Землячки 3. Интерес

– Ещё свидетели нужны.

– Так все свидетели и будут, любой распишется, хочешь -- медведь настоящий, хочешь -- японочки. Можно даже конкурс объявить, подарки вручить памятные.

– Всё. Я согласен. Что ещё от меня зависит?

– С тебя -- полная наша экипировка. Ты -- весь в белом, и костюм... Найдётся у тебя белый костюм?

– Помнишь в Южно-Сахалинске я сказал, что два костюма купил? Один как раз, как и тот, что ты купила -- белее снега.

– Давно, видно, Всевышний пытается наши судьбы соединить, - смеялась она.
– Придётся нам и дальше шагать в одном направлении.

– С судьбой не поспоришь.

– Мы с улыбками будем рядом держаться?

– Конечно, только в радости.

– Туфли белые найдутся?

– Есть в продаже.

– И носочки белые. Галстук с платочком сам подберёшь, я в этом ничего не понимаю. Для меня -- фата, чтобы плечи скрывала, длинную не надо, и белое платье настоящее попышнее, только чтоб по полу не тащилось, перчатки белые до локтя. Босоножки у меня есть. И кольца должны быть обязательно обручальные. Желательно всё пораньше привезти, чтобы подогнать можно было, если что. Здесь всего этого не купить. Да и парторгу-коменданту, чтобы убедить документально всё оформить, я должна буду показать и наряды наши и кольца.

– Неужели всё это возможно!

– Не сомневайся. Значит, с меня -- организация, с тебя -- экипировка.

– Договорились. В следующие выходные всё привезу. Спать на ковре сегодня будем?
– Смеялся он.

– Можно и на ковре, помолвку отпразднуем.

х х х

В первый рабочий день нового года девчонки наперебой задавали ей вопросы.

– Он что, уехал?

– А когда тебя заберёт?

– Где он работает?

– Ты была у него? Квартира большая?

Аксана сидела, улыбаясь, и ничего не говорила. Она ещё сама не осознала в полной мере, что произошло.

– А танцует он шикарно, - мечтательно произнесла Афанасьевна.

– И красивый. Вы подходите друг другу.

– Ни на кого даже не взглянул за два дня, кроме тебя.

Зашла Галина Ивановна.

– Я от имени директора, Викторовна. Как будет с работой?

– Не беспокойтесь, Галина Ивановна, я работаю, сдаю годовой, техпромфинплан делаю. Всё пока идёт своим чередом.

– Уж не маскарад ли это был?

– Нет, не маскарад. Пока не подберёт для меня стоящую работу, я туда ни-ни. Я ему сразу сказала -- не раньше марта.

– Слава Богу, успокоила, - засмеялась та.

А потом советовалась с ней, кого поставить начальником планового отдела.

– Я думаю, что Наташка лучше подойдёт, у ней всё-таки образование специальное по лестеху и местная она, все нюансы нутром чувствует. И в жилище пусть тоже моё перебирается, даже если замуж выйдет, лет на пять им хватит.

– Как бы её за энергетика нашего сосватать.

– Положить спать их вместе надо, да и дело с концом. Она девка с умом, согласится на авантюру, а тому потом деваться некуда будет.

– Ну и придумки у тебя, - смеялась кадровичка.
– Самой-то не жалко уезжать отсюда?

– Жалко, ох, как жалко, Галина Ивановна, всё мне здесь по душе. Но ведь и замуж пора, тридцать ведь скоро уж.

– Это точно. Да и любит он тебя, сразу видно. Такими мужиками грех бросаться. Жена-то у него там же живёт?

– Нет. В Москву к родителям уехали, двое самостоятельных уже дочерей у них.

– Понятно.

– Адрес оставлю, приезжайте, квартира огромная, город красивый.

– Куда мы отсюда! Никуда мы не выберемся.

х х х

В самом конце февраля она перебралась со своим драгоценным имуществом и таёжными деликатесами во Владивосток. Квартира была прекрасна, на обе стороны дома. Из коридора был проход на кухню-столовую, разделённые аркой, из столовой дверь вела в просторную комнату, которую уже облюбовал муж для своего кабинета. С другого конца коридора был вход в большую комнату, оттуда -- в спальню, за которой тоже была приличная комнатка -- это будет её личное пространство. Было два небольших балкона, один из столовой, другой из спальни.

В первый же день на радостях, пока муж был на работе, она писала письма на Урал, брату, тёте, Галине -- подружке своей школьной, сдержанно поделилась со всеми переменами в её жизни, сообщила свой новый адрес, даже приглашала всех в гости, теперь она могла себе это позволить.

Сегодня, пока она гладила новые шторы, Алёша проводил в комнату кабель к телевизору. Вечером сидели, обнявшись, на диване и наслаждались уютом.

– Радость моя, у меня проблемка небольшая...

– Говори.

– Знаешь, я свой штамп в паспорте в первый рабочий день нового года показал только своему шефу. Январь прошёл спокойно, а потом поползли слухи, что я женился, а сейчас мне коллеги прохода не дают, требуют показать жену, расспрашивают, какие у тебя глаза, какие волосы...

– И что? Расписываешь каждому мои прелести?

– Как бы не так! Слова никому не сказал.

– Что ж не похвастаешься?
– Смеялась она.

– Это мне Бог послал такие радости, не собираюсь делиться ими с кем бы то ни было, - и засмеялся.
– Попав под твоё влияние, пришлось пойти на провокацию -- сказал, что ещё ни разу не видел свою жену, что она сектантка, что прибудет ко мне только пятого марта.

– И как реагируют на твоё враньё? Верят?

– По-разному. Но требуют с меня официальный банкет, хотят видеть тебя в свадебном наряде.

– Хорошо, что я его с собой взяла, а сначала хотела в Соболином последней невесте оставить, - хохотала она, - пришлось бы заново покупать. И что?

– Вот и решил с тобой посоветоваться. Ты не против в смотринах поучаствовать?

– Когда?

– Я на днях все банкетные залы обзвонил. Удалось забронировать один привокзальный на вечер седьмого марта.

– Ну и ладно, есть время, чтобы подготовиться.

– Значит, я объявляю завтра всем об этом.

– Не забудь предупредить каждого, чтобы кошельки у всех полными были, - сосредоточилась она на предстоящем.
– Стражу с секирами у входа поставлю -- ни одного с пустым кошельком не впустят!

– Как же я им это скажу?

– Это твои проблемы. Я сирота, но в обиду себя не дам. Ни одному обнажившаяся не покажусь за просто так! Захотели смотрины устроить -- пусть раскошеливаются. А сколько человек будет?