Зеркала и лица Северный Ветер

– Я не волнуюсь, - заверила его Лили, - за себя. Но твои слизеринцы без всякого повода сегодня набросились на Люпина, вызвали его на магический поединок. Ведут себя просто ужасно.

– Ты преувеличиваешь.

– Не преувеличиваю! Весь ваш тайный круг - компания отморозков и психопатов. Дуэли в наше время? Полный архаизм! Я уже не говорю о том, что Люпин...

– Да ничего не сделается с твоим Люпином, - отрезал Северус.
– Он один будет посильнее всей компании 'психопатов и отморозков', как ты любезно изволила охарактеризовать моих друзей.

– Твоих друзей?
– передёрнулась Лили от отвращения.
– Хороши друзья!

– Уж какие есть. И не хуже твоих, кстати. Ещё, так, к сведению, драгоценный Люпин, гордость Гриффиндора, староста Хогвартса, и прочее, и прочее, и прочее, - оборотень.

– С ума сошёл?!
– ужаснулась Лили.
– Что ты несёшь? Да с чего ты взял эту ересь?

– Ересь?
– скривились губы Северуса в недоброй усмешке.
– Давай, вспомни-ка признаки оборотня?

– Даже и трудиться не стану. Никакой Ремус не оборотень. Он не может им быть. Потому, что если бы он им был, Дамблдор, конечно же, знал бы об этом, и Люпина давно исключили бы из школы. Подумай сам, Сев, у кого получится ежемесячно превращаться в зверя незаметно для других?

– Ни у кого.
– Сахарный голос Северуса был насквозь пропитан ядом.
– Директор осведомлен о 'пушистой проблемке', как легкомысленно характеризует состояние своего друга Поттер. Дамблдор в курсе, да только он давно впал в состояние лирически-клинического маразма, вот и покрывает эту тварь. У мудрого Дамблдора есть недлинный список любимчиков с длинным перечнем привилегий. Имя Ремуса там в первых строках, и под директорским покровительством ему живется легко и спокойно.

– Нет!
– затрясла головой Лили.
– Нет! Будь Люпин оборотнем, мы бы знали.

– А я и знаю.

– Догадки - ещё не знания, как гипотеза - не доказательство.

– А как насчёт личного свидетельства, Лили? Я видел превращения Ремуса собственными глазами.

'Не может быть! Дамблдор не стал бы. Он не посмел бы! Да и Ремус? Я же знаю его с детства. Из Мародеров он самый порядочный, самый рассудительный, самый лучший', - несся в голове стремительный поток мыслей.

А память тем временем услужливо подбрасывала картины: ежемесячные недомогания их друга, его сверхчеловеческая сила, порой необоснованные вспышки пугающей ярости, пробивающие броню тщательно сохраняемого спокойствия.

– Думаешь, я стал бы оговаривать человека, пусть даже лично мне неприятного?

'Ещё как стал бы!' - хотелось выкрикнуть Лили ему в лицо.

– Я уж скорее оговорил бы Блэка, - продолжил Северус.
– Люпин из всей их ненавистной четверки мне наименее неприятен.

Плечи Лили поникли, она уныло опустила голову:

– Давно ты об этом знаешь?

– С прошлой весны.

– А Мародеры? Они в курсе, с каким чудовищем дружат?

– Несомненно.

Где-то глубоко в душе Лили вспыхнула искорка обиды. Прелестно! Все знают, а ей - ни слова!

– Почему ты не рассказал мне об этом раньше?

– Зачем?

– Затем. Зачем-то теперь ведь рассказываешь?! Мне кажется, или ты действительно взял нехорошую привычку заводить себе злые секреты? Я никогда ничего от тебя не скрывала, я рассказываю тебе обо всём, важном или неважном. А ты? Сплошь какие-то тайны, недомолвки, увёртки! Знаешь, близкие люди так друг с другом не поступают. Если ты продолжишь в том же духе, эти твои Мерлиновы тайны рано или поздно встанут между нами, как бетонная стена. И тогда у каждого из нас появится своя жизнь, по разные её стороны, потому что сделать что-то вместе через стену уже невозможно!
– Лили перевела дух, сбавляя обороты.
– Почему ты таишься от меня, Сев?
– спросила она уже мягче.
– Ты мне не доверяешь?

