Зеленый фронт

Они не были предателями и немецкими разведчиками. Оба попали в плен в результате ранения в бессознательном состоянии и не могли оказать даже гипотетическое сопротивление. У них не было в душе гнили. Скорее наоборот, это были люди совершенно особой закалки, которая так отличала тех, кто прошел в первых рядах горнило Гражданской войны, активно участвовал во всесоюзных стройках и, наконец, выжил в мясорубке боев 41-го года. Но они прекрасно понимали, что были в плену и это сильно на них давило...

– Меня зовут Смирнов Игорь Владимирович и, как вы скорее всего догадались, являюсь особистом этого партизанского отряда, - заговорил он, внимательно рассматривая обоих пришельцев.
– Скажу сразу, никто не считает вам предателями! Никто!

– Андрей с напряжением выдохнул из легких воздух и автоматически расправил плечи.
– Хм... Сам знаю, как не сладко там..., - сидевший красноармеец заинтересованно сверкнул глазами из полумрака.
– Хочу предложить вам кое-что.

Не дав ему договорить, лейтенант вскочил с грубоватой лавки и воскликнул:

– Чего там говорить, дайте нам оружие! У меня к немчуре свой счет!

– Да, товарищ майор государственной безопасности, мы готовы, - поддержал его красноармеец, тоже вытянувшись в струнку.
– Мы искупим кровью...

– Родине нужна не ваша кровь, а кровь убитых вами врагов, - усмехнувшись, проговорил майор.
– Запомните это, обязательно запомните! От вас требуется другое... А теперь, давайте к делу... Вам придется снова попасть в плен!

Предложение майора для бывших пленных попахивало, мягко говоря, сумасшествием. О чем ему незамедлительно и сообщили.

– Что? Как так в плен? Зачем в плен? Лучше воевать... Самим сдаться? Нет уж!
– в два голоса забормотали они.
– Для чего, товарищ майор?

Тогда они еще не знали, что предложенная Смирновым схема чуть позднее станет очень распространенной и востребованной во многих партизанских отрядах на оккупированных территориях Белоруссии и Украины. В лагеря разными путями попадали партизанские разведчики, которые к заранее оговоренному сроку готовили среди заключенных штурмовые группы. В час «Ч» по воротам лагеря наносился концентрированный удар и с внешней и с внутренней стороны. После, как правило, яростного боя немцы получали разгромленный лагерь, а партизаны новых бойцов, которых не надо было особо мотивировать к борьбе.

– А вы как думали?
– ударом кулака по столу, мгновенно заткнул их майор.
– Из плена их вытащат, оденут, обуют, накормят, да еще и оружие дадут?! А я мол потом и воевать буду?! Так что-ли?
– тяжелым взглядом он обвел сидящих напротив него, от чего те сразу же сникли.
– Отряд, это не махновщина! И место каждого бойца определяет его командир, - новоявленный партизаны угрюмо молчали.
– Да, поймите, вы..., - он обвел глазами подземную нору.
– Сейчас в отряде много женщин и детей. Они постоянно к нам идут и идут … Поймите вы, нам нужны бойцы. Нужны те, кто умеет держать оружие в руках, кто уже воевал.

Лейтенант внимательно слушал, время от времени посматривая в сторону своего напарника.

– Не сегодня так завтра немцы возьмутся за нас всерьез... Пусть вас не смущают эти укрепления. От них есть толк, пока нас ищут спустя рукава. Немец еще надеется взять Москву и поэтому все с свои силы бросает на восток. А когда Красная Армия им даст по зубам, вот тогда они возьмутся за нас по настоящему! А у нас два с половиной бойца... Нам срочно нужны люди... Надо, мужики, надо..., - в этих словах было столько не высказанной горечи и надежды, что лейтенант вновь тяжело вздохнул и понял, что ему не отвертеться.

– Все ясно, товарищ майор, - Андрей встал из-за стола.
– Мы готовы...

