Zero. Обнуление

— Миллион долларов? — для пущей уверенности переспрашивает Ривера.

— Наличными. Это сорок штук в день. По новому внедорожнику в день. По новому бассейну каждые три дня.

— Только за то, что я вас спрячу?

— Именно.

— Вы в беде?

— Я бы не сказала, нет.

Наконец он разводит руками.

— Отлично. Деньги ваши. Но лучше делайте в точности как я говорю.

— Или что, наденете мешок мне на голову?

— Сейчас? Сначала допейте кофе. Я привлек помощь. Кое-кого из друзей.

— Ладно. Когда я познакомлюсь с этими друзьями? Где они меня спрячут?

— Увидите. — Подготовившись заранее, Ривера вытащил из кармана узорную бандану. — Вообще-то вы их не увидите. Наденьте вот это. Урок три. Вам незачем знать, куда вы отправитесь. Эти парни, они суеверные, и отнюдь не без причины. Кстати, как вы сюда приехали? На прокатной?.. Господи!

Она выставляет ладонь, отказываясь от банданы.

— Ни за что. Идите на хрен. А машину я одолжила.

— У подруги?

Кэтрин хочет отрицать это, но вовремя спохватывается.

— Бывшей. Очень давнишней.

Ривера покачивает головой, явно не в восторге от этого.

— И вы называете себя копом? Неосмотрительно, Кэтрин.

— Расслабьтесь. Я с ней лет двадцать не виделась.

— Тогда как заполучили гребаное авто?

— Проследила за ней до дома. А потом угнала.

— Угнали? Вы же сказали, что одолжили.

— Угнала. Так что прямой связи между нами нет. Ни следа.

— Но вы ехали на угнанной машине?

— Поменяла номера. Урок номер один. Так что ни следа.

— След есть всегда. Всегда. В тюрьмах людей, думающих, что они не оставили ни следа, как селедок в бочке. Наденьте. Или сделка отменяется.

Она ждет, пока Ривера красноречиво не пожимает плечами: мол, иначе никак. И только тогда она уступает и завязывает глаза.

— Плотнее, — велит он.

Она затягивает повязку и завязывает узлом. Темно, хоть глаз выколи.

— Хорошо, — слышит она слова Джорджа в тот момент, когда обе руки вдруг рывком заводят назад и стягивают вместе — наверное, кабельной стяжкой, и все это происходит прежде чем Кэтрин успевает воспротивиться. Она с негодованием тужится освободиться.

— Нет-нет-нет. Ни за что. Руки мне нужны. Освободите меня. Какого хера?! Джордж!

— Ну и как вам оно? Оказаться в наручниках? Вот только я был поделикатнее. Ваши бугаи ткнули меня мордой в асфальт на глазах у детей, придавив ботинком между лопаток и приставив пистолет к виску. Помните это? Вы помните это, Кэтрин?

— Полегче, Джордж. И разрежьте эту стяжку. Иначе сделки не будет.

— На глазах у моих детей. Я просил вас ради детей посадить меня в патрульную машину без шума и пыли, и я поехал бы без сопротивления.

— Что это значит, Джордж?

— Я тоже провел небольшое расследование.

— Джордж!

— Вы наводите на мой след федералов после того, как я столько сил потратил, чтобы выбросить все это из головы, так, да? У меня дочь учится в Джульярдской школе [37] !

— Джордж, я предлагаю вам миллион долларов!

— Сорок штук в день, да? Вообще-то нет; я тут прикинул, выходит всего-то по сорок долларов в день… если считать время, что я провел за решеткой, а не с детьми. Маловато как-то.

37

Джульярдская школа — частный нью-йоркский институт музыки и исполнительских искусств.

— Джордж, идея кражи машин принадлежала вам.

— Сорок долларов в день, Кэтрин. Чтобы вы могли преспокойненько уйти с двумя миллионами?

