Зейтун

Остров Арвад, родина его предков, купался в солнечном свете. Солнце, заливающее его с утра до вечера, выбелило камни домов и брусчатку мостовых; в его лучах море отсвечивало небесной синевой.

Когда Зейтун видел Арвад во сне, то чаще всего это был Арвад его детства, и в этих снах он вел себя как мальчишка: обегал по периметру остров, вспугивал чаек, в оставшихся после прибоя лужицах ловил крабов, искал ракушки, всякую всячину, которую выплескивало море на скалистый берег.

Они с Ахмадом неподалеку от древней оборонительной стены на западном побережье преследовали удиравшую от них тощую курицу среди развалин, окружавших стоящие у самого берега дома. Курица перескочила через кучу мусора и камней и скрылась в кораллово-известковой расщелине. Звук пароходного гудка заставил мальчиков забыть про птицу. В море бросил якорь фрегат, ожидая разрешения войти в Тартус, крупный портовый город в миле к востоку от Арвада. Там регулярно стояли пять-шесть кораблей, танкеров или сухогрузов, ожидая своей очереди пришвартоваться в оживленном порту; часто они находились достаточно близко, чтобы закрыть своей тенью крохотный остров. Абдулрахман и Ахмад любовались кораблями, корпуса которых на двадцать-тридцать футов выпирали из воды. Мальчишки махали матросам и мечтали оказаться на борту. Там, казалось им, их ждет полная романтики свободная жизнь.

Уже лет с пятнадцати Ахмад, тогда худющий загорелый подросток, знал, что будет моряком. Он избегал разговоров на эту тему с отцом, но был уверен, что когда-нибудь поднимется на капитанский мостик. Мечтал, что будет водить вокруг земного шара огромные корабли, что выучит дюжину языков и узнает поближе людей других национальностей.

Абдулрахман никогда не сомневался, что мечты старшего брата сбудутся; по его мнению, тот мог осуществить любой задуманный план. Ахмад был его лучшим другом, его героем и его наставником. Ахмад научил его ловить рыбу острогой, в одиночку управляться с лодкой, нырять на южной оконечности острова с каменных глыб, оставшихся от возведенных финикийцами стен. Он готов был следовать за Ахмадом куда угодно, что частенько и делал.

Мальчишки разделись до трусов и отправились к небольшой скалистой гряде. Достав спрятанную среди камней острогу, они стали по очереди нырять с ней. Зейтуны, да и все дети на острове, чувствовали себя в воде, как рыбы. Они одновременно учились ходить и плавать и часами не вылезали из моря. Вернувшись на берег, братья растянулись на низкой каменной стене между морем и городской набережной.

Широкая, с выщербленным покрытием набережная ничего особенного собой не представляла. Тут и там валялся оставленный немногочисленными туристами мусор. Мало кого из жителей интересовали перспективы развития туристического бизнеса. Арвад был их домом и одновременно — местом, где они занимались «серьезным делом»: ловили и разделывали рыбу, а затем отправляли ее на материк, строили крепкие деревянные двух- и трехмачтовые суда способом, унаследованным от прадедов.

Арвад был стратегически важным укреплением для плеяды морских держав: финикийцы возвели там крепость, потом остров был захвачен египтянами, перешел к ассирийцам, затем стал вавилонской провинцией, во времена Александра Македонского принадлежал грекам, затем — римлянам, крестоносцам, монголам, туркам, французам и англичанам. Кое-где сохранившиеся остатки оборонительных стен свидетельствовали о былом военном могуществе Арвада. Два небольших средневековых замка, мало изменившихся за несколько сотен лет, располагались в центре города и были любимым местом игр детворы. Абдулрахман и Ахмад часто взбирались по гладким каменным ступеням на смотровую башню рядом с их домом и воображали себя защитниками крепости, которые, завидев неприятеля, звонят в колокола, чтобы предупредить сограждан об опасности, и разрабатывают план обороны острова.

