Земля и люди. Очерки.
Шрифт:
Кроме экономии на зарплате «Веселый» получает еще другую, куда более значительную и эффективную экономию на лучшем использовании квалифицированных кадров: ведь бригадиры и их помощники — это механизаторы экстра-класса! В «Веселом», выходит, на одиннадцать таких механизаторов больше участвует непосредственно в производстве, чем в совхозе имени XIX партсъезда, и на пятнадцать больше в сравнении с «Адамовским».
А что такое двенадцать или пятнадцать механизаторов экстра-класса в условиях целинного земледелия? Это около тысячи гектаров убранного хлеба на каждого!
В тот год в совхозе «Буруктальский» работало около пятидесяти комбайнеров, командированных
И еще несколько цифр.
В «Веселом» вышло на уборку 65 комбайнов, в «Спутнике» — 83, в «Адамовском» — 134…
Парадоксально: сокращение количества комбайнов привело к ускорению темпов уборки.
Я смотрел газетные сводки. По ремонту комбайнов все время впереди был совхоз «Адамовский». Но в сводках не учитывалось качество ремонта. Между тем качество оказалось таково, что в самом начале уборки чуть не половина комбайнов в «Адамовском» вышла из строя.
В «Веселом» рассудили иначе: пусть меньше комбайнов, зато качественнее провести ремонт да кадры покрепче посадить — и ломаться комбайны будут меньше, и технический уход легче.
Так оно и вышло. А в итоге — большая экономия времени.
Директор «Веселого» средь бела дня сидел за столом и просматривал газеты. Увидев нас с главным агрономом, снял очки, встал навстречу. Большой, грузный, с лысой головой, ястребиным носом и добродушным лицом, Герой Социалистического Труда Венедикт Дмитриевич Балабанов, заслуженный ветеран целины…
Неторопливо повел разговор, будто размышляя вслух:
— …Сколько нынче в городах Оренбургской области людей снято с предприятий и послано на уборку? Тысяч тридцать? Сколько бы они за это время опрокидывателей сделали?..
— …Вот жатки. Шестиметровых у нас только двадцать штук из восьмидесяти. В основном четырех-, а есть даже трехметровые. Если бы все были шестиметровые, потребовалось бы в полтора раза меньше комбайнов и уборку закончили бы уже к 20 августа, на полмесяца раньше. 150 тысяч рублей экономии на одном только сокращении парка комбайнов. А какая, в сущности, разница заводу-изготовителю? На шестиметровые жатки только металла немного больше уйдет, а механизм тот же. Видно, кто-то в министерстве так решил, что целине нужны в основном четырехметровые жатки. Мелочь оборачивается миллионами: представляете, что значит заканчивать уборку на полмесяца позднее? Хорошо еще, осень нынче сухая…
— …Чем меньше людей в хозяйстве, тем больше каждый сделает. Не верьте тем, кто сетует на нехватку людей. Людей всюду хватает, но только надо их хорошо организовать. Организация производства должна быть такой, чтобы каждый человек работал с полной отдачей. А уж тогда можно вести речь о том, хватает или не хватает этих людей…
— …Наш опыт по части организации труда, пожалуй, всем совхозам не подойдет. Однако для всех непреложно одно: все беды идут от плохой организации труда. А раз так, то с нее надо и начинать.
— …Что значит — не хватает времени? Наверное, много его уходит на пустяки. Научитесь правильно с ним обращаться, и его вам некуда будет девать. Организуйте прежде всего самого себя, а затем уж беритесь за подчиненных.
— …Скажу по секрету, — продолжал Венедикт Дмитриевич, —
объем работ в наших хозяйствах таков, что просто грех нам жаловаться на нехватку времени, техники и людей. Ту же самую продукцию часто можно давать с половинным или даже еще меньшим количеством этих ресурсов. Бывает, слышишь от иного директора жалобы на нехватку комбайнеров и думаешь: «А ведь у тебя, дружище, их столько, что они мешают друг другу, оттого и работают плохо». Опытных кадров мало? Тоже чепуха. Надо уметь их выискивать, кадры. Ну, а остальных, менее опытных, надо учить, воспитывать. А как же иначе? Только так.Главный агроном «Веселого» рассказал мне такой случай. Дело было весной, в первый год его работы в совхозе. Не осмотрев как следует массив, он дал людям команду — приступать к севу. И отправился дальше. Буквально через полчаса на это поле заехал директор совхоза. Вышел из машины. Прошелся взад-вперед. Увидел: лезет кое-где овсюг.
— Кто велел сеять?
— Главный агроном, — ответили сеяльщики.
— Хорошо, — сказал тогда Венедикт Дмитриевич. — Продолжайте сеять.
— Так ведь овсюг же!
— Не знаю. Тут был агроном, ему виднее, — и еще раз повторил: — Делайте, как он сказал.
И поехал искать агронома. «Веселый» — совхоз-гигант. От отделения до отделения — десятки километров. Каждое поле — по четыреста да по шестьсот гектаров, а всего полей в совхозе около полусотни. Полдня носился директор по отделениям, пока не нашел своего главного агронома. Рассказал ему про овсюг.
Тот поехал, посмотрел. Верно, лезет. Велел прекратить сев и продисковать поле, чтобы уничтожить овсюг.
Что можно сказать о таком директоре? Чудак-человек: ну разве нет у него других, более важных дел, чем гоняться за агрономом. Куда проще было сразу — он же директор! — отдать необходимые распоряжения.
Возможно, Владимир Дроздов на месте Венедикта Дмитриевича так бы и поступил. Как уже не раз поступал в своем совхозе, подменяя собою других ответственных лиц. В итоге — полная безответственность этих лиц и безразмерный рабочий день.
У Венедикта Дмитриевича были на это свои, особенные соображения. Проездив полдня за агрономом, он дал этим самым понять — и ему, и другим, — что у каждого в хозяйстве свои, строго разграниченные функции: директор — это директор, а главный агроном — это главный агроном. Потратив однажды несколько часов на пустую, казалось бы, беготню, Венедикт Дмитриевич, как опытный шахматист, который ради выигрыша партии нередко жертвует фигуру, сберег много драгоценного времени в будущем.
Месяца два я не получал от Владимира никаких вестей. За это время был написан для журнала очерк, в котором я доказывал необходимость (и возможность) упорядочить рабочий день сельских специалистов. Однако где-то в глубине души у меня шевелился червячок сомнения: а не преждевременно ли ставить вопрос о семи-восьмичасовом рабочем дне для агрономов? Не являются ли такие хозяйства, как «Красная звезда» и «Веселый», лишь красивым исключением из общего правила? Не пойдет ли другим во вред слишком резкая перестройка, слишком решительная ломка привычного, устоявшегося ритма? Испокон веку крестьянин в теплое время года трудился в поте лица от темна до темна — без отпусков, без выходных. Испокон веку вслед за посевной начинались летние полевые работы, затем сенокос, а там — уборка, а за уборкой — осенняя пахота…