Зеркала и галактики

Майк потрогал лицо, посмотрел на измазанную кровью ладонь.

– Догадайся с трех раз.

– Искали твоего друга.

Версан вытащил из кармана салфетку, обтер руку и подбородок.

– Не то, чтобы они надеялись отыскать его здесь – но спрашивали, где он.

– Ты сказал?

– Не успел. – Майк вытащил другую салфетку, промокнул кровоточащие губы. – Они взялись за Мишель, и я уж совсем было решил колоться – но вдруг влетаешь ты во всей красе. Дрался замечательно; прямо обидно было, что тебя так скоро положили без чувств. Сорвали чудное представление; я готов был требовать обратно деньги за билет!

Элан открыл встроенный бар, вынул бутылку вина, плеснул в три бокала, раздал.

– Но объясни: если я лежмя лежал и не вмешивался, а их было четверо, почему они пустились наутек? Могли бы тебя с собой уволочь – или прямо тут еще раз спросить, где Слеток.

– Потому что, – Майк цедил вино, – из тебя получился отличный демон. Эти кретины, которые зомби, вообразили, будто угрохали Гайду. И не поверишь: подхватили под белы руки двух других и уперли вон, несмотря на сопротивление.

Элан забрал у Мишель пустой бокал. Девушка сидела на постели, уставившись в одну точку, придерживая на груди разорванную блузку; смуглому лицу понемногу возвращались краски.

– Э, ребята, погодите! – спохватился тигреро и вышел за дверь. Что-то он видел в комнате Мишель на полу – маленькое, разноцветное; что там лежало?

Снимок размером с ладонь. Обнаженный до пояса светловолосый парень; полузакрытые глаза, страдальчески изогнутые брови. Элан покачал головой. Лет-то ему было – всего двадцать пять. Бедолага.

Он вздрогнул, услышав голоса в холле, сунул находку в карман. Обернулся, заметил мелькнувшую в дверях темно-синюю форму и вышел в коридор. Явились-таки.

– Сюда, – он провел двоих полицейских в комнату Майка. – Вот пострадавшие.

Началось неторопливое разбирательство. Кто, куда, зачем да почему. Позвольте, ваши документы. Знакомы ли вам нападавшие? Что они хотели? Почему убежали? И так далее, и тому подобное.

– А теперь будьте любезны, господин Ибис, – повернулся к нему полицейский, до сих пор не проявлявший к Элану никакого интереса, – дайте мне то, что вы поспешно спрятали в карман. – Он протянул раскрытую ладонь.

Тигреро вытащил найденный снимок. Детектив рассмотрел его и поднял холодные внимательные глаза.

– Это – ваше?

– Это принадлежит мадам Вийон.

Мишель впилась тревожным взглядом в полицейского. К ней подошел Майк, положил ладонь на плечо.

– Господин Ибис, вам известно, что этот человек находится в розыске? – продолжал детектив.

– Впервые слышу.

– Допустим. – Холодные глаза обратились на Майка. – А вам, господин Эри, известно что-нибудь о Тео Стерне? – детектив постучал ногтем по снимку.

– Это мой друг. Но я не понимаю, почему те головорезы явились за ним сюда.

– Мадам Вийон?

– Я сама хотела бы его разыскать, – заявила Мишель.

Полицейские переглянулись и снова уставились на версанов.

– Сдается мне, эта пара знает куда больше, чем говорит, – раздумчиво произнес тот, который вытребовал снимок. – Стало быть, господин Эри, вам неизвестно местонахождение Стерна? Между прочим, он подозревается в убийстве.

– Понятия не имею, где он.

Холодные глаза сузились.

– Вам придется проехать с нами. Мадам Вийон тоже. Будьте добры, переоденьтесь…

– Никуда они не поедут, – внезапно заговорил Элан тугим, звенящим голосом. – Оставьте людей в покое. Они ничего не знают, и не мотайте им нервы. – Голос был непривычный, как будто чужой. – Идите-ка вы, господа, занимайтесь другими делами.

Полицейские беспрекословно поднялись, попрощались и вышли. Элан осел в кресло, потер виски. В голове шумело, к горлу подкатила тошнота.

– Демон, – вымолвил Майк. – Натуральный демон.

– Будешь убивать? – Элан слабо улыбнулся.

Мишель прижала ладони к щекам, ее затрясло, рваная блузка разошлась на груди. Не замечая этого, Мишель выгнулась, закинула голову, застонала:

– Майк… Ма-айк…

Версан наклонился к ней, погладил по волосам, по спине.

– Майк, уедем… пожалуйста…

– Конечно, уедем. Сейчас вызову машину. Попросим у Элана денег в долг – и домой.

– Нет! На Изабеллу… Я здесь больше не могу!

Версан метнул пронзительный взгляд на тигреро. Элану было плохо, он едва дышал.

– Пожалуйста, – просила Мишель. – Если они еще раз… я не могу. Майк, ну пожалуйста, улетим на Изабеллу!

– Ладно, – согласился он. – Эл, ты жив или как?

– Или как, – отозвался Элан, отер пот со лба.

Кто знает, верно ли он поступил, заставив Мишель стремиться на Изабеллу. Не приведи Господь, Майк дознается… К горлу подступила щемящая жалость. Демон он или нет, охотник со Светлого озера никому не причинит зла.

До позднего вечера прождали последнюю пару туристов; не дождались. В конце концов Герман Максвелл сообщил, что тех двоих не допускают на маршрут и замены им не будет, пожелал приятного отдыха.

Затем группу доставили на Изабеллу.

Планета приняла их, обласкала, одарила своей красотой и разлитым в воздухе блаженством. Туристы шагали по тропе от Приюта к Приюту, и все шло как нельзя лучше. Пока не добрались до Восьмого.

Элан сидел на теплом камне, грелся на солнце. За спиной поднимался склон, устланный цветочным ковром и украшенный растрепанными кустами. Впереди тянулся несказанной красоты горный край, где снежные вершины купались в сапфировой синеве, а далекие долины казались близкими и мягкими – хоть разбегайся и прыгай в их уютную зелень. Оборудованная площадка, где стоял Приют, лежала слева, и оттуда доносился шум горной речки.

Элан провел на камне уже час. Сперва он просто сидел, наслаждаясь покоем, затем на тигреро набрел Борис и заставил позировать. Художник сбегал в Приют за своими причиндалами, уселся на землю и принялся рисовать, восторженно делясь впечатлениями.

В сущности, проводник не обязан увеселять туристов. Однако художник оказался безобиден и забавен, и Элан изредка соглашался побыть его игрушкой. Этой участи не избежал никто, и портретные зарисовки Бориса множились.

Сейчас он принудил тигреро снять рубашку и рисовал его, освещенного солнцем, на фоне раскидистого куста.