Земля Проклятых

– Никто не сказал, что он вымер – замечает Сара – мы лишь сказали, что произошла утечка и вирус подцепило 99,8% человечества.

– Разве это не значит, что умерло 99,8%? – соглашается со мной Ричи.

Они вновь переглядываются. Наконец, Роб неспешно потирает свои мозолистые пальцы.

– Нет, это значит, что они заразились. Я же вам еще вчера сказал, сейчас мир делится на три условных группы: зараженные, иммунные и адаптированные.

– Вы иммунные – говорю я – и на нас не нападаете. Мы адаптированные – и тоже не нападаем на вас. Хотите сказать, что зараженные больные люди настолько отлично себя чувствуют, что нападают на здоровых?

– Да, Лаки – невозмутимо кивает Роб – этот чертов мир сошел с ума, но именно так и обстоят наши дела. Зараженные не умирают.

– 2-

Мы молчим.

Не потому что такие дофига умные и выдерживаем паузу, чтобы они сами продолжили нам рассказывать. И не потому что нас что-то шокировало. Мы просто реально не можем понять, что они имеют ввиду.

Говорят какими-то странными образами, вместо того, чтобы сказать все в лоб.

И словно, отвечая на наши молитвы, вперед проталкивается один из толпы. Он ростом чуть выше Роба, зато намного уже плечами. Его волосы темно-каштанового оттенка, брови густые. На вид чуть больше сорока, однако жесты у него гораздо мягче и аккуратнее, чем у остальной шайки. Это заставляет меня задуматься о том, что он с ними не с самого начала.

– Все верно – когда он говорит, я отмечаю, что у него подозрительно поставлен голос. Может, до катастрофы он был лектором или типо того?

– Зараженные не умирают от вируса. L-вирус обладает функцией регенерации, он значительно усиливает процессы клеточного роста, проще говоря – он реанимирует организм. Но его бесконтрольное безостановочное воздействие – вызывает неконтролируемые мутации. Этот круг как бы зацикливается. Большинство мутаций фатально для человеческого организма – и должны приводить к смерти. Но едва обнаруживаются мертвые клетки, как этот же L-вирус, что способствует мутации, их реанимирует, что порождает еще большие мутации. Иначе говоря – спустя какое-то время зараженный, находясь в бесконечном мутировании организма, становится сгустком поврежденного генома, и генетически мертвецом. Но фактически никогда не достигает конечной точки – смерти.

– Выходит, вирус умертвляет зараженного, но при этом и поддерживает в нем жизнь. Это же обычный носитель получается – жмет плечами Сью – в чем проблема?

– Именно что – лишь поддерживает. У зараженных остаются простейшие двигательные функции, возможна часть памяти, но они полностью лишены разума. Ими движет лишь самый главный инстинкт.

– Какой? – щурюсь я, глядя на этого странного типа.

– Голод. Они просто жрут выживших, вот и все.

– Почему им не жрать остатки с магазина, как вам? Что-то искать?

– Ты упустил самую главную часть рассказа, Лаки – замечает Роб –они ЛИШЕНЫ разума. Это уже не люди. Они голодны, они видят нас – и они жрут нас. Все просто.

Я молчу. Ричи как-то истерично фыркает, стараясь выставить чувака на смех:

– Ага, каннибалы. Прикольный рассказ.

– Это правда. Иммунные в принципе не восприимчивы к этому вирусу – он по каким-то причинам не может закрепиться в их организме. У вас же – адаптированных – процесс регенерации клеток недостаточно интенсивный для дальнейших мутаций, потому вы получаете лишь «плюшки». Но почему так произошло и на чем базируется выборочность усвоения L-вируса – непонятно.

Наконец, Лин скрещивает руки на груди в совершенно несвойственной ей раньше манере, и глядит на мужчину с нескрываемым подозрением:

– А откуда вы так хорошо знаете об этом вирусе и так подробно?

Ни лице Роба, наконец, проскальзывает легкая улыбка и он хлопает мужчину по плечу:

– Точно, мы забыли сказать. Это Марк. В бывшем доктор Джонсон – возглавлял отдел современной генетики и вирусных исследований корпорации Ассэт. Это он создал вирус L.

