Земные и небесные странствия поэта

Это Она была еще до соблазненья Первочеловеков — Адама и Евы…

Это эту змеиную Любовь-ласку бесплодную проклял Господь!..

И никто уже на земле не знал ее, а мы знали…

О Боже!..

О, иногда мы впускали одурманенно, опасно вызывали к нам на ночное воспаленное ложе мою Эфу — она соединяла нас, как некогда Адама и Еву…

Но я не хочу говорить и вспоминать об этих, проклятых Богом, ласках… да!..

И только однажды, когда я лелеял, терзал, перебирал губами темногранатовые соски Анны, мне почудилось, что я ем малиновые черешни, и вот змеи вышли из них и идут на меня…

Тогда я перестал терзать ее…

…Потом мы уже не ходили на песок, к морю, а только творили, вились, бились, соплетались, умирали, воскресали на тахте…

Так текли наши лазоревые солнечные лунные волны-ночи и волны-дни!..

Ии!..

…Ах, тахта! Та тахта!..

Безмолвный свидетель-участник, Кораблик Любви….

Где ты? Где ты? Где ты?..

Утонул, увял в океане суеты и смерти?..

… Анна! Анна! было такое арабское племя, народец в древности…

Они ночами и днями только сплетались, исторгали, изнемогали в ласках плоти…

А когда мужи изможденные засыпали — жены распахнутые, распаленные будили их колокольчиками, и они продолжали, пока не умирали…

Ничего не осталось от веселого, вольного, овечьего, кроличьего, ослиного, курчавого того племени-народца!..

Кроме этих ночных колокольцев!..

Анна, мы из этого ушедшего бесследного племени?..

Аня, Аня! а от нас останутся только твои дивные, полыхающие, дымчатые очи-колокольчики! Айя!..

Да! да! да!..

Да?..

О Боже!..

Я понял, что большинство человеков умирает, так и не узнав великих тайн, струн, загадок, сладостей, пряностей своей спящей плоти!..

…Вот человек родился и прожил всю жизнь в огромном старинном городе…

Но знает ли он его святые переулки, закоулки, уголки, дворики древние этого мегаполиса, сладчайшие улочки, где бродили великие поэты и мудрецы, и сумасшедшие влюбленные?..

Мало кто знает!..

Так и тело запутанное, вселенское человеческое!..

Оно, как необъятный град-мегаполис плоти, таит великие тайны!..

Великие сласти и страсти…

Не зря русская пословица таинственно намекает, предупреждает: “Тело съели сласти, а душу — страсти…” да! да!

О Боже!..

И я мог умереть, не узнав тайн, улочек забытых, заживо умерших струн необъятных этих…

Но вот узнал, и теперь не боюсь смерти, как последней сладости!..

Я вдруг понял, что, когда ты лежишь в томленье плотском под руками, ногами, грудями, губами, перстами, курчавыми лобками, подмышками нагой женщины, и они сладостно терзают, мучают тебя, это ты вспоминаешь, как мать-роженица перед тем, как пеленать тебя, сладко мяла, целовала во все потаенные, звенящие от наслажденья закоулки тела твоего, и гладила, и сосала, вбирала тельце твое млечнорозовое молочными губами, и бередила, будоражила сиреневыми сосками!..

И эту забытую новорожденную ласку матери и дитя возвращает тебе возлюбленная твоя…

И она, как мать твоя…

А разве на земле есть слаще любовь, чем любовь юной пылкой матери и притихшего от ласки дитя?..

О Боже!.. О Боже!.. О Боже…

Только в струях необъятной любви, как в струях, приливах теплого моря счастлив человек и вечен!..

И нам казалось, что здесь, на берегу вечного моря, в этой утробной теплыни, благодати нет смерти…

А смерть ждет нас на лютых снегах России-Голгофы…

…От целебной морской воды и солнца анины раны быстро затянулись, посохли, осыпались, опали… И серебряные власы явились на голове, как ростки льна…

— Анна, Ангел Серебряные Власы!.. Ты вечная любовь моя!..

Царь Дарий!.. Вы вечная любовь моя…

…А Эфа часто лежала с нами на песках…

Она уже впадала в зимнюю спячку, хотя здесь было тепло, но часы допотопной, древней, доадамовой спячки наступали для нее… (Как и для народа моего?)

Но!..

Я заметил, что всякий раз, когда солнце садилось в море — Эфа открывала янтарные глаза и подолгу, не мигая, глядела на коралловый, малиновый закат…

И в глазах у нее была бездонная, неземная, нетварная печаль…

Как и все древние, великие Поэты, Мудрецы и Пророки, она уходила с земли, и потому, как и они, уходящие и давно ушедшие, она любила закат…

Чуя вселенскую закатную печаль земного бытия…

Увы! увы!..

Да!..

И я вспомнил стихотворенье поэта Z, который часто бродил по Кипру, где некогда свято шествовали Апостол Павел и Святой Лазарь…

…В древнем древнем Средиземном море

В нетленные дочеловечьи времена Господом Всесоздателем основанном наполненном

Есть! Есть! Хранится таится длится вечносеребрянная очарованная

нерастворяемая ненарушаемая Иордана Купель Струя

В которой Иоанн Креститель крестил помещал благословлял молил Иисуса Христа…

Да никто из живых человеков и рыб не знает где Она

Древний монах из монастыря Ставровуни знал да помер да тайну с собою взял…

…Так текли текли текли наши блаженные волны-ночи и волны-дни!..

И истекли!..

Иииии!..

Прощай, блаженный Кипр!..

Впервые за последние годы я не поехал, не поплыл на Святую Землю, к Стене Плача, к могиле моего возлюбленного друга на Масличной Горе…

Маленькая очарованная тахта-ладья нашей живой любви забывчиво проплыла мимо Великих Древних Святынь…

Прости, Господь, нас двоих…

И всех слепых блаженных влюбленных на быстротечных, обреченных суденышках Любви их…

— Анна!.. Ты вечная любовь моя…

— Царь Дарий!.. Вы вечная любовь моя…

Глава двадцатая ВОЗМЕЗДИЕ

…Ужели Тысячелетняя, Священная, Православная

Река Русской Истории настолько обмелела, захирела,

занемогла, что Ее могут перегородить, задушить

такие ничтожные правители, как Горбачев, Ельцин

и стая воров?..

Ужель, Господь, ужель?..

Ходжа Насреддин

…Я держу в руках самую популярную нашу газету, которую продают на Кипре…