Земля точка небо

И Максим поднял трубку.

Он ждал чего угодно, только не того, что услышал.

– Здравствуйте! – гаркнул ему в ухо незнакомый голос. Женский, невыносимо громкий и пронзительный – голос человека, уверенного, что его не слышат.

– Да? – спросил Максим, отдернув квадратный наушник прочь. – Тише, пожалуйста.

– Здравствуйте, – так же громко проревел голос. – Я звоню по экстренной линии, здесь очень плохо слышно, я на опознании, вы друг Митяя? Вы можете как-то прокомментировать? То, что случилось? Как он погиб, и в каких вы были отношениях?

– Что? – Макс почесал небритую щеку. – Не понял, вы кто? И потише говорите, я вас слышу.

– Меня зовут Мария, – раздельно произнес голос. – Я сотрудница молодежного журнала.

«Ар-эн-би», Митяй – наш штатный редактор. Вы не знаете? Его буквально час назад нашли мертвым, в вагоне метро, там была эвакуация… в общем, здесь тоже нет света, представьте? Даже в моргах… так вот, нас вызывали на опознание, меня главный редактор отправила с вами связаться…

– Подождите, – Максим зачем-то сделал у микрофона жест рукой. – Вы хотите сказать… да, во-первых, кому вы звоните? Откуда у вас этот номер?

– Вы Максим, – сообщил голос. – Правильно? Нам выдали его вещи, здесь визитки в его пиджаке…

– Это мой пиджак, – автоматически поправил Макс.

– А… ну да, вы же, ну, второй парень, правильно?

– Так, еще раз, – Максим раздраженно глянул по сторонам. – Чего вы от меня хотите?

– Не я, а главный редактор, она просила вас найти… возможно, прокомментировать. Как это случилось, какие у вас соображения. И вообще. Какие между вами были отношения. То есть, им, вами, э… Элизой, тоже. Не беспла…

Макс протянул руку и с грохотом утвердил невесомую трубку на рычаге. Он заметил, что стоит, и опять сел. Откинулся в кресле. Опять склонился вперед.

Скрипнув пальцем о полировку, Максим провел линию. И вторую. Крестик.

– Это мой пиджак, – рассеянно пробормотал он, шаря по себе в поисках сигарет. – Мой.

Сознание Макса отказывалось переварить остаток телефонных известий. Да, пиджак его, Дмитрий по-прежнему носил его костюм. Это объясняло… что-нибудь. Дальше, эвакуация. «Здесь тоже нет света». Тоже. Вот ключевое слово. Но к чему тут главный редактор?

Осколки беседы просто не подходили друг к другу. Сколько Максим ни вертел их в уме, детали упрямо не желали собираться в одно целое.

Сам не заметив этого, Макс вышел из кабинета, спустился в холл, покинул здание и выскочил на улицу, с каждой минутой ускоряя шаг. Нужно было успеть куда-то – зачем? «Нет, прежде всего позвонить Лизке», – решил Максим. Убедиться, что всё хорошо, и повесить трубку. Она вряд ли захочет говорить, да и ему пока нечего было сообщить ей. Он вынул телефон.

НЕТ ОПЕРАТОРА.

– Дайте позвонить! – какая-то женщина выхватила у него мобильник прежде, чем Макс успел отреагировать. – Пожалуйста, мне срочно… а… нет, у вас тоже.

Она сунула Максиму трубку и немедленно исчезла в толпе.

В толпе? Откуда здесь толпа?

Вопросов было слишком много. Куда больше, чем Максу хотелось бы.

У студии постоянно дежурили таксисты.

– Речной вокзал, – Максим распахнул дверцу и сунулся в мягкий салонный полумрак.

– Пятьсот долларов, – хмуро отозвались из-за руля.

Что?

– Пятьсот долларов, вам же сказали, молодой человек, садитесь или не задерживайте, – истерично потребовал новый голос. Макс обернулся и с тупым удивлением обнаружил на заднем сиденье обойму спрессованных тел.

Он молча подался наружу, и кто-то сразу нырнул в машину, заняв его место. Дверца захлопнулась, и такси отбыло прочь, распугивая сигналом несостоявшихся пассажиров.

Лохотрон, конечно.

«И хрен с ним, и хрен с ним», – затараторил в нем истеричный голос. Только бы скорее добраться. Теряя остатки здравого смысла, Максим кинулся к следующей машине.

– Речной вокзал?

– Семьсот.

Макс опустил в карман непослушную руку. Вынул и раскрыл бумажник.

– Шестьсот… семьсот, – и отсчитал почти все наличные.

– Тыща! – крикнул паренек с пухлыми губами, вынырнув у Максима из-под локтя. Он ловко впрыгнул на сиденье и с треском захлопнул дверь. – Тыща, тыща, поехали!

Второе такси отчалило. Второе и последнее. И Макс решил идти пешком. Он пока не знал, почему, но вариант с метро даже не мелькнул среди его рассеянных мыслей.

Следующие два часа он шел. Сначала это было нетрудно. Все шли. Кроме тех, кто стоял у обочины, ловя непонятно что в едва ползущем транспортном потоке. Грозди светофоров на столбах и проводах смотрели пустыми глазницами – умер даже желтый, мигавший когда-то при любых обстоятельствах.

Третье кольцо осталось позади, а Максим по-прежнему не мог думать. Ему было некогда. Он только матерился: когда про себя, когда сквозь зубы. Он пытался держаться проспектов, но каждый раз упирался в очередное препятствие. Москва, оказывается, состояла из одних заборов: жестяных, сосновых, бетонных и шиферных. Где не забор, там канава. Где не обвал, там полосатая лента.

«Вот сука, я же ходил здесь», – повторял он. Буквально месяц назад, и перед этим, и еще раньше, тысячу раз он пересекал вот эту улицу, и вон ту, и под мостом проход был открыт, мать вашу. Но это, конечно, не имело значения. Город менялся постоянно. В Москве что-то строилось каждый день, каждую ночь, и в каждую свободную минуту. Улицы ломались и дробились, образуя незнакомые углы. Дома – что дома, целые районы исчезали бесследно и так же незаметно подменялись новыми.

Раньше он как-то этого не замечал.

У Макса лопнула подошва, когда он решил срезать по гравию. Ну конечно . Эта обувь стоила денег. Она была создана для ковров, а не для промышленного альпинизма.

Он так устал, что едва мог злиться. Ручьи пота застилали Максиму глаза, рубашка липла к телу, совершенно не холодея на ветру, а пиджак, заброшенный на плечо, грелся и медленно жарил спину.

« Мой пиджак».

«Пора менять обувь», – решил Макс. Он не догадался бы, но по другую сторону щебенки как раз виднелся спортивный магазин.