Земля и звёзды

– "Слушаюсь, товарищ суперадмирал".

Азиат исчез с экрана, и там появилось изображение земной эскадры. "Терминаторы" шли, выстроившись звездой. Им навстречу заступали гигантские зеленые слизни или пиявки, как называл их капитан Дорж. Вот вперед выдвинулись истребители, сопровождавшие "Терминаторы".

Истребители, как муравьи гусеницу, атаковали космических пиявок. Оказалось, что вывести их из строя довольно затруднительно. При попадании в биотеха, он распадался на части, каждая из которых начинала жить самостоятельно. Таким образом, пиявок не только не становилось меньше, но их количество наоборот росло.

Один такой "обрубок" с километр длинной, имея свое ротовое отверстие, как и у целого биотеха, с легкостью проглотил истребитель, пилот которого расстрелял весь свой боекомплект и неосторожно приблизился к монстру.

Подзаправившись, слизняк выпустил реактивную струю и ринулся в атаку. Истребители землян брызнули врассыпную.

– Это поражение, - сказал суперадмирал, задыхаясь.

Воротничок кителя давил ему горло. Гайт Гобзер рванул ворот так, что отлетела пуговица.

24. Подкидыши. Снова Максим Каммерер

– Мы будем первыми, кто их увидит, - с многозначительным видом сказал Лев Абалкин.
– Следуйте за мной.

Самозваный командир привел нас в обширное помещение с куполообразным потолком, напоминавшее собор. От странного золотого света, похожего на солнечный, стены казались янтарными. Ярче всего была освещена площадка в центре зала. Впечатление величественного собора усиливала некая установка, которую условно можно было назвать алтарем. От "алтаря" в виде веера были установлены саркофаги. Так нам заявил Абалкин, и это оказалось правдой. Саркофаги представляли собой высокотехнологичные аппараты, под прозрачной крышкой которых в некоем розовом тумане возлежали существа, отдаленно напоминавшие людей, только гигантского роста. На глаз примерно чуть более трех метров, но, вероятно, с очень малым весом. Так как были очень худыми. Просто как сушеная саранча. Удлиненные лица, глубоко запавшие глаза, тонкие губы крепко сжаты, почти без подбородка. Узкоплечие, верхние конечности с практически неразвитой мускулатурой были вытянуты вдоль мумифицированного тела. Великаны были обнажены, даже без набедренной повязки. Тела усопших имели цвет тёмно-оливковый.

Вокруг саркофагов, а их было тринадцать, мерцали фиолетовые силовые поля, и какая-то неведомая энергия струилась сквозь воздух, преломляя золотые лучи, так что люди, стоявшие возле фантастических усыпальниц, оказалась окутанными призрачной дымкой.

– Это и есть Странники?
– спросил Корней Яшмаа, вопрос, разумеется, был к "экскурсоводу".

– Да, - ответил Лев, - это наши создатели. Можно сказать родители.

– Нас было тринадцать и их тоже тринадцать, - сказал молчавший до этого Агавий.
– Что бы это значило?

Абалкин многозначительно промолчал.

– И что теперь?

– сказал Анатолий.
– Мы должны их оживить?

Абалкин явно был в замешательстве. Признаться в незнании, мешало самолюбие, выступил от имени Странников, а что делать, не знаешь.

– А можем ли мы оживить их?
– спросил я.
– Среди нас есть инженеры...э-э-э... электронщики, чтобы разобраться в аппаратуре?

– Я, как вы знаете, прогрессор, как и Лев... Вячеславович, - отозвался Корней Янович.
– Научный интерес - экспериментальная история.

– Я программист, - сказал полный человек по имени Милор.

– А я инженер-линейник, - сказала женщина по имени Лина.

– Я инженер-технолог, - сказал Елисей, голубоглазый, с такими же черными длинными волосами, как и у Абалкина, но только перетянутые резинкой в "конский хвост".
– Правда, изделий из стекла...

Еще двое оказались медиками.

– Я нуль-физик, - с гордостью заявила Мария, кареглазая, экспансивная брюнетка.

Она обращалась ко мне, игнорируя Лёву, нашего самозваного предводителя. Я не ударил в грязь лицом и заявил, что кое-что помню о анабиозных камерах еще со времен моих "подвигов" в Группе Свободного Поиска.

Мария улыбнулась мне открыто и с симпатией. Я подумал, что, чего доброго, еще влюблюсь в эту симпатичную брюнетку, тогда мне моя Алька устроит скандал.

– Хорошо ребята-девчата, - подвел итог перекличке Корней Яшмаа, - займемся осмотром аппаратуры. У кого какие идеи возникнут, сообщайте. Но, ради Бога, самостоятельно ничего не включайте, не посоветовавшись со всеми.

Группами по два-три человека мы стали осматривать незнакомые нам машины и агрегаты. Лев Абалкин демонстративно не участвовал в этом, стоял в сторонке, сложив на груди руки.

Неизвестно, кто все-таки привел в действие механизм пробуждения, только силовые поля погасли, из саркофагов стали вырываться струи розового газа. Газ был тяжелым и начал растекаться по полу, выложенному янтарной мозаикой. Мы, я и остальные мужчины, невольно отпрянули, а женщины стали отбегать подальше, опасаясь, что газ может оказаться для нас ядовитым. "Берегитесь!" - кричали они нам. Мы устремились за ними, но опоздали. Розовый туман окутал нас и укрыл с головой. Движения наши резко замедлились, стали тягучими, словно во сне. Сколько я ни пытался ускориться, ничего не получалось. Газ все сильнее сковывал нас. Сначала это походило на продвижение водолазов под водой, потом на попытки насекомых вырваться из клейкой смолы. И наконец, до полного обездвиживания.

Я видел, как Анатолий, который замешкался дольше всех, застыл в позе Лаокоона, борющегося со змеями у стен Трои. Потом у меня с глазами что случилось. Все, что я видел, стало удаляться, искажаться, я слеп, и хуже того - стал задыхаться, так как грудные мышцы отказали. Я подумал, что умираю так глупо, бездарно. А ведь мог предвидеть опас...

<