Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

— Нет. — Кальдер потупился, как побитый.

— Нет, — повторил Тенвейз с видом не намного лучшим.

Хотя ощущения, что вражда между ними иссякла, не возникло.

— Ну так и дело, гроби его, с концом!

Доу повернулся уходить. Под руку ему случайно попался кто-то из парней Тенвейза. Схватив за рубаху, он шарахнул его оземь и, перешагнув, исчез в ночи так же, как появился.

— За мной, — прошипел Зобатый Кальдеру на ухо и, зацепив под мышку, повел его прочь.

Тенвейзово воинство разбрелось по местам, угрюмо ворча; желтоволосый парень, уходя, недобро поглядел на Бека. Раньше Бек непременно ответил бы ему тем же, а то и добавил вслед пару-тройку колкостей. Но после пережитого он лишь поспешил отвести взгляд, чувствуя, как гулко стукнуло сердце.

— Эх, а я только распалился, — сокрушенно вздохнул Жужело из Блая, сдвинув капюшон и почесывая слежавшиеся волосы. — Как тебя, кстати, звать?

— Бек.

Пускай лучше остается так.

— У вас каждый день такое?

— Да если бы, — Жужело улыбнулся с сумасшедшинкой юродивого. — Так, только по праздникам.

У Зоба всегда тлело подозрение, что в один не очень прекрасный день Кальдер пихнет его в самую что ни на есть срань, и похоже, сегодня этот день настал. Крепко держа принца за локоть, он под пронизывающим ветром уводил его вниз по склону от Героев. Надо же, двадцать с лишним лет старательно сводить число врагов к наименьшему, и всего за один день — да что там, полдня! — на месте второго при Доу нажить их себе со скоростью, с какой множатся головастики в пруду. И уж конечно, лучше бы обойтись без такого вражины, как Бродд Тенвейз. Эта тварь внутри такая же гнусная, как и снаружи, и память на мелкие обиды у него дьявольская.

— Что это, черт возьми, было? — спросил он, остановив Кальдера подальше от костров и любопытных ушей. — Из-за тебя нас всех чуть не поубивали!

— Скейл погиб, вот что. Из-за того, что этот гнилой долболоб ничего не сделал, погиб Скейл.

— Эйе.

Зоб почувствовал, что смягчается. Он стоял, потупясь, и ветер хлестал его по икрам длинной травой.

— Жаль, очень жаль. Вот только от прибавления трупов лучше не станет. Особенно мне.

Он приложил ладонь к ребрам, за которыми неровно стучало сердце.

— Именем мертвых, мне бы от одного лишь волнения не откинуться.

— Я его убью.

Кальдер хмуро покосился на далекий костер. В голосе принца слышались целеустремленность и твердость, которых Зоб раньше за ним не замечал. Он положил Кальдеру на грудь остерегающую руку и легонько пихнул.

— Оставь-ка это на завтра. И лучше для Союза.

— Зачем? Мои враги здесь. Тенвейз вот так же там сидел, когда погибал Скейл. Сидел и посмеивался.

— А ты досадуешь на то, что сидел он или сидел ты? — Он положил Кальдеру на плечо вторую руку. — Знаешь, я любил твоего отца. Я люблю тебя, как сына, которого у меня никогда не было. Но за каким чертом вы оба, что один, что другой, ввязывались и ввязываетесь в любую драку, какую только вам подкидывают? Ведь их всегда сыщется в избытке, никогда не убудет. Я, как могу, стою за тебя, ты это знаешь, но есть ведь и другие дела, о которых стоит подумать, а не только…

— Знаю, знаю, — Кальдер стряхнул руки Зоба, — забота о своих молодцах, и чтобы зазря не высовываться, и поступать по-правильному, даже когда дело неправое…

Зоб снова схватил его за плечи и встряхнул.

— Да пойми ты, я должен поддерживать мир! Я в ответе за карлов Доу, я при нем второй, и я не могу…

— Ты что?! Ты его охраняешь? — Кальдер вцепился Зобу в руки, глаза округлились и воссияли — не гневом, а каким-то похотливым оживлением. — Так ты у него за спиной, с обнаженным мечом? Это теперь твоя забота?

Зоб неожиданно почувствовал, как вырытая им яма начинает разверзаться под ногами.

