Жадность

Следом шел бы вопрос еще круче – маркетинг, в котором, как в футболе и политике, разбирались решительно все, поэтому решение никогда не могло быть принято. Еще часа два переливания из пустого в порожнее. На этом фоне какая-то там ФПГ просто затерялась бы. Пункт минутки на полторы обсуждения.

– Ну давайте начнем с маркетинга! – вздохнул Бобров, делая вид, что ему неинтересно. Ему, разумеется, никто не поверил. Все и всегда помнили о том, что президент лично редактировал все рекламные статьи, подбирал эскизы визитных карточек, утверждал оригинал-макеты сувенирной продукции, мог часами торговаться из-за десяти долларов с изготовителями фирменных календарей. Департамент маркетинга, как никакой другой в банке, был постоянно тесним сильным конкурентом – президентом.

Вообще, верна древняя истина, что руководителей тянет к вещам простым, будь то надзор за порубкой леса или мытьем пола. Достигнув профессиональной или карьерной вершины, руководитель тяготится своими должностными обязанностями. В частности, банкиров мутит от процентных ставок, фондовой маржи или минимизации рисков. Они предпочитают лично определять, сколько нужно купить тормозной жидкости, какими ручками писать сотрудникам, каким паркетом стелить пол, из какого материала изготавливать загородки для автостоянки. И если банкира в лицо можно высмеять за неправильную кредитную политику, то упаси вас господь подвергнуть даже слабому сомнению его выбор цвета ежедневника для рядовых сотрудников. А Бобров был руководителем достаточно большого масштаба. И маркетингом он руководил масштабно.

– Слово для доклада предоставляется вице-президенту по общественным связям Курбашову, – провозгласил Аванесов. – Прошу вас, Саит Ахметович!

Курбашов набрал побольше воздуха и начал:

– С прискорбием вынужден сообщить, что имиджевый капитал банка серьезно сократился за последнее время…

– Зато чей-то реальный капитал резко возрос за счет потерь на имиджевом! – усмехнулся Белецкий.

– Докладчика не прерывают! – не скрывая ненависти, бросил Белецкому Аванесов. – Вопросы после выступления.

– У господина Белецкого вопросов не может возникнуть. Он настолько умен, что заранее знает все ответы, – с улыбкой ответил Курбашов. – Видимо, по этой же причине он забывал в детстве спросить своих родителей, как себя вести в обществе.

– Не цепляйтесь! – сделал замечание Бобров. Раздрай вице-президентов, впрочем, его никогда не заботил. Есть вражда – нет единства. Нет единства – нет заговора. Нет заговора – нет угрозы.

– Итак, повторюсь, что положение близко к плачевному.

– Угу, – закивал Белецкий. – Кот наплакал. Вот только в чей карман он плакал…

– Прекратите! – взмолилась главный бухгалтер Климова. – Дайте человеку сказать.

– Ухудшение ситуации выразилось в следующих показателях, – повысив голос, начал говорить Курбашов, стараясь не обращать внимания на распоясавшегося Белецкого. – Во всех главных рейтингах мы опустились на семь – девять позиций по всем показателям: и собственный капитал, и величина активов, и надежность, и ликвидность, и эффективность работы. В центральной прессе и на телевидении в негативном контексте мы были упомянуты тридцать шесть раз за последний месяц, причем по собственной инициативе журналистов, а в положительном – только шесть, и то за взятки. В вину нам ставят недобросовестное использование бюджетных средств, задержку клиентских платежей, несвоевременное погашение векселей, отмечают слабую структуру клиентского портфеля, злорадствуют из-за промахов на рынке ГКО, а также не могут забыть скандал с легализацией грязных денег через это адвокатское бюро «Атторней – Москва».

– Когда это было! – возмутился генерал Хаваев. – Они бы еще всемирный потоп вспомнили.

– Помнят! – вздохнул Курбашов. – Мы не в силах противостоять этому информационному натиску. Запугать уже никого нельзя, перекупить – не хватит денег, судиться – бесполезно…

– Да уж конечно! – снова подал голос Белецкий, откровенно всех раздражавший. – Господин Раппопорт продаст любой газете дело за сто баксов!

