Жатва душ. Несущий свет

— Что ты хочешь сказать, Денис? — крикнул Семеныч. — Где гарантия, что они не убийцы и насильники? У нас тут дети, женщины!

— Дети и женщины, вот именно, — заметила Ингрид. — Нам нужны мужчины! Защитники!

— Собственно, это я и предлагаю, — сказал я. — Предлагаю принять в наши ряды двух сильных и ответственных мужчин.

И снова гул. Вика встала и сказала, обведя взглядом собравшихся:

— Кого вы слушаете? Он сам только появился, втерся в доверие! Этот человек с нами сутки, а уже бродит ночами по отелю, пропадает днями снаружи, что-то вынюхивает. Вспомните утро, когда он хотел использовать вас в своих целях… И вы доверяете ему? Доверяете непонятным людям, которых он привел? Не напоминает ли это вам Эндрюса?

Ее слова перевела Лиза, и делала так же все время совета. Общение здесь было отработано, этого не отнять.

— Не напоминает, — возразил доктор Рихтер, не вставая. — Каждый случай уникален. И каждый человек. И каждая группа.

— А то, что он ночью вынюхивал, это нормально?

Меня удивила ее агрессия. Ничего ведь ей не сделал, мирно выпивали, потом разошлись. Или она и есть тот самый серый кардинал? Почуяв во мне опасность, пытается меня изгнать?

— Ничего я не вынюхивал. С вами общался… — попытался оправдаться я, но Вика слова сказать не дала.

— Вот скажи, — обратилась к шведке она, — что этот человек шастает ночами и был удивлен, увидев нас, так?

— Так и было, — легко согласилась шведка.

— И ребенка напугал! — подтвердила индуска.

Вика смотрела на меня с вызовом и ненавистью.

— Ну чушь же ведь собачья, — сказал я. — Вика, у тебя белая горячка? Надо меньше пить.

Лиза едва успевала переводить нашу перепалку. Дитрих слушал ее, замерев и не мигая. Стоило ей смолкнуть, он встал на мою защиту, рассказал, какой я отличный товарищ и как им с Керстин помог. И ничего я не вынюхивал, а пришел навестить его, а в номере их окна увидел сигнал…

Но Вика нашла, как наехать, воздела перст.

— Вот! Ему нужен был свидетель. Он понимал, что не протащит своих подельников всех сразу, втерся в доверие и вдруг — спасите моих друзей! А сам с ними заранее сговорился.

Семеныч внимательно слушал и Вику, и всех, кто был с ней не согласен, а я осматривал лица и жалел, что не умею читать мысли и не могу вычислить нашего общего врага. Больше всех меня изгнать хочет Вика, это странно и нелогично. Да и вообще, претензии ее какие-то… нелепые.

А может… враг вовсе меня не боится, а заинтересован, чтобы я остался, и он забрал бы мои достижения? Уровни, уники, что еще? Может, он и таланты умеет отбирать?

Кто он? Я всматривался в лица, подсвеченные голубоватым светом, силясь считать заинтересованность, но не мог выделить никого конкретного.

Когда спор утих, слово взял я:

— Спасибо за то, что приютили чету Киндерманнов и спасли их. Еще спасибо, что позволили принять душ и провести ночь в постели, не вздрагивая от каждого шороха и не опасаясь за свою жизнь. Если вы откажете в этом моим друзьям, утром я уйду с ними и поблагодарю за то, что позволили переночевать в коридоре. Уверен, мы не пропадем и при возможности поможем вам, если вы попадете в беду… — Сделав паузу, я посмотрел в глаза каждому. Умышленно говорил высокопарно, чтобы ненароком не задеть кого-либо. Все-таки тут представлено как минимум с десяток культур и стран. — А вот в вас я сомневаюсь, ну, что сможете за себя постоять. Подумайте о себе! Единственная возможность выжить, нравится она вам или нет — убивать зомби и становиться сильнее, принимая к себе выживших. Тогда, рано или поздно, остров будет зачищен. На нем можно будет начать строить мирное сообщество. Да, у вас уже есть крепкая команда, но без свежей крови она обречена. Хищники придут со дня на день. А мы, я о себе и своих друзьях, знаем, как выживать и побеждать. Теперь слово за вами.

