Жар-птица

– Знаю.

– Я хочу, чтобы по возвращении на Окраину вы напомнили тем, кто стоит у власти, о лежащей на них ответственности. И продолжали напоминать, пока они не сдадутся и не пошлют кого-нибудь на помощь. Или пока у вас и ваших друзей хватит сил. – Он снова помолчал. – Надеюсь, я прошу не слишком многого.

– Две минуты, – сказала Белль. – Хотите, чтобы я отключила связь?

Она хотела сказать – отключить Чарли.

– Нет, – ответил Алекс. – Чарли, мы что-нибудь придумаем. Ты знаешь, где находятся эти… – он помедлил, – Бета?

– Я знаю, где находятся некоторые из них.

– Хорошо. Будет с чего начать.

– Алекс, – сказал Чарли, – я понимаю, что вы с Чейз рисковали жизнью ради меня. Я верю вам.

– Все будет хорошо, Чарли.

– Хочу попросить еще кое о чем.

– О чем же?

– Насколько я понял, у вас на борту тоже есть Бета. Можно, я дам ей команду на возвращение домой?

Часть III Уриэль

Глава 24

Главная проблема, связанная с нашими убеждениями, состоит в том, что мы склонны их боготворить. Они делаются частью нас, и мы готовы защищать их от любых контрдоводов. Убеждения становятся краеугольным камнем нашей идентичности. Не могу избавиться от мысли о том, насколько меньше было бы вреда, если бы мы воспринимали их скорее как податливую глину, пересматривая свои взгляды при появлении новых доводов.

Рамон Кавалье. Вера и культура (1267 г.)

Вернувшись в наш загородный дом, мы познакомили Чарли с Джейкобом и оставили их беседовать друг с другом. Алекс поднялся к себе в кабинет, чтобы разобрать накопившиеся срочные сообщения, а я занялась остальными. Одно из них отправил Фенн Рэдфилд – всего несколько слов: «Алекс, позвони, когда сможешь». Фенн, как я уже говорила, был нашим давним другом и инспектором полиции.

Я переслала сообщение Алексу.

– Это наверняка о яхтах Робина, – ответил он. – Я пока занят, Чейз. Позвони ему и узнай, в чем дело.

Фенн, невысокий и коренастый, нисколько не походил на офицера полиции – именно поэтому, как он уверял, его дела шли так успешно. Вид его не был угрожающим: скорее он казался человеком, которому хочется довериться. Тем, кто действует из самых лучших побуждений.

– Алекс просил меня найти все сообщения о происшествиях, связанных с Робином, – сказал он. – Пришлось порыться в архивах.

– Спасибо, Фенн. Можешь мне их переслать?

– Не могу. Закон о защите информации. Но если ты скажешь, что именно хочешь узнать…

– Впервые слышу, что он просил тебя об этом.

– Ну ты же его знаешь, Чейз. Впрочем, насколько я могу понять, ничего сенсационного там нет. – Он коснулся дисплея. – Кроме одного: этот самый Робин постоянно терял яхты. Тут говорится, что они считались расходным материалом и использовались для орбитальных экспериментов. Когда эксперименты заканчивались, Робин сбрасывал яхты.

– С орбиты?

– Думаю, да. Здесь так и сказано: «сбрасывал». Видимо, просто избавлялся от них.

– А сколько раз он отправлял яхты, сказано?

– Погоди секунду. – Фенн взглянул на дисплей. – Нет.

– Ясно. Известно, когда это происходило?

– Довольно давно: по имеющимся данным, в тысяча триста восемьдесят пятом, восемьдесят восьмом, девяносто первом и девяносто третьем. Сейчас сообщу точные даты. Все четыре корабля были довольно старыми. – Фенн перечислил названия, которые они носили до Робина: «Люсия», «Эксетер», «Номад» и «Тай Лин». – Собственно, все они были приобретены им на свой страх и риск. Продавец не брал на себя никакой ответственности. Не могу представить, зачем они понадобились Робину. Чтобы вывести их в космос и отправить восвояси? Похоже, так.

Пока я пересказывала это Алексу, ему позвонил важный клиент. Во время распродажи имущества на другом конце планеты могла всплыть знаменитая трость Эндрю Карновского, и звонивший просил купить ее для себя.

Алекс пообещал быстро дать ответ и, поскольку речь шла о больших деньгах, сразу же принялся совершать множество звонков. Пока мы ждали результатов, я снова завела речь о Крисе Робине.

– Почему стерли всю информацию в памяти его домашнего искина?

– Возможно, ответ на этот вопрос дал Цук.

– В смысле?

– Если Элизабет действительно ему изменяла или кто-то из супругов обманывал другого, она могла опасаться, что намеки на это могут остаться в памяти искина. Ей вовсе не хотелось, чтобы такие вещи становились известны всем. Самый надежный способ избежать этого – очистить память. Очень простая операция.

– Если это правда, – сказала я, – можно представить, что на самом деле случилось с Робином.

– Ты считаешь, что его убила Элизабет?

– Да. А потом сбросила в океан.

– Возможно.

– В этом случае объясняется и пропажа чемодана. Она наверняка избавилась от него, чтобы потом заявить, будто Робин вообще не появлялся дома. Вероятно, после гибели Чермака ей даже поверили бы, если бы кто-то не заметил скиммер.

Мы продолжали обсуждать эту тему, когда вмешался Джейкоб.

– Прошу прощения, Алекс, с вами хочет поговорить доктор Биттингер.

Я встала, собираясь уйти. Алекс знаком велел мне подождать.

– Соедини его со мной, Джейкоб.

Появилось изображение Уэскотта Биттингера, председателя сенатского консультативного комитета по науке, – худого, с редеющими волосами и покатыми плечами. На его морщинистом лице играла самодовольная улыбка.

– Привет, Уэс, – сказал Алекс. – Рад, что вы отозвались так быстро.

– Мне всегда интересно поговорить с вами, Алекс. – Он улыбнулся мне, и его внимание снова переключилось на Алекса. – Чем могу помочь самому знаменитому торговцу антиквариатом в мире?

Судя по тону Биттингера, это занятие он считал нестоящим. Алекс, естественно, сделал вид, будто ничего не заметил.

– Уэс, мы только что вернулись с Вильянуэвы.

– В самом деле? Что вы там забыли? – Тут его осенило. – Ах да, вы наверняка привезли бесценные артефакты.