Зерно магии

Минут через тридцать, разобравшись, как применять совместно придуманную схему для лучшего запоминания информации и более углубленного понимания смысла, учитель и ученица оторвались от захватившего их занятия.

– Запомнила последовательность начертания и расположение рун в конструкте?

– Да, учитель.

– Теперь перед каждым занятием будешь наносить их на тыльную сторону ладони. Возьми для этого слабый раствор чернил, чтобы после учёбы отмывать проще было, – порекомендовал драк.

Элия только плечами пожала. Надо – сделаю. И вдруг словно что-то вспомнила.

– Учитель, а есть руна, символизирующая здоровье?

– Есть. Ты плохо себя чувствуешь?

– Не я. Хочу Арпаку помочь. Он жених моей племянницы. Обручились месяц назад, но нельзя им до соединения судеб в одном доме жить. Вот и забрал его отец в Замок. Хороший парень, добрый, покладистый, только ум у него затуманен после болезни. Вот я и подумала, что если…

– А что за болезнь была? – заинтересовался Тец.

И баронесса подробно пересказала всё, что слышала от Вена, что наблюдала сама и что говорил целитель в городе, осматривая парня после освобождения.

– Интересно-интересно, – потёр подбородок драк.

Элия заметила, что интересно её наставнику было многое и в разных областях. Вот сейчас он неподдельно заинтересовался недугом Арпака.

– Ты можешь парня сюда позвать?

– Могу. Сейчас сбегаю, – обрадовалась девушка.

Хоть и хорошо было заниматься на свежем воздухе, но способа отпроситься по нужде выйти она как-то не придумала. А тут и повод отличный.

Когда Элия вернулась на башню, Арпак уже был там. Драк усадил парня в кресло напротив себя и пристально смотрел ему в глаза. Чтобы не мешать, девушка отошла к ограждению площадки, краем глаза наблюдая за происходящим. Но ничего интересного не происходило: сидят молча, пялятся друг на друга, и всё. Оттого отвлеклась и стала рассматривать двор и окрестности. Всё же не так часто ей приходилось бывать на самой высокой башне замка.

– Тут и правда почти ничего не осталось от древней крепости, что я увидел, когда впервые попал сюда, – негромко сказал Тец. – Твой прадед нашёл меня, когда я совершил самый безумный поступок, какой может прийти в голову юному драку – вылетел из гнезда на неокрепших крыльях. Знал, что нельзя, но быть самым младшим в семье это так…

– Знаю, – баронесса улыбнулась. – Я тоже самая младшая.

– Решил доказать всем, что запреты для слабаков, а я взрослый, сильный и сам справлюсь со всем. Понимаешь, прежде чем совершить первый полёт, птенец должен долго тренировать и разрабатывать крылья. Да и вылет без поддержки взрослого драка – самоубийство. Тот всегда рядом с птенцом, следит, чтобы всё успешно прошло. Если ослабнет, то на спину берёт или лапами подхватит. А я один в поток воздушный бросился. Повезло, что сразу на камни не рухнул. Потянуло от пещеры, закрутило, ну и врезался в скалу, как раз под ноги барону дю Лесстион. Тот поохал, походил вокруг меня, да и завернул в свой плащ. Осторожно, чтобы ещё больше не навредить, закинул за спину и понёс домой. Тут уже прабабка твоя со мной возилась. Устроила около камина, напоила отваром, боль притупляющим, повреждения осмотрела. Сложила кости аккуратно и, разорвав простыни, которых и так в доме мало было, примотала крыло к телу, чтобы я во сне рану не потревожил. А борон так и не забрал свой плащ, оставив мне вместо подстилки. Хоть и была ткань накидки худой и тонкой, но другой у него не было. Как же мне тогда плохо было! Больно – перелом, несмотря на отвар, ныл и дёргал; стыдно – показал себя не взрослым, а птенцом глупым; неловко – людям столько беспокойства и расходов принёс. Только твои родичи не оставляли меня ни на минуту. Хозяйка положила мою голову себе на колени, гладила по гребню и всю ночь напевала что-то успокаивающее. Утром мои старшие прилетели. Хотели было забрать, но маленькая храбрая женщина не позволила им это сделать: «Ребёнок ещё слаб! – сказала она. – Ему нужен покой и неподвижность, чтобы кости срослись. Хотите, оставьте кого-то из своих, если думаете, что мы навредить сможем». И ведь не забрали меня. Конечно, прилетали каждый день, магией целительской восстанавливали. Хозяева же мне ежедневно свежего барана приносили – регенерация требует много энергии. Ни разу не намекнули и не попрекнули, что у них самих стадо не столь велико, чтобы так расточительно им распоряжаться. Гостил я у баронов пятнадцать дней. Когда смог выйти на улицу и осмотреться, то стало мне совсем плохо. И без того разорившееся хозяйство моё пребывание ввергло в пучину нищеты. В загоне осталось всего пять барашков. Ткань, использованная на мои перевязки, истёрлась об чешую, а цены в те годы были значительно выше, чем сейчас. Всё, что было мало-мальски ценное в семье, люди потратили на меня. Не знаю, что бы я сделал, но в тот момент прилетел мой старший. Он передал барону несколько объемных сумок с золотом и драгоценностями. Знаешь, что больше всего меня удивило? Барон отказывался брать плату за спасение!