Но чаще всего их игры проходили в воде. Они день и ночь торчали на берегу прохладного Средиземного моря. Абдулрахман следовал за старшим братом, как хвостик: спускался с ним к берегу, карабкался вверх по камням могучих финикийских стен. Оттуда можно было заглядывать в окна прилепившихся к скалам жилых домов. Потом они возвращались на берег и ныряли в море. Наплававшись, ложились на отполированную волнами и подошвами несчетного множества мальчишек стену. Сверху их согревало солнце, снизу — теплая поверхность камней. Они говорили о древних героях, защищавших Арвад, о воинах и святых, останавливавшихся на острове, обсуждали свои планы, мечтали о приключениях и великих подвигах.

Поболтав, братья вскоре замолкали, иногда засыпали, убаюканные размеренными ударами волн о скалы и нескончаемым шепотом моря. Но сейчас, в полудреме, Зейтуну показалось, что звуки как-то странно изменились, стали тише и не такими ритмичными. Это был уже не монотонный шорох прилива-отлива, а неумолчный гул речного потока.

От этого диссонанса он проснулся.

Часть II

Вторник, 30 августа

Зейтун открыл глаза. Он лежал у себя дома, на кровати Надимы, под ее покрывалом, и смотрел в окно на грязно-белое небо. Шум бегущей воды из его сна не умолк. Странно, дождь прекратился, крыша больше не текла… Подумал, что где-нибудь прорвалась труба, хотя вряд ли, тогда бы звук был другой. А сейчас как будто рядом текла полноводная река.

Зейтун сел на кровати и поглядел в окно, выходящее на задний двор. Он увидел воду, море воды. Она текла с севера. Текла во двор, под дом, уровень ее стремительно поднимался.

Зейтун никак не мог сообразить, откуда она взялась, ведь вчера от воды не осталось и следа, а сегодня она опять нагрянула с удвоенной силой. Да и по цвету отличалась от вчерашней: не мутная дождевая, а зеленоватая и чистая. Двор заполнялся озерной водой.

И тут его осенило: или озеро Пончартрейн переполнилось и разлилось, или прорвало дамбы. Сомневаться не приходилось. Скоро весь город окажется под водой: если вода добралась до них, значит, большая часть Нового Орлеана уже затоплена. Зейтун знал, что вода и дальше будет прибывать, что уровень воды у них в районе вырастет минимум до восьми футов, в других районах — еще больше. Это наводнение. На устранение последствий уйдут месяцы, если не годы.

Зейтун позвонил Кейти:

— Вода прибывает.

— Только не это! Неужели прорвало плотины?

— Думаю, да.

— Кошмар!

Он услышал, как она всхлипнула. Сказал:

— Мне пора идти.

Зейтун повесил трубку и приступил к делу.

Наверх, решил он. Все перетащить наверх. Нужно унести вещи на второй этаж. Перед штормом, насколько он помнил, самые пессимистичные прогнозы обещали в отдельных районах от десяти до пятнадцати футов воды. Он начал методически осматривать комнаты первого этажа, прикидывая, куда что пойдет. Все ценное — на второй этаж. Таскать так таскать, и Зейтун спокойно и споро принялся за работу.

Сначала он отнес наверх телевизор, DVD-плеер, стереосистему и все электронные приборы. Потом собрал детские книги, настольные игры и энциклопедии и тоже перенес на второй этаж.

Между тем в Батон-Руже обстановка накалялась. То ли мрачная погода действовала угнетающе, то ли все устали толкаться в маленьком помещении, но эмоции били через край. Кейти решила, что нужно хотя бы ее семье на время уехать из дому. Они сложили в кучу спальные мешки и подушки и погрузились в «хонду» с намерением поездить по окрестностям, поболтаться в торговом центре или посидеть в ресторане, да где угодно, лишь бы убить время. А вечером вернуться как можно позже и сразу лечь спать. Она молилась только об одном — чтобы на следующий день можно было вернуться в Новый Орлеан.