— Нет, Кальдер! — прорычал Зоб, силясь высвободиться. — Заткни свой…

— Ты!

Кальдер держал его мертвой хваткой; дыша перегаром, он жарко и громко нашептывал ему в самое ухо:

— Ты можешь это сделать! Положить всему этому конец!

— Нет!

— Убить его!

— Нет! — Зоб наконец вырвался и отпихнул его. — Перестань, дурак чокнутый!

Кальдер смотрел, словно не в силах понять, что говорит Зоб.

— Скольких ты убил? Так вот чем ты зарабатываешь на жизнь! Убийца!

— Я названный.

— А-а, так ты в этом преуспел еще больше остальных. Так чего тебе стоит убить еще одного? На этот раз с целью! Ты мог бы все это прекратить! Ты же его, ублюдка, сам терпеть не можешь!

— Это неважно, Кальдер, могу я или не могу. Он вождь.

— Это он сейчас вождь, а расколоть ему башку топором, и он уже грязь. Никто на него и не взглянет.

— Почему. А я?

Они долго смотрели друг на друга, по-прежнему в темноте, лишь смутно белело лицо Кальдера и горячечно блестели его глаза. Вот его взгляд скользнул по руке Зоба, сжимающей рукоять меча.

— Ты убьешь меня?

— Да брось ты, — отмахнулся Зоб. — Но придется рассказать Черному Доу.

— Рассказать… о чем?

— Что ты упрашивал меня его убить.

— Не думаю, что ему это очень понравится.

— Как и мне.

— Думаю, он вырежет на мне кровавый крест, затем повесит, затем сожжет, и это еще не самое худшее.

— Пожалуй, да. Так что тебе лучше бежать.

— Бежать? Куда?

— Куда глаза глядят. Я дам тебе время. Скажу ему обо всем завтра. А рассказать я должен. Тридуба, он бы так поступил, — пояснил Зоб, даром что Кальдер о причине не спрашивал, и потому прозвучало на редкость нелепо.

— Тридуба убило, ты же знаешь. Ни за что ни про что, все равно что из ниоткуда.

— Неважно.

— Ты никогда не думал, что не мешало бы тебе поизображать кого-нибудь другого?

— Я слово дал.

— Честное убивческое? На хере Скарлинга, наверно, клялся, не иначе?

— Не довелось. Просто дал слово. От себя.

— Черному-то Доу? Он несколько дней назад пытался меня убить, а я должен, видите ли, сидеть сложа руки в ожидании, когда он снова это сделает? Да этот гад коварней вьюги!

— Неважно. Я сказал ему «да».

Хотя, именем мертвых, лучше бы он этого не делал. Сто раз уже пожалел.

Кальдер кивнул, горько улыбаясь.

— Ага, он слово дал. А добрый старый Зобатый — как резак, если уж сказал, то как отрубил. Неважно, кто при этом порежется.

— Сказать все равно придется.

— Но завтра, — Кальдер пятился, по-прежнему с кривой ухмылкой на лице. — А пока ты даешь мне время.

Шаг за шагом, все ниже по холму.

— Ты ему не скажешь. Я же тебя знаю, Зобатый. Ты меня ребенком растил, не так ли? Ты же не пес Черного Доу. Может, кто-то, но не ты.

— Дело не в костях, да и не в собаках. Я дал слово, и завтра его сдержу.

— А вот и нет.

— Почему же. Да.

— Не-а, — ухмылка Кальдера истаивала во мраке, — не скажешь.

Зоб постоял под ветром, хмурясь в пустоту. Скрежетнул зубами, схватил себя за волосы и, согнувшись, в отчаянии сдавленно зарычал. Он не чувствовал этой ямины с той самой поры, как Васт Невер продал его и попытался убить после восьми лет дружбы. И ему бы это удалось, если б не Жужело. Теперь неясно, кто выволочет его, Зоба, из этой вот передряги. Да и как это сделать. На этот раз предательство совершает он, Зоб. Что бы он ни сделал, как бы ни поступил, оно будет совершено, в отношении того или другого. Всегда поступай по-правильному — казалось бы, держись этой заповеди, и все легко и просто. А когда сама эта правильность является неправым делом? Вот это вопрос так вопрос.