– 3-

Ричи выдает то, что у всех нас крутится на языках:

– Че, на хрен?!

И мы впятером, не сговариваясь, делаем шаг от Фонарей. Отличная смена флангов. Только что они «спасали» нас от Ассэта – а теперь мы болтаем с тем, кто создал эту хрень, из-за которой мир встал с ног на голову. Из-за которой нас заперли в Хоплесе. Из-за которой мы даже сейчас не можем спокойно вздохнуть и нормально зажить – потому что стало негде жить.

Если верить Робу – уже лет пять, как негде.

Я ожидаю, что сказав это – они тут же «снимут» свои маски. Если честно, в какой-то момент я даже ожидаю буквального претворение этого в жизнь. Типо, они такие «ага!» скидывают свои грязные портки, под ними халаты и на мордах из воздуха возникают респираторы – совсем как те люди, которых я видел в воспоминаниях. Тут же кидаются на нас и заявляют, что наше испытание подошло к концу – и теперь они забирают наши мозги для тотальных исследований. А мы гудбай пока – могилка.

Я так живо себе это представляю, что нехило теряюсь, когда никто не рыпается с места, не нападает на нас, не смеется нашей наивности и вере в спасение. Напротив, Марк лишь опускает брови чуть ниже, в некоем скорбно-мрачном жесте:

– Да, я им был.. – соглашается он, и теперь Роб уже сочувственно хлопает его по плечу.

Марк поднимает на нас глаза, как бы даже в чем-то виноватые:

– Этот вирус должен был стать настоящим прорывом в области медицины. Я рассчитывал, что L-вирус поможет, наконец-таки, найти ключ к недугам, что ранее считались неизлечимыми. Благодаря своей способности к регенерации клеток, он мог бы поднимать на ноги инвалидов, лечить рак.. Я разрабатывал вирус L как уникальное, невиданное ранее миру лекарство.

Тяжелый вздох:

– Но корпорация имела другие мотивы, когда стало очевидно, что мое изобретение обладает высочайшим военным потенциалом. Они требовали от меня интенсивного развития именно этой его стороны.. а я не мог отказать, так как был связан с корпорацией по рукам и ногам. В противном случае они имели право отобрать мое изобретение, а мне, как ученому..

Видимо, он замечает наши презрительные взгляды, потому тут же поправляется:

– Конечно, если бы я знал, к чему это приведет, я бы никогда.. но тогда речь шла лишь о том, кто продолжит исследование над моей сенсационной разработкой – я, или же человек, не имевший к ее созданию никакого отношения.. А после катастрофы наши мнения разошлись еще сильнее. Я настаивал на вложении финансов и всех человеческих ресурсов Ассэта – для изобретения вакцины. Они же поставили всё на эксперименты с адаптированными.

Марк замолкает. Глаза уставлены в пол – он словно вновь погрузился во времена своей работы на Ассэт. Но почему теперь он здесь? Как такой ценный для корпорации сотрудник вдруг оказался на поверхности среди группы иммунных?

– Когда все зашло слишком далеко – продолжает за него Роб – у Марка случился фатальный конфликт интересов с корпорацией. Поняв, что проекты с адаптированными не несут никакой цели «борьбы с вирусом», он заявил об их бесчеловечности, назвав их методы ужасными, а те долго не церемонились и выкинули взбунтовавшегося на поверхность. Как мусор. Без воды, оружия или чего-то такого. На верную мучительную смерть – еду зараженным. Ему еще повезло, что мы на него наткнулись.

Тишина повисает лишь на минуту.

– Я не верю, на хрен, своим долбанным ушам! – восклицает Ричи – вы че, блин, спятили что ли?! Вы верите этому хрену, который работал на Ассэт, создал эту чертову болячку, из-за которой мы теперь в полной заднице?! Вы просто взяли, черт возьми, и поверили ему?! Охренеть!

Он запускает пальцы в кудри и поворачивается ко мне:

– Охринеть, Везучий! Просто охринеть и не встать! Эти полоумные придурки без проблем дали втесаться к ним этому хрену! Поверили ему, как младенцы!