе от этого каким-то подростком в пубертате казался. Но и не ходить за ней по пятам как-то не получалось. Ноги сами несли к ней. Вот как сегодня.

Впрочем, он всю жизнь по этой грунтовке бегал. Откуда ему было знать, что ее сюда занесет?! Да еще и с таким соблазнительным предложением: говори прямо!

— Сказал бы я тебе… — пробормотал под нос Назар, глядя, как сверкают прочь ее пятки, после чего тяжело вздохнул, надел обратно наушники, повернулся в противоположную сторону и побежал дальше, с каждым шагом стремительно приближая то мгновение, когда ему действительно придется сделать это. Сказать. И почувствовать себя идиотом.