Зеленый круг
Шрифт:
Умник отвечает коротким хрюком и исчезает в темноте.
Я поднимаюсь и следую за ним. Замечаю, что передвигаю ноги, словно еду на лыжах. Сначала не понимаю зачем, но вскоре до меня доходит: я что просто я не хочу случайно наступить на крысу.
Умник снова подходит ко мне.
— Ищи! — шепчу я. — Ищи крыс!
Он разворачивается и убегает. Глаза привыкли к темноте, и я вижу, как он принюхивается, исследуя доски. Я снова сажусь на корточки и скольжу взглядом по полу. Доски покрыты толстым слоем крысиного помета. И это
— Пусто. Здесь нет ничего, кроме их дерьма.
— Как?! — кричит Дэвид. — Ты что, шутишь?!
— Иди сюда и сам посмотри, — отвечаю я.
— Но… ты хочешь сказать, что я видел только это? Дэвид подходит ко мне.
— Ты прекрасно знаешь, что я так не думаю, — говорю я. — Мы слышали их визги. Но сейчас крысы куда-то ушли.
Дэвид оглядывает чердак. Затем смотрит на меня сердитым взглядом. Сердитым и испуганным.
— Что-то тут не так. Не нравится мне эта ферма.
— Да, все это очень странно, — произносит Дина. — Куда могут подеваться тысячи крыс?
— Я ничего не понимаю, — говорю я и чувствую, как первоначальное облегчение от того, что крыс здесь нет, сменяется растущим разочарованием.
Мы стоим в нерешительности посреди чердака. Умник подходит и садится у моих ног.
— Где Габриэль? — вдруг спрашивает Дина.
Я смотрю по сторонам. На чердаке кроме меня, Дины, Дэвида и Умника, больше никого нет.
— Он же только что был здесь, — замечаю я.
— Тихо! — говорит Дэвид. — Что это за звук?
Едва Дэвид заканчивает фразу, как я тоже что-то слышу. Сначала я не понимаю, что это такое. Я ведь ожидаю услышать звуки, которые обычно издают крысы. Но этот не имеет с ними ничего, общего. Это тяжелые шаги. Они доносятся снизу. Кто-то идет к лестнице! Я чувствую, как паника поднимается по позвоночнику и словно лижет затылок. Мне хочется исчезнуть отсюда.
Тут из-за дверцы слышится голос:
— Я забыл камеру в прицепе. Там просто чертовский ливень.
Габриэль не преувеличивает силу дождя. Когда мы спускаемся с чердака и выходим из хлева, то будто окунаемся в море.
— Дьявол! — кричит Дэвид и бросается обратно к двери. — Ну и дождина!
Не знаю, из-за его слов, или из-за ливня, или из-за того и другого вместе, но я вспоминаю нашу школу Фогельбу.
Тогда шел такой же сильный дождь. Мы остались на террасе, ураганом сорвало крышу школы, а джип Гуся подняло в воздух и швырнуло в стену террасы.
— Такой же дождь, как тогда, — говорю я.
Дина удивленно на меня смотрит.
— Когда это «тогда»?
— Когда мы еще были в школе Фогельбу. Помнишь тот страшный ливень?
Дина мотает головой и смотрит на Габриэля. Тот тоже мотает головой.
— Да ладно вам! Вы что, не помните последний вечер, когда мы остались на террасе из-за дождя, а во дворе школы рухнул дуб?
Ребята пристально на меня смотрят.
— Дэвид, — говорю я. — Хватит
валять дурака! Ты-то хоть помнишь?!— Нет, не помню, — отвечает он. — Вообще ничего не помню.
Я смотрю на него и вижу, что он не шутит. Перевожу взгляд на Дину с Габриэлем. Дина медленно качает головой. Они что, сговорились? Я чувствую себя одиноким ребенком, которого не берут с собой играть другие дети. Но, во всяком случае, сейчас я уверена в своей правоте.
— Повезло вам со мной, — говорю я.
— Что будем делать? — спрашивает Дина, словно не слышит моих слов.
Дэвид пожимает плечами.
— Переждем дождь здесь, — предлагает он.
Я киваю.
— В курятнике есть пластмассовые баки, — говорю я. — Можно собрать в них дождевую воду.
Дина соглашается.
Мы молча стоим посреди хлева и обдумываем наше положение. Могло быть и лучше. Хотя, с другой стороны, могло быть гораздо хуже. У нас есть крыша над головой. У нас есть трактор и прицеп. Куча всяких инструментов. И ручная свинья. Я наклоняюсь и чешу Умника за ухом. Он всем телом прижимается к моим ногам.
— Во всяком случае, у нас будет вода, — говорю я.
Не знаю, сколько времени прошло. Я сижу в пустом деннике, обняв Умника. Монотонный стук дождя — это самый древний звук, он вне времени и пространства. Хотя здесь нет времени, да и остальных измерений тоже. Я вспоминаю о нашем красивом календаре, сделанном Диной, и о нашем первом дне, Marzo IV. Нужно забрать его сюда. Календарь нам необходим. Иначе мы совершенно запутаемся.
Вчера было воскресенье. Значит, сегодня понедельник. Понедельник, пятое марта. Все сходится. Я всем телом чувствую понедельник. Именно так я его всегда ощущаю — как землетрясение и пять похорон.
Мои мысли переключаются на лагерь. Хорошо, что нас сейчас там нет. Наверняка дамбы не выдержали такого ливня и вся равнина затоплена. Надеюсь, что Бендибол все еще стоит на посту, если вдруг мимо проплывет корабль. Наш плот, скорее всего, унесло. Теперь он далеко отсюда. Мы застряли. Мы пленники мертвой семьи на заброшенной ферме.
Я просыпаюсь от того, что кто-то щекочет мне ладонь. Спросонья не пойму, где нахожусь. Сон медленно отступает, и я выхожу из него, словно перешагиваю через упавшую юбку. Лежу с закрытыми глазами и слушаю, как с неослабевающей силой шумит ливень.
— Что такое, малыш? — бормочу я. — Ты проголодался?
Умник не отвечает.
— Скоро мы все умрем от голода. Так что попытайся уснуть.
Едва я засыпаю, щекотание повторяется. Я пытаюсь отбросить в сторону то, что мне мешает, и моя рука натыкается на нечто мягкое и шерстистое. И, прежде чем я начинаю сомневаться, действительно ли это Умник, проходит несколько секунд.
Открываю один глаз. Вижу ребят, спящих, прижавшись друг к другу. Дина сосет большой палец, как соску.