– Это слишком! – возмутился Раппопорт, мирно дремавший до этого.

– Ну извини, если ты считаешь, что это с лишком! – развел руками Белецкий. – Не знал, что ты сдаешь дела за семьдесят пять.

– Наш бюджет давно исчерпан, – упрямо продолжал Курбашов. – Заказные статьи нынче дороги, прямая реклама для банков неэффективна, а откупаться от каждого шантажиста – только их плодить. И потом, откупаться от человека, который не владеет реальной информацией, а просто льет грязь, – неблагодарное занятие. Таким образом, нагнетание неблагоприятного имиджа стало реальностью. И выход из ситуации видится не в опровержениях, а в начале новой широкомасштабной рекламной кампании, причем жестко привязанной к событию – грядущему пятилетию банка. Программа такой кампании готова, и я могу изложить ее основные тезисы. Сразу оговорю, что основная проблема состоит в…

– …повышении жалования Саиту Ахметовичу! Я за! – Белецкий похлопал в ладоши. – И празднование пятилетия банка – святое дело. И денег на это не жалко. Но вот вопрос: куда делись те полтора миллиона, которые мы выделяли на это полугодие?

– Ты о чем? – насупился президент.

– О том, что полтора миллиона баксов на четыре заказные положительные статьи – многовато! – Белецкий говорил уже вполне серьезно. – Если списывать на каждого журналиста по тысяче долларов, семьсот откладывая себе в карман, если якобы платить взятки за включение банка в рейтинг, там его по итогу не наблюдая, если платить имиджмейкерам за разработку заведомо не проходящей из-за дороговизны телевизионной рекламной кампании, снимая с них половину завышенного гонорара, то на юбилей банка точно денег не хватит. А если сейчас выделить деньги снова этому составу департамента маркетинга, то нам будут обещаны мраморные арки, которые воздвигнут из папье-маше, а разницу в цене утопят в накладных расходах. И будут покупаться квартиры, строиться дачи, осваиваться пляжи экзотических островов.

– Кто это говорит! – сорвался Курбашов. – Человек, ответственный за активные операции! У которого межбанковский отдел сидит на зарплате мелких банков, отдавая им кредиты подешевле и без залогов, а себе забирая подороже и с залогами, у которого ценнобумажники регулярно уплачивают гигантские комиссионные мифическим посредникам, которыми сами и являются, у которого…

– Любопытно вас послушать! – засмеялся Бобров. – Как вы здорово, до тонкостей, разбираетесь в делах друг друга. Вас послушать, так все в банке разворовано! А банк стоял и стоит! Так… Мнение Белецкого мне понятно, и слова я ему больше не даю. Кто еще хочет высказаться?

– Лимит затрат на рекламу, списываемых на себестоимость, уже исчерпан, – запричитала главбух Климова. – Налог на рекламу ужасающий. И за счет чего я буду это закрывать?

– А я за! – сказал генерал Хаваев. – Обидно, когда о твоей организации пишут гадость! Нужно им достойно ответить, этим бумагомаракам. А за клевету надо возбуждать уголовные дела.

– Пристрелите пару репортеров! – посоветовал Степанов. – И обойдется дешевле, и слова плохого о себе больше не услышите. И свою полезность заодно докажете. Я против.

Степанов вообще редко расходился во мнениях с Белецким, считая того отличным профессионалом, хотя и доморощенным. Им нечего было делить. Один вертел деньги клиентов на внутреннем рынке, другой прятал им эти деньги за границей.

– Маркетингу пора и честь знать, – продолжал Степанов. – За полтора миллиона долларов каждый выпуск новостей в стране в течение года может начинаться не с обзора политических событий, а с констатации величия банка «Лавина». Никто не отрицает необходимости проведения маркетинговых мероприятий, но более неэффективно, чем это делается у нас, делать нельзя. Потому, пока нам представляют только сметы расходов без их оправдания и расчета эффективности, ни копейки на это не тратить.