Zero. Обнуление

— Сай! — протестует Эрика. — Нам нельзя!

Ей всегда больше всего нравилось видеть его охваченным азартом, но на сей раз он зашел чересчур далеко.

— Все нормально! Только дрон.

— Сай! Это невозможно. Там самолеты садятся и взлетают.

— Мне решать! — срывается он на крик. — Мне решать. Следуйте за ней дроном.

Сорвав с себя гарнитуру, Эрика направляется к нему, чтобы обратиться к нему один на один. И тихо, но с куда большим напором говорит:

— Мы не имеем права так поступать.

Но не успевает он ответить, как изображение, транслируемое дроном, начинает рябить и гаснет. А через несколько секунд и маячок отказывается передавать местоположение. Беспилотник попросту пропал.

— Дрон сдох, — докладывает кто-то.

— В чем дело? — сердито вопрошает Сай.

У Сони есть ответ и на это:

— Скорее всего, канадская Служба управления воздушным движением вывела его из строя средствами подавления беспилотников. Заглушила нас помехами и отключила его двигатели.

Только тут, оторвав глаза от экрана и оглядевшись по сторонам, Сай осознаёт, что все находящиеся в Пустоши уставились на него, усматривая в каждом его движении очень многое.

Ждут его слов.

— Отлично. Скажите… Пусть продолжают. Скажите, пусть продолжают.

И только тогда поворачивает голову, чтобы не без тревоги узреть жующего жвачку Джастина Амари. Взгляды их схлестываются. Никакого обмена улыбками. Никаких дружелюбных жестов.

Не сводя глаз с Джастина, он распоряжается:

— Соблюдать авиационные правила. Но. Но пошлите… наземные команды захвата прочесать аэропорт. И, народ, мониторьте каждого пассажира каждого самолета.

Покидая центр управления, Сай проходит мимо Эрики. Она тоже заметила Джастина.

— Жопа, — тихонько шепчет он, проходя, отключив микрофон гарнитуры. Потом снова включает его, поднимаясь по лестнице на помост, чтобы провозгласить: — Нуль Десять не должна покинуть аэропорт.

Когда он уходит к себе в кабинет, Эрика наконец кивает Джастину, а тот, намеренно выдержав паузу, кивком дает понять, что, пожалуй, об этой истории надо потолковать, и чем скорее, тем лучше.

21 День 4 часа

Центр «Слияние», Вашингтон, округ Колумбия

За годы Эрике довелось пережить не один адски долгий день, работая бок о бок с Саем. Она повидала, как он куролесит и переступает черту в уйме мелочей, но лишь пребывая под чудовищным напряжением, вызванным его утробным страхом, что он подведет обоих, пустит прахом все, ради чего они так тяжко трудились. И когда он увязает в трясине подобного состояния, начинает воображать сценарии конца света, теряет разум, вежливость или сдержанность, тогда-то Эрика и играет свою важнейшую бизнес-роль — перепрограммирования партнера. В подобные моменты она его не судит, даже когда Сай теряет над собой контроль и несет пургу. Подобные особые люди заслуживают поблажки. Нельзя же взять гения подобного порядка, а потом сетовать, что он порой ведет себя не так, как остальные.

И тем не менее, даже в свете всего этого, его приказ отправить беспилотник в воздушное пространство оживленного гражданского аэропорта — в чужой стране — оказался в диковинку; это уже что-то новое. Это просто, ну, дико, ни в какие ворота не лезет даже со стороны такого неуемного и помешанного на победе человека, как Сай. Конечно же, она вмешалась, все уладила, подчистила, как всегда, успокоила представителей Ассоциации воздушного транспорта Канады, не на шутку осерчавших из-за дрона, потом умиротворила Берта Уокера (лучше сразу к нему, чем дожидаться, пока Джастин Амари доберется до него первым), наговорила полуправду, что-то сфальсифицировала — но теперь ей предстоит по-настоящему трудная задача разобраться, что стряслось с ее партнером, ее старейшим и единственным настоящим другом, и уж тогда позаботиться, чтобы подобное больше не повторилось.

Потягивая утренний кофе в вестибюле на открытом воздухе, Эрика наводит справки по своему планшету. Тот сообщает, что Сай еще не покидал их съемный особняк — наверное, спит. Эрика позволяет себе минутку посидеть на скамейке в атриуме перед ЖК-экраном от пола до потолка, показывающим цифровую березку, растущую в ускоренном темпе — зимы за девяносто секунд, весны им под стать, жизнь листвы и бабочек урезана, зато великолепна в своей мимолетности. Потом наблюдает, как люди курсируют между фреш-баром и кофейней, начиная свой длинный солнечный день. Башковитые детишки. Эрика помогла Саю заработать много-много миллионов долларов на выявлении и вскармливании юных дарований. Видит одно из них — девочку, слишком худенькую, с волосами, крашенными в синий цвет. Заметив, что Эрика смотрит на нее, та замирает как вкопанная.

— Вы в порядке? — окликает Эрика.

Девочка осторожно приближается. Худи. Джинсы. Кроссовки.

— Ага, спасибо. — Прочесывает волосы пятерней. — Только…

— Продолжай.

— По-моему, я нашла способ лучше отслеживать данные индивидуальных пользователей, если они пользуются одноразовыми телефонами.

Она будто еще не договорила, но вместо того потупила взгляд на свои кроссовки.

— Замечательно, — ободряюще кивает Эрика. — Хорошая работа.

— Но… Хорошо ли это… Правильно? Отслеживать их, если они не давали никакого согласия?

Эрика выдерживает паузу, как будто раздумывает. Но на самом деле ей это и не требуется. Она уже сталкивалась с этими проблемами невесть сколько раз. Поднимает взгляд к подсвеченным прожекторами дрожащим листьям стремительно растущего цифрового дерева (темп: день в секунду), а затем на стеклянную крышу атриума, на алую утреннюю зарю за ней. Сперва обтекаемый ответ.

— Если другие пользователи сети дали свое согласие — положения и условия применимы; да, мы действуем в рамках закона. Но… Как тебя зовут?

— Джози.

Эрике мнится, что она буквально видит, как эта девочка растет так же быстро, как цифровая березка — с головой, вмещающей вдвое больше, чем должна вмещать голова этого почти ребенка, — сражается с древнейшим выносом мозга на предмет добра и зла, только в ускоренном мире: что есть всеобщее благо, личная свобода или безопасность общества? Черт, да три тысячи лет назад Сократа заставили выпить цикуту, чтобы не задавал так много вопросов.

— «Нет ничего ни хорошего, ни плохого; это размышление делает все таковым» [42] , — цитирует Эрика.

42

У. Шекспир, «Гамлет», акт II, сцена 2; пер. М. Лозинского.

Девушка переминается с ноги на ногу в полнейшем недоумении.

— Извините, я не поняла, что вы имеете в виду.

— Извини, Джози. Ну-ка, присядь на секундочку…

Девушка повинуется.

Когда она устроилась:

— Ты, наверное, знаешь, что изрядная часть всего этого для меня дело личное?

Динь. Сообщение от Сая на планшет, три слова: «Извини за сегодняшнее». Эрика откладывает девайс.

— Да, и искренне сожалею о вашем брате, — говорит Джози. — Я… вообразить не могу.