Зеркала и галактики

Они вместе повалились наземь. Майк был силен и ловок, и одолеть его не удавалось. Тигреро вспомнил, как тащил на себе мертвого Кота; и дотащил ведь до самого поселка. Воспоминание придало сил. Элан скинул подмявшего его версана, завел ему за спину локти и собрался провозгласить свою победу – но вдруг почувствовал, что необъяснимо слабеет. Майк вырвался, опрокинул его на спину. Элан дернулся, мотнул головой; в горло попала снежная пыль, он задохнулся. Руки подавались под мощным напором версана. Непонятная вялость забирала власть над телом, в глазах стало темно. Он извивался, не желая сдаваться, но Майк с победным воплем перекатил его на живот, схватил за волосы и ткнул лицом в снег. Больше Элан ничего не помнил.

Он парил в темной синеве, которая не была пустотой. Здесь было тепло и свободно, и он поднимался сквозь прозрачную синь в бесконечность. Выше, еще выше. Синева зазолотилась легкой дымкой, словно засверкала подсвеченная пыль. Одна за другой проступили звезды, рассыпались фейерверком. Он летел куда-то, обласканный ночью, и она смотрела на него бесчисленными глазами звезд. В груди родилась щемящая нежность к этим золотым глазам, сладким комом подступила к горлу. Тихое довольство разлилось по телу, разрослось в упоительное, несказанное наслаждение. Тайная сила возносила его все выше, и хотелось кричать от счастья, потому что счастья было больше, чем он мог выдержать…

Что-то грубо вырвало его из забытья, он ощутил резкую боль. Элан вздрогнул и открыл глаза. Майк, хлеставший его по щекам, убрал руки.

– Эл, ты чего? Я тебя зашиб?

Элан посмотрел в зимнее небо, глянул на белый дом, под стенами которого они возились, на темную зелень живой изгороди вокруг участка. Потрогал горевшие щеки.

– Драться-то зачем? – Он сел, вытряс из волос снег, затем встал и быстро отряхнулся.

Майк тоже поднялся, в глазах стоял немой вопрос.

– Отвяжись. – Элан вышел на расчищенную дорожку и зашагал прочь от дома.

Этого еще не хватало. Только бы Майк не сообразил. Вот, значит, какой кайф ловил со своего версана демон Гайда. Хотя, пожалуй, демон ловил что-нибудь покруче – он-то знал, что надо делать и как.

Тигреро вышел на дорогу, вдоль которой стояли коттеджи. Все равно, куда идти, лишь бы подальше от Майка. Впредь он версана к себе не подпустит – ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Но не дай Бог, тот смекнет, в чем дело: не будет тогда никакой Мишель на Изабелле. Элан досадливо кусал губу. За что ему это наказание – проснувшиеся способности сенса? Сто лет не нужны! Тем более сейчас, когда Мишель…

Кэтрин.

Стыд какой. Едва ли три месяца минуло после ее гибели – и вот уже Мишель. Разве мог он еще вчера помыслить, что в один миг потеряет голову из-за девушки, которую и видел-то всего пару минут? Мишель. У нее только что погиб любимый; кроме того, у нее есть Майк. И наконец, этика проводников не позволяет Элану ухлестывать за городской. На Светлом озере такое не принято. Но все же Мишель так хороша…

Она – версана. Внезапно он до конца осознал, что это значит. Либо не подходить к ней вовсе, либо сосать кровь, как демон из своей жертвы. Ну что ж, если так, у него достанет сил не подойти.

Тем более, что Майк убьет его, если прознает.

Под свитером растаяла снежная пыль, стало сыро и зябко. Чтобы согреться, Элан побежал тем ровным, сильным бегом, которым он, бывало, часами гнал зверя на Светлом озере. Поднявшееся солнце раскрасило снег и стены коттеджей в розоватый цвет; тени лежали голубыми пятнами. «Лучистый Талисман» пробудился – слышались голоса, музыка, на аллеях попадались люди, машины.

Элан пробежал с километр, уткнулся в ограду и повернул. Под ботинками поскрипывал выпавший ночью снег, легкий морозец приятно холодил щеки.

Спустя еще полкилометра он опять свернул и оказался в центральной части кемпинга. Здесь, чтобы не привлекать внимания, он перешел на шаг, углядел кафе и нырнул внутрь. Самое время обсушиться в тепле.

Устроившись возле обогревателя, он воровато оглянулся, стащил с себя влажный свитер и домовито повесил на радиатор.

Белый, пушистый, свитер был похож на распяленную шкуру ледяного шуара. Подошла официантка, улыбнулась, но замечания не сделала. Элан заказал кофе с ликером, и ему стало совсем хорошо.

Потом он заказал еще кофе и еще ликеру, и так отсидел в кафе около часа. Его узнавали, с ним здоровались, ему улыбались – Первая Территория знала и любила рекламного Ибиса. И хотя в последнее время роликов с его участием стало меньше, его появление в кафе вызвало волнение и довольно-таки приятную суету.

А потом ему вспомнилась Мишель. Ее полные затаенного горя глаза. Гордое лицо с твердыми чертами, которые смягчает пленительная улыбка. Ее улыбку Элан еще не видел, но она должна быть именно такой: пленительной, женственной. Чудесная, неповторимая Мишель… Тигреро поднялся, натянул просохший свитер, расплатился и вышел из кафе. Сориентировался по солнцу, которое начало затягиваться предвещавшей перемену погоды дымкой, и двинулся к коттеджу «Изабелла». Негоже проводнику часами шляться на стороне; кстати, должны приехать последние двое туристов.

В попавшийся на глаза магазинчик он завернул единственно из любопытства. Да и внутренний голос шепнул: тут может оказаться что-нибудь полезное. И точно. Элан сразу ее увидел – как будто именно к ней добирался все утро.

– Мне, пожалуйста, ракетницу. И три сотни сигнальных патронов; разноцветных. – Он по опыту знал: чуть только народ узреет игрушку, палкой будет не отогнать.

С мешочком патронов и ракетницей, которую ему продали вместе с кобурой на ремне, Элан вернулся в «Изабеллу». И сразу, не поднимаясь на крыльцо, понял, что дом пуст.

Он оглядел истоптанный снег. Вот они стояли толпой, затем направились к аллее. А тут – тропка вдоль дома, туда и обратно прошли трое. Он тоже дошел до угла коттеджа, увидел дверь, которую недавно открывали: в снегу остался расчищенный сектор. Элан отворил ее, заглянул и закрыл, успокоенный. Из оборудованного в торце склада взяли три охапки дров – группа двинулась жечь костер. Наверняка Майк подкинул идею.

Элан зашел в свою комнату, зарядил ракетницу, сунул в карман порядочный запас патронов, накинул куртку и двинулся догонять туристов. По пути посчитал следы: прошли восемь человек. Значит, последняя пара не явилась; странно.

На дороге следы повернули налево, к дальнему от главного въезда концу кемпинга. Четко выделялись глубокие ямки от каблуков Лены Желанной. Надо думать, писательке было неудобно ковылять. Затем ямки внезапно пропали, как будто Лена взлетела. Элан приостановился в удивлении. Машина ее подобрала, что ли? Ах нет; конечно же, нет. Вот мужские следы, которые стали заметно глубже – но это не здоровенная лапища Майка. Неужто писательку взялся тащить на руках заморыш-литагент?

Элан покинул кемпинг и зашагал по дороге через лес. Разлапистые ели замерли, отяжелев под навалившимся снегом. Дымка на небе сгустилась в плотный слой облаков, все кругом помрачнело. Он прибавил шагу. Далеко забрались; куда-то Майк их завел?