Едва за ними закрылась дверь, точнее плотная плетенка из коры, как Смирнов встал и начал нервно ходить по земляному полу.

– А не спешим ли мы?
– довольно громко спросил он куда-то в темноту, которую не мог пробить крохотный огонек лампы.
– Изловят ведь их, как пить дать изловят!

С шуршанием посыпалась земля с потолка, через который пробирались крохотный корешка от растущего на верху дерева.

– Все нормально, Игорь, - голос Леса как всегда заполнил собой все помещение; на какое-то мгновение майор показалось, что его окутало чем-то теплым и мягким.
– Москва в курсе... Люди нужны всем... Мы должны успеть хорошо подготовиться, иначе нас прямо здесь и раздавят.

Немного успокоенный майор кивнул в ответ и вышел наружу. Ему было невдомек, что те группы разведчиков, судьба которых его так беспокоила, были просто каплей в море. Уже несколько месяцев, почти с начала лета 42 г., из их лагеря по близлежащим городам и селам растеклось более полусотни человек — стариков, женщин, разновозрастных детишек. Они выдавали себя за погорельцев и рассказывали о том, что где-то там глубоко в лесах можно спрятаться от ненавистной войны, можно спокойно жить и растить детей... Высокие и маленькие, полные и худые как щепки, крепко сжимая в руках небольшие деревянные фигурки, с жаром в глазам они расписывали чудесные картины, в которые так хотелось верить... И многие верили...

Лес начал свою игру.

95

8 мая 1942 г. г. Минск. Площадь Свободы. Бывшее здание Белорусского республиканского совета профсоюзов. Трехэтажное здание, светлый фасад с серыми подпалинами кое-как замазанных отверстий от осколков снарядов, имперского вида центральный вход — все это великолепие теперь занимал административный аппарат Министерства по делам оккупированных восточных областей в г. Минске.

Собравшиеся за огромным столом терялись на фоне пространства высоких потолков, помпезно украшенных стен и массивных бронзовых светильников. Высший офицерский состав, размещенных здесь частей, гражданское руководство уже давно сидело на высоких резных стульях и тихо переговаривалось друг с другом. Наконец, тяжелые лакированные двери распахнулись и в комнату стремительно вошел невысокий сухопарый человек со строгими водянистыми глазами, скрытыми круглыми очками. Альфред Мейр, заместитель министра по делам оккупированных восточных земель, прибыл и судя по его внешнему виду был чем-то крайне раздосадован

– Я недоволен, господа, - сразу же начал он резким тоном, едва ответив на приветствие.
– Я определенно недоволен вашей работой!

Со стороны генералитета в ответ на такое заявление раздался легкий ропот недовольства, волной прошедший ото части комнаты до другой. Военные, всегда занимавшие в Германии особое положение, возмутились, что их кто-то посмел приравнять к тыловикам, гражданским служащим, которые даже и не были на передовой.

– То, что некоторые из здесь сидящих принадлежат разным ведомствам, не играет совершенно ни какой роли, - не присев, выхаживал он возле огромной карты восточной Европы (однажды ему сказали, что такой манерой он очень напоминает самого фюрера, что запало ему глубоко в душу и со временем стало настоящей потребностью).
– Мы делаем одно дело и как показало время делаем его не очень хорошо. Как сказал фюрер, спустя рукава!
– одновременно он строго посмотрел в дальний угол стола, где сидел один из бормочущих что-то генералов.

– Наши доблестные войска стоят у самой Москвы. Вот-вот падет Ленинград, вторая столица русских. На севере мы блокируем незамерзающие порты Сталина... А что твориться здесь?
– вопрос он задал зловещим, обвиняющим тоном.
– Что происходит в нашем далеком тылу, откуда Германия ждет регулярных поставок качественного и натурального мяса, молока, зерна и овощей, рабочих ресурсов для наших фабрик и заводов?

Его левая рука автоматически устроилась за спиной, а правая из внутреннего кармана кителя достала сложенный лист бумаги.