Элия знала эту историю, но в усечённом варианте. Да, спасли детёныша драка, его родители щедро отблагодарили, но никакого героизма в рассказе не было. Так поступил бы любой, читалось между каждой строки. А оно вон как было. Ведь не ждали вознаграждения, отдавая последнее. Не корысти ради нёс прадед на спине немаленькую тушку птенца по узкой тропе через перевалы.

– Знаешь, что оценили мои старшие больше всего? Получив вознаграждение, барон не бросился обновлять гардероб и ремонтировать парадные залы дома. Он поехал по своим обедневшим деревням с целью узнать, что кому требуется. Закупал породистый скот, сортовые семена, строительные материалы и приглашал мастеров, чтобы помочь вассалам выбраться из бедственного положения, в которое их вогнала природа. Три неурожайных года, несколько оползней и селей оставили селян без полей. Холодные, дождливые летние месяцы не дали возможности запасти корма на зиму. Не знаю, может, не совсем так было, но то, что разорение наступило не по загулу и легкомыслию барона, – это точно.

– Небесный Наставник толкнул тебя, учитель, под ноги моего родича, чтобы у драков был повод помочь моей семье, – улыбнулась Элия.

– Нет, девочка, твой родич протянул руку помощи слабому, и в протянутую руку была вложена помощь, в которой он сам нуждался.

Глава 3

– Отец, ты тоже был молодым, так отчего не хочешь меня понять?

Его Высочество Третий принц королевства Тимован Релав смотрел на отца глазами нашкодившего котика, уверенного, что его обязательно простят. Немного пожурят, после чего проявят снисходительность и отпустят шалить дальше.

– Молодым был, но понимать твои безответственные поступки не желаю. Ты член правящей семьи и должен постоянно служить примером жителям королевства. А ты что творишь?

Настроение Номара Второго не соответствовало ожиданием принца, и он тут же перестал изображать из себя легкомысленного мальчишку.

– Отец, ты прав. Я виноват и готов понести заслуженное наказание. Даже могу принять вызов оскорблённого мужа графини.

– Не можешь! И хватит уже паясничать. Наказание обязательно последует, – тяжёлая королевская длань с силой опустилась на стол, заваленный бумагами. – Но не такое, как ты надеешься. Ты не скроешься на пару месяцев в охотничьем домике, дожидаться, пока скандал забудется. И не поедешь к Аджаду в Южную провинцию купаться в тёплом море.

– Как угодно будет Вашему Величеству, – изобразил самый безупречный поклон принц, желая скрыть разочарование, невольно мелькнувшее на лице.

Обычно после скандала, связанного с очередной дамой, отец так и поступал: или ссылка в леса, где Релав наслаждался охотой, или утомительное путешествие в провинцию, которой управляет средний брат. Там не так весело, как в столице или в лесах, зато много экзотических фруктов, гаремы удовольствий, открытые для избранных круглые сутки, и лазурные воды моря Надежд. Почему бы не расслабиться раз в год? Тем более что чаще вызывать гнев венценосного отца принц Релав себе не позволял.

Несмотря на маску балагура и повесы, третий сын правящей семьи имел обязанности, которые исправно выполнял. Пусть должность инспектора Северной группы войск Тимованского королевства и не требовала постоянного присутствия принца ни в штабе, ни в казарме, но с документами он работал ежедневно и обстановку знал отлично.

– Хороший ответ, сын, – усмехнулся Номар Второй. – Так вот, угодно мне, чтобы ты выбрал себе жену из этого списка.

На край стола шлёпнулась папка, в которой лежали подробные личные дела пяти или шести девушек. С миниатюрами красавиц, описанием характеров, умений и талантов и с безупречными генеалогическими древами, выполненными в геральдическом отделе королевской канцелярии. О содержимом папки Релав знал уже лет пять. Правда, девушки менялись – прежние выходили замуж, так и не дождавшись внимания младшего принца, но подрастали новые претендентки, родители которых были не прочь породниться с королевской семьёй.

– Других вариантов наказания нет? – подняв брови домиком, спросил проштрафившийся принц. – Например, что-то не столь радикальное?

Его Величество едва смог удержать улыбку – уловка сработала. Но, не желая показать сыну, как он рад своей маленькой победе, Номар Второй склонил голову над картой, расстеленной на столе, задумчиво почесал лоб и медленно произнес:

– Меня который год беспокоит изоляция Соларимского полуострова. На тех неприветливых землях живут подданные нашего королевства. Как они выживают? Почему не платят налоги? Отчего за несколько сот лет существования герцогства никто не озаботился удобным проходом через Обережный хребет? Столько вопросов, на которые мне хотелось бы получить ответы.