Земля, до востребования Том 1

Скарбек принялся очень долго и очень внимательно рассматривать этот значок.

— Почему вы так изучаете значок?

— Видите ли, вчера мне один господин уже показывал такой значок. Все, что я мог вспомнить, сказать, я вспомнил и рассказал полиции. Сегодня мне опять показывают значок. У меня собраны вещи. Пора на вокзал. Портье уже заказал таксомотор. А вы меня снова заставляете возиться с каким–то местным аферистом. Вас что, послал доктор Штрауб?

— Да, я пришел с ведома доктора Штрауба.

«Значит, доктор только знает о его визите, но не посылал ко мне».

Скарбек протянул паспорт, и агент в белом кашне начал листать его. Сколько там всяких виз, отметок, штампов?

— Где вы родились? — строго спросил агент.

— Если мне память не изменяет, это указано в паспорте. Жена с сыном едут в Прагу, к родственникам, а я — по коммерческим делам в Гамбург. Знаете, когда сын был маленький, он однажды задал мне вопрос: «Папа, где ты родился?» — «В Познани». — «А где родилась мама?» — «В Варшаве». — «А я?» — «А ты родился в Китае». Сын обрадовался: «Однако какое счастливое совпадение, что мы встретились все вместе».

— Я должен представить паспорт в полицию. — Агент в белом кашне даже не улыбнулся.

— Как хотите, я еду на вокзал. Вот билеты, мне еще нужно сдать багаж. Прошу вас тогда привезти паспорт к поезду. Все, что было в моих силах, чтобы помочь вам найти местного жулика, я сделал.

Неожиданно агент заговорил по–итальянски, затем внезапно задал вопрос по–русски. Если судить по ответам Скарбека, он не владел сносно ни одним языком, кроме своего родного, польского. Отвечая на ломаном русском языке, он объяснил, что родился в губернии, которая после русской революции отошла к Польше, а в юности (он сказал в «юношестве») часто слышал русскую речь.

Лингвистические упражнения агента в белом кашне насторожили Скарбека. Конечно, он не простой криминалист, птица другого полета.

— Паспорт будет доставлен на вокзал. Приеду на мотоцикле за двадцать минут до отхода поезда.

Скарбек отправился на вокзал заблаговременно, его беспокоил большой багаж. Два носильщика потащили в багажное отделение кофр, два чемодана, круглую шляпную коробку и ящик с крокетом.

Анка и сын остались в вагоне, а Скарбек вышел на перрон, поджидая агента в белом кашне. В нетерпении Скарбек направился к выходу на привокзальную площадь, чтобы посмотреть — не подъехал ли мотоцикл?

Минут за пятнадцать до отхода поезда появился агент и вернул паспорт. Он так торопился, что не успел выписать из паспорта все данные, которые его интересуют: место рождения, возраст, особые приметы, постоянное местожительство.

— Все подробные сведения обо мне даны доктору Штраубу. Включая девичью фамилию матери. Инспектор Ленц в курсе дела.

— Ленц сам по себе, а нам сведения нужны отдельно.

«Значит, из отдела, который занимается мошенниками и фальшивомонетчиками, меня передали в политический отдел», — сразу догадался Скарбек и спросил:

— Меня еще ждут неприятности в дороге? Тогда мне лучше остаться в Вене, чтобы вы могли выяснить все дело до конца.

— Можете спокойно ехать.

— Так в чем же дело?

— Нам нужно было сфотографировать фальшивую визу. А заодно отметить у себя пункт вашего следования — Гамбург. — После паузы агент сказал с деланным участием: — Сочувствую вам, герр Скарбек. Не очень–то весело разъезжаться с семьей на праздники.

— Золотой телец требует жертв. К тому же на гамбургскую биржу не пускают женщин. Самая старинная биржа в Германии и самое мудрое правило. Знаете, для чего оно? Чтобы на бирже меньше болтали, шумели и чтобы женщины не давали нам советов. — Скарбек заговорщицки перешел на шепот: Биржа в Гамбурге — единственное место на земном шаре, где я отдыхаю от своей лучшей половины…

На перроне к Скарбеку подошел встревоженный носильщик и сказал:

— Вас вызывают в багажную кассу. Что–то неблагополучно с багажом.

Скарбек обменялся мимолетным, но весьма красноречивым взглядом с Анкой, стоявшей на площадке вагона, и направился за носильщиком. Анка смотрела ему вслед, слегка побледнев.

— Может, понадобится моя помощь? — предложил агент в белом кашне и направился за Скарбеком.

Багажный приемщик встретил пассажира очень строго:

— Это ваш багаж? Он весит больше положенного. Вам необходимо доплатить девяносто четыре шиллинга.

Скарбек шумно перевел дух, вынимая бумажник. Багажный приемщик подумал, что пассажир шел очень быстро и потому запыхался. Агент в белом кашне выразил удивление по поводу того, что господин везет с собой ящик с крокетом. Дешевле купить новый крокет, чем платить деньги за багаж.

— Вы, наверное, правы, — согласился Скарбек. — Но мы уже привыкли к своим шарам и молоткам… Теперь крокет снова входит в моду. Мне рассказывали, что когда Канарис, — Скарбек несколько приглушил голос, переехал в пригород Зюденде, его соседом оказался сам Гейдрих. Так вот, по воскресеньям после полудня адмирал с женой и дочерьми часто играл в крокет с начальником службы безопасности и его семьей…

На прощанье, уже после третьего звонка, Скарбек угостил агента в белом кашне гаванской сигарой, а сам небрежно бросил недокуренную сигару, источающую тонкий аромат, под колеса тронувшегося вагона. Это может позволить себе лишь очень богатый курильщик.

Когда поезд отошел от платформы венского вокзала, Скарбек вытер лицо и сказал со вздохом облегчения:

— Знаешь, Анка, мне сегодня так повезло, будто у меня было рекомендательное письмо к самому господу богу…

43

Следователь сдержал слово. Открылось окошко в двери, охранник протянул Кертнеру деньги и попросил расписаться в их получении. Ему вернули около семисот лир, все деньги до чентезимо, изъятые при аресте, и он может тратить их по своему усмотрению.

Те, кто сидел под следствием, пользовались некоторыми привилегиями: пока виновность обвиняемого не доказана, никто не имеет права называть его преступником. А подозреваемый в шпионаже и осужденный по этой статье значится не уголовным, но политическим преступником. И как охранники ни были далеки от соблюдения законов, об этом помнили. Наконец, Кертнер все–таки иностранный подданный, охранники поневоле считались с этим, тем более что иностранец при больших деньгах. Пока у тебя в кармане кругленькая сумма, ты — барин, даже если господина бьют по морде.

Все эти дни Кертнер жил в миланской тюрьме «Сан–Витторе» со всем возможным комфортом. Он выбрал камеру на солнечной стороне и платил за нее пять лир в сутки. Камеру только что побелили, койка обрызгана мелом. Он вызвал уборщика, чтобы тот протер койку и прибрал. Белье разрешалось менять дважды в неделю. Какие еще удобства связаны с платной камерой? Войлочный матрац, подушка, умывальник с тазом и кувшином, полотенце, котелок, кружка и ложка. Койка привинчена к стене, а табуретку можно передвигать. На дверях камеры висит табличка «Строгая изоляция», но при этом Кертнера водили на прогулку.