Мнения присутствующих разделились. Самое идиотское, что прозвучало, ляпнула Вика:

— Подумайте, что случится с общиной, когда число русских станет еще больше!

Шведка, до этого не знавшая чью сторону принять, аж побледнела. Пугалка сработала! Ведь весь цивилизованный мир давно пугают русской мафией, а тут зарождалось ее подобие — в глазах иностранцев, разумеется. Так что, когда началось голосование, почти все они, включая Эстер, проголосовали против. И Вика с ними. Зато трое немцев, которые лично убедились в моей порядочности, были за.

Наши и филиппинцы, которым не разъела мозги многолетняя пропаганда — тоже за.

Я пересчитал поднятые руки. За нас было четырнадцать человек. Пятнадцать против, в их числе подросток, сын шведки. Результат странный, но неудивительный. Я погладил котенка, сидящего на коленях. Ни возмущения, ни злости я не испытывал, принял коллективное решение как свершившийся факт.

Эдрик возмущенно воскликнул:

— Если он уйти, то и я уйти! Деннис дрался — бог войны! Капре! Надо драться! Так победить! Убить всех зомби!

Рихтер посмотрел на Лизу и сказал:

— Дорогая, пойдем сменим Анри и Рамиза, они должны проголосовать.

Точно! Еще эти двое. Если они оба будут за — нас приняли в семью. Но после выходки Сергеича с сурком я очень сомневался, что будет так.

Через пару минут в столовую вошли Рамиз и Анри. Чернокожий мужчина окинул взглядом присутствующих и молча занял свободное место. Рамиз же непринужденно помахал всем рукой и широко улыбнулся, будто явился на дружескую вечеринку, а не на решение потенциально смертельного вопроса.

— Ну что, какие новости? — спросил он, потирая ладони. — Вижу, собрание в самом разгаре.

Лиза быстро ввела их в курс обсуждаемого вопроса, но больше для проформы, потому что Рамиз и Анри точно знали цель совета.

Я внимательно наблюдал за азербайджанцем, ожидая, что после хамского поведения Сергеича он проголосует против нас. А если Анри присоединится к нему, то дело точно дрянь. Лишь бы дали хотя бы ночь провести в отеле, а утром… Ладно, не пропадем!

— Итак, — подвела итог Эстер, — голоса разделились. Пятнадцать за то, чтобы принять новых людей, шестнадцать против. Ваше мнение может решить исход. Анри?

Чернокожий охранник медленно поднялся. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах читалась внутренняя борьба.

— Я… — он прочистил горло. — Я голосую за то, чтобы они остались.

По залу пронесся удивленный шепот. Я не верил своим ушам, но быстро взял себя в руки. Нам еще нужен голос Рамиза, а он, судя по всему, был настроен против нас.

— Рамиз? — обратилась к нему Эстер.

Азербайджанец встал и выдержал долгую паузу, во время которой, казалось, наслаждался всеобщим вниманием.

— Знаешь, Денис, — начал он, качая головой, — твой друг назвал меня сурком. Нерусским сурком.

Я мысленно выругался. Вот и все, Сергеич своим длинным языком похоронил наши шансы.

— Он эмоциональный человек и не подумал, — начал было я, но Рамиз поднял руку, останавливая меня.

— Я в своей жизни слышал вещи и похуже, — усмехнулся он. — В Баку из-за матери меня звали «русской собакой», а здесь я, получается, «нерусский сурок». При том, что, откровенно говоря, тут весь остров и весь отель — не очень русские люди. Забавно, да?