Земные и небесные странствия поэта
Шрифт:
— Я был на земле генерал-академик Николай Илья Нострадамус сладострастник. Более всего на свете белом я любил Тирана Руси Генералиссимуса Сталина и свою жену Агафью-Сорейю-Лебедь — сладострастницу задострастницу персиянку лоноужаленную.
Но Тиран умер, а жена меня из дому изгнала, ибо у неё было бешенство матки и у неё в матке жил улей пчел вечножалящий и полюбовник воитель потаковник армянский Арсений Араратский пчел ея изгонял но они восстанавливались возрождались яро, а у меня был скудный редкий веник фаллос…
Тогда я сотворил Бомбу ННН, чтоб отомстить всем человекам
Но я сильно смертно облучился на испытаньях и умер и сошел в ад в его подземные несметные нефтяные океаны…
И я там бродил по горло по очи в тяжкой нефти а по брегам зазывно спело ласково плодово бродили тучнозадые курчаволонные нагие девы жены…
Но их нетронутые лядвеи ноги бедра икры были спутаны спеленуты скованы железными цепями и нельзя было разомкнуть их и разлучить раздвинуть раскинуть их ноги и постичь почать растревожить разорить разбередить их сладчайшие невинные тишайшие блаженные тайные медовые гнезда…
…О Господи! и на всякого грешного человека есмь ад свой…
Но я бродил в нефтяной гуще подземной тьме вечной ночи ада, но уповал но помнил слова Христа об овце заблудшей…
Но уповал…
И там в аду я встретил возлюбленного своего Тирана Иосифа Сталина….
И он бродил по брегу нефтяного маслянистого необозримого безбрежного океана в дряхлом мундире Генералиссимуса покрытом зловонными нефтяными пятнами жалящими и скалился и ухмылялся…
И в руках у него был коробок серных сибирских спичек и трубка и он хотел зажечь спички и от них нефтяное адово море, где брели томились грешники, и сладострастно мычал…
Но сырые спички не горели в чадных нефтяных ползучих испареньях, и не мог он зажечь нефтяное смоляное удушливое тоскливое море и пожечь адов народ, как жег и убивал он земных человеков, и оттого маялся и страдал и сказал мне:
— Николай-Герострат, сюда бы твою Бомбу Н!.. Айяй-яй!.. Вах!..
Есть ли надежда у находящихся в аду — вот главный вопрос человечества…
…О Боже! Милость Твоя необъятна и она простирается и над адом…
Да… Да?..
Но уповал я. Уповал и в аду.
И сегодня я увидел огнь…
И он проходил чрез беспробудные безысходные толщи гущи слои недра земли!..
И звал и светил…
И я вышел из ада из ночи подземной кромешной на огнь явившийся…
И я вышел из ада на землю родную мою, а тут ливень, а тут воды многие…
И я иду за огнем моим и боюсь страшусь, что ливень погасит его, хотя не погасили пропустили его недра земли…
И Тимур-Тимофей поглядел в дожде смертном на Николая-Герострата творца адовой солнечной Бомбы ННН…
И вся его гимнастерка и галифе с генеральскими лампасами и хромовые сапоги были в смоляной жирной нефти и дождь не мог смыть нефть эту и лишь скользил по ней тунно щедро тщетно и Николай Герострат был похож на дьявола кромешного.
И он был адов
дьявол.Но и дьявол уповал надеялся!..
Божий бедный заблудший человече как все на земле этой…
И под землёй…
И Тимуру-Тимофею стало жаль его в этих несметных мокрых хищных травах косматых гривастых змеиных…
И тут поэт вспомнил притчу о Ходже Насреддине, которую сотворил придумал он некогда в бухарской чахлой блошиной придорожной чайхане…
…Ходжа Насреддин стал старым. И стал часто болеть. То голова болит, то зубы, то сердце, то живот, то кости ноют страждут по ночам…
Скелет болит… Старость — это когда ты понимаешь — из чего ты составлен!.. Айя!..
И тогда Ходжа Насреддин надел новый халат и пал на колени в поле и обратился к всемогущему Аллаху:
— О Аллах! зачем ты так сложно сотворил человека? Зачем столько органов и костей человеку? нельзя ли было попроще составить человека?..
Тут проезжал ученый муж мулла на осле и услышал мольбу Ходжи Насреддина. И он сказал:
— О Ходжа Насреддин! Я тоже часто думаю — зачем столько частей костей органов человеку?…
Нельзя ли было составить его проще?..
Ну, скажем, из двух частей: головы и фаллоса?.. А?..
Тогда Ходжа Насреддин поглядел на него, встал с земли и сказал:
— Ты прав, о ученый мулла! Но зачем тебе к такому фаллосу еще и голова? А?..
И Тимур-Тимофей вспомнил притчу свою и поглядел в дожде на сирого сутулого жалобного ученого мужа Николая-Герострата и улыбнулся ему и возлюбил его и пошел с ним…
И они шли в дожде и огонь зыбкий трепетный шел впереди них..
И привел их в дубовую золотистую рощу, о которой мечтал грезил поэт в диком глиняном текучем топком гибельном поле поле поле…
И в роще ливень был тише и глуше…
И там Тимур-Тимофей и Николай-Герострат увидели черный осмяглый дуб, под которым некогда два беспутных пианицы убили и зарыли Поэта, сотворившего поэму-молитву о Пришествии Иисуса Христа на Русь безбожную.
И там все еще стоял самодельный намогильный крест и на нем жили вырезанные ножами слова: «Есть Бог на Руси. Есть честь на Руси. Есть поэт на Руси»…
Да…
…О Господи! но у какого дуба зарыты захоронены они?..
Господь укажи!..
А ведь у человека одна жизнь, и много смертей…
И поэт тонул в реке, и убивали пулями его, и резали ножами его, и зарывали в землю…
А вот он бредёт живой в травах?..
О Боже… Живой ли?..
А Русь тысячу раз убивали — а Она живая!..
Воистину живая и вечная!..
Да!..
…И там под дубом тлел худой мутный неохотный костер из сырых дубовых ветвей…
И у костра на палой золотой листве сидели Крестители Родители Творители Радетели Руси, Гости дальные древлие святые живые вечноживые, пришедшие на Её Праздник Тысячелетия Крещения.