Земля дождей

Ева, отчаянно пытаясь вырваться, вдруг ударила мне пальцем в левый глаз. Я закричал от боли. В это время она укусила мою руку, державшую её, и освободилась. Поскольку бежать было уже некуда, она обогнула яму и замерла на другой стороне.

Я тут же кинулся за ней. Но вдруг обо что-то споткнулся и упал. Взглянув себе под ноги, я поледенел.

Человеческое тело.

Мёртвая девушка в белом платье.

Виктория…

Она смиренно лежала у ямы, точно как в тот день после морга. Вода постепенно окутывала её.

— Нет… — выдохнул я, судорожно отползая от неё. — Нет… нет… нет…

Я с трудом поднялся на ноги и бросился вдоль ямы за Евой. Она испуганно убегала. Из-за сильной боли в левом глазу и прихрамывания после падения у меня не получалось её догнать. Не получалось ухватиться за последнюю ниточку в этом хаосе… Погоня напоминала нескончаемый круговорот. Труп Виктории по-прежнему лежал на этом пути, и через него постоянно приходилось опасливо перешагивать.

Вскоре я остановился. Согнувшись, глотал воздух. Меня и Еву разделяло около двух метров глубокой ямы. Я поднял голову и посмотрел на неё. На мою маму…

Была не была.

И неожиданно, без разбега, прыгнул. Нога в самый последний момент соскользнула. Прыжок не получился. Я вклинился грудью в край ямы и, сощурившись от яркой боли, повис на локтях.

Ева осторожно приблизилась ко мне. Я с трудом различал её лицо сквозь дождевые струи. Присев на колени, она произнесла:

— Время отдавать долги…

— Нет! Нет… Дай мне руку! Дай мне руку, Мама… Пожалуйста… Мама… помоги же мне! Я сейчас упаду!

Она несколько секунд глядела на меня. Затем протянула руку. Я ухватился за неё, и мне удалось выбраться.

Громко откашливаясь и держась за грудь, по которой словно проехал поезд, я снова посмотрел на неё.

— Останься… — еле дыша, выговорил я. — Прошу, не оставляй… Только не оставляй… Мне одному плохо, пойми.

Ева, плача и дрожа, неуверенно шагнула ко мне. Я не шевелился, продолжая откашливаться. Я почувствовал у себя на голове её ладонь. Она подошла ещё ближе. И аккуратно приподняв мою голову, посмотрела мне глаза.

— Прости меня, Роман…

И крепко обняла меня.

Я заплакал.

— Мама…

Сжимая руки за её спиной, я плакал и целовал её лицо.

Затем она чуть отступила, и взглянув мне в глаза, прошептала:

— Прости меня, сынок…

И в следующее мгновение что-то произошло.

Я почувствовал, что падаю. Приземлившись на дно ямы, моё тело вмиг парализовало. Я даже не успел вскрикнуть от боли.

— Что ты делаешь?! — хотел сказать я, но голос срывался. — Зачем?.. Не уходи! Только не уходи, прошу! Не делай этого снова! Останься!..

Слёзы лились из моих глаз. Я не мог пошевелить ни одной частью тела. И вскоре ощутил, как по лицу течёт что-то кроме воды. Что-то тёплое и густое. Кровь…

С землёй вокруг вдруг тоже стало что-то происходить. Из неё стали вываливаться какие-то чёрные существа. Черви? Нет, не черви… Руки. Многочисленные человеческие чёрные руки вылезали из почвы и обвивали меня, словно черви, и до боли ледяной хваткой сжимали моё тело. Я стал извиваться, пытаясь сбросить их с себя. И, с превеликим трудом повернув голову на несколько сантиметров, вдруг осознал, что лежу в яме не один.

Виктория…

Её застывший бескровный труп лежал рядом со мной. Лицом к лицу. Замершие глаза были направлены прямо на меня.

— Мама… — задрожали мои губы. — Мама… Вернись… Я умоляю… Не оставляй меня одного, не оставляй… Умоляю, вернись!..

Но наверху никого не было.

И я окончательно понял, что это конец.

Вода всё пребывала, обильно наполняя яму. А я даже не мог пошевелить рукой. Лишь из последних сил пытался кричать. Но грохот падающей воды и раскаты грома глушили все мои звуки на корню.

Нет…

Так не может всё закончиться.

Нет!!!

— Мама!.. — прохрипел я, рыдая. — МАМА!

Обвивающие ледяные руки уже разрывали меня. Они будто залезли внутрь моего тела и сдавливали органы до желейной массы. От боли я начинал терять сознание…

И вдруг перед глазами, где-то наверху, что замелькало. Бабочка. Моя бабочка… Она летала передо мной и, пожалуй, была единственной, что я ещё различал. Всё остальное смешалось в один Громыхающий Титанический Конец. И вот лишь эта крошечная бабочка, живая, трепыхающаяся крылышками, порхает надо мной. Словно последний оплот поддержки…

Прощай, бабочка.

Мы с тобой слишком черны для этого мира. Мы слишком другие. Наверное, сюда мы попали по какой-то ошибке. Но это не важно. Важно, что мы всегда можем с этим что-то сделать. А именно — уйти.

Прощай.

Прольём последние слёзы. Все. До конца. И будет после нас водная бездна. Эйрена. Мир, поглощённый стихией… И не останется ни малейшего осколка, лоскутка памяти, напоминавшего о нас с тобой. Мы с тобой конечны, как размеры этого островка. И однажды всё заканчивается. Всё. Вот и наша с тобой очередь подоспела.

Прощай, бабочка.

Мы с тобой слишком невозможны для этого мира. А может, это он сам невозможен для нас. Но сейчас нет смысла более об этом рассуждать.

Воды всё больше. Остров погибает. Мой личный эдем… Он тонет. И забирает с собой всё, что было. Всё.

Пришловремя отдать долги.

Я готов…

Готов.

Земля, прими мои слёзы. Впитай их в себя без остатка. Я дарю их тебе. Все. Все свои слёзы. Ведь я прощаю…

Я прощаю тебя…

Прощаю тебя, Мама. Знай это!

И я прощаю планету Земля. Какой бы она ни была!

Я прощаю всю-всю Вселенную!

И самое главное…

самое главное — я прощаю самого себя.

…И вдруг земля подо мной задрожала. Я ощутил, будто что-то могучее и древнее поднимает меня. Ледяная вода рьяно топила яму, но я был уверен, это не она взметает меня.