Не успевает Кэтрин попытаться спасти сделку, как снаружи слышится звук приближения и торможения больших автомобилей.

— Вы бы ни за что не справились, — говорит ей Джордж. — Вам недостает криминального ума, простите за прямоту. Это дерьмо не по вам. И на заметку: за миллион долларов я теперь даже с постели не встану.

— Вы меня сдали?

— Нет. Они видели, что до этого дойдет. Позвонили мне раньше вас. Сказали, какой-то алко-ритм предсказал это. Хер их знает. И вот вы здесь, думая, что раз вы меня арестовывали семь лет назад, нас не свяжут… Они теперь умны. Чересчур умны. Знаете, что я вам скажу: не время нынче идти в преступники.

Теперь Кэтрин слышит стук в дверь и голоса.

— Кстати, замечательно выглядите, — добавляет он. — Боже, как же здорово было повидаться!

24 дня 5 часов

Муз-Ривер-Плейнс, штат Нью-Йорк

Ночи холоднее и темнее она в жизни не знала, хотя на своем веку повидала такого — мало не покажется. В какой-то момент она пробуждается с пересохшим горлом и спутанным сознанием в предрассветном сумраке. Теперь или пан, или пропал. Она делает глубокие вдохи, позволяя пузырю паники в груди лопнуть и рассеяться. Телефон еще там, наверху, но вряд ли поймал сигнал, иначе уже кто-нибудь подоспел бы, — значит, пиши пропало и начинай сначала.

Она выворачивает карманы. При ней блокнот, деньги, овсяный батончик на меду и браслет выживания. Браслет она купила в последнюю минуту. Увидела целую груду таких браслетиков флуоресцентных цветов в коробке рядом с кассой, закупая походное снаряжение, и докинула один к груде своих покупок, не задумавшись и на наносекунду. Десять долларов. Даже не прочла листок с инструкцией, просто сунула его в карман по команде «Обнулиться!» и забыла.

Раскрывает его. Отрезок цветной веревки, рыболовная леска и крючки в стальном конвертике размером с почтовую марку, штуковина вроде толстенького ключа — вроде бы для разжигания огня, если у тебя нет славной коробочки водостойких спичек в кофре, лист полиэтилена, скатанный и просунутый в полое нутро шнура, и бритвенно-острый мини-нож. Сев, она задумывается. Веревка слишком дешевая и короткая, чтобы вытащить ее отсюда. Рыболовный крючок маловат, чтобы заменить кошку. Лезвие?.. Ну, тоже выход. Но первым делом — вода.

Она пускается вдоль стены, отыскивая сырые места, потом превращается в шахтера, копая землю лезвием, пока не доходит до места, где вода начинается скапливаться в земле лужицей. Устраивает в грязи подобие желоба, направляя капли в чашу, выстроенную из выпавших кирпичей и выстеленную листом полиэтилена.

Вода начинает собираться, и Кейтлин не может отвести от нее глаз. Когда набирается целый дюйм, наклоняется и пьет. На вкус как компост. Как еще один день жизни. Как крушение надежд. Покончив с созерцанием, ожиданием и питьем трижды, она осознает, что снова способна мыслить не только об этой яме. Думает о Уоррене. Об участи несметных миллионов страждущих. О горестях мира, обычно донимающих Кейтлин Дэй. Бостонский синий чулок. Библиотекаршу, сверхумную полоумную. Эти тревоги уменьшились и, следуя закону перспективы, ушли к горизонту, чтобы их заслонил первый план воды, воздуха, еды или необходимости сделать еще вдох, пережить еще день. Съедает половинку батончика. Думает о тропе, которой ходила к речушке. О следах шин. О тех, кто их оставил. Вопли не сработали. Попытка расслышать хоть какой-то звук, изданный человеком, не сработала. Телефон не сработал. Почтового голубя или сигнального барабана у нее нет. Может, дымовые сигналы?