– Почему же? Доверяю, - мрачно ответил Снейп.
– Только боюсь, что когда ты узнаешь мои тайны, ты перестанешь мне доверять.

– По мне, чем скрывать нечто дурное, трясясь от страха перед тем, что правда когда-нибудь всплывет и опозорит тебя, проще во всём признаться самому, вытерпеть наказание, получить прощение и жить дальше с высоко поднятой головой.

– Ага!
– ухмыльнулся Северус.
– Как же, как же! Почти христианская доктрина об искуплении грехов.

– Не над чем тут смеяться!
– возмутилась девушка.
– Впрочем, смейся! Смейся, если хочешь! Но если правильные наши поступки лежат сами по себе, и никому нет до них дела, то неправедные как раз вызывают интерес общественности. Их так и норовят вынюхать и придать гласности в самый неподходящий момент.

– Человек - скотина, - резюмировал Снейп.

– Нет!
– снова возразила Лили.
– Просто он должен уметь нести ответственность за свои поступки. И раз уж у него хватает наглости совершить низость или даже преступление, то он обязан найди в себе силы смотреть на их последствия и платить по счетам.

– И по каким же счетам ты хочешь заставить меня заплатить, Лили?

Она осеклась и часто заморгала:

– Не по каким. Я говорила... да я просто говорила!

– Хочешь от меня очередных признаний во грехах, мой очаровательный каноник?

– Я не...

– Хочешь знать, как именно я убедился в том, что мои подозрения насчёт Люпина верны?
– с вызовом спросил Северус.

– Хочу!

– Хорошо, - зло процедил он.
– Будь по-твоему. Хочешь признаний - будут тебе признания.

Северус взмахнул палочкой и, к удивлению Лили, прямо из пустоты материализовалась стеклянная колба, наподобие той, в каких они хранили зелья. Поднеся палочку к виску, молодой колдун закрыл глаза. Какое-то время ничего не происходило, потом совершенно непонятных свойств вещество тонкой струйкой потянулось от виска к палочке, оплетая её тонкой нитью. Время от времени Северус подносил палочку к колбе и стряхивал с неё подвижный серебристо-синий кокон. Когда колба наполнилась до краёв, Северус, закупорив чем-то, напоминающим пробковую крышку, протянул её Лили.

– Что это?
– с опаской приняла она подарок.

– Воспоминания о моей встрече с оборотнем. Смотреть нужно будет в Омуте Памяти.

– Но он же стоит в кабинете директора,- недоверчиво засмеялась Лили.
– Меня вряд ли туда пустят. Я, конечно, иногда нарушаю правила, но я не до такой степени отчаянная, чтобы вламываться в святая святых.

– Выручай-Комната.

– Что, прости?..

– Я знаю, ты ходила туда с Мародёрами. Помнишь ведь, как она устроена? Каждый находит то, в чём нуждается. Вот и найди там Омут Памяти, и узнаешь всё, что захочешь.

– Ну а если я не найду Омут?

– Значит, не так уж сильно нуждаешься, - невозмутимо ответил Северус.

Мимо окон проплыли кованые ворота с крылатыми кабанами по бокам. Колёса загромыхали, поднимаясь по крутому склону. В последний раз жалобно скрипнули и остановились у каменной лестницы, ведущей к громадным дубовым дверям школы.

Толкнув дверь, Северус легко спрыгнул с подножки на землю.

Лили очень хотелось проскочить в замок никем незамеченной. Стараясь не привлекать к себе внимания, она пересекла вестибюль с великолепной мраморной лестницей, освещённый факелами. Вместо того, чтобы пройти со всеми через двойные двери в Большой Зал, крадучись поднялась на седьмой этаж и почти бегом кинулась к огромнейшему гобелену, на котором колдун с привычной яростью размахивал волшебной палочкой, пытаясь научить троллей балету.