Жатва душ. Несущий свет
Шрифт:
Только когда прошло минут пять тишины, я осторожно отодвинул тело зомби, чтобы поступал кислород, провел по лицу, желая стереть гниль, но лишь размазал ее. Я весь был в разлагающейся плоти.
Крош вылез из-за пазухи, спрыгнул с меня и рванул на улицу.
Только теперь я увидел во всей красе последствия удара Волошина, все тела зомби были разрезаны с хирургической точностью.
— Сергеич? Эдрик? Живы? — прошептал я. — А ю окей?
Рядом заворочался электрик. Его лицо, и без того напоминавшее подсохшую котлету, сейчас было щедро покрыто гнилыми ошметками плоти. Но это были мелочи в сравнении с тем, чего он избежал: его
Осталось выяснить, цел ли Макс.
— Давай откопаем стюардессу, — предложил я и принялся растаскивать тела, под которыми прятался Макс.
— Меня ща вывернет! — жаловался Сергеич. — В жизни бы не догадался в такое дерьмо закопаться.
На расчлененные тела я старался не смотреть, но все равно приходилось. Их словно рассекли исполинским скальпелем или лазерным мечом джедая, я видел внутренности, ребра, срезы органов, словно препарированных в морге. Несколько зомби были рассечены почти идеально пополам, и от этого зрелища тошнота подкатывала к горлу волнами.
— Эдрик? — позвал я, не отрываясь от дела. — Сергеич, где пацан?
— Я здесь, — отозвался паренек, выскальзывая из-за лестницы.
— Познакомьтесь, что ли? Сергеич, это Эдрик. — Дальше я говорил по-английски: — Эдрик, это Сергеич.
— Сэр Гейч, — уважительно сказал паренек и пожал руку электрику. После чего то ли сделал комплимент, то ли пошутил: — У вас интересная прическа.
— Эдиком будешь, — приговорил его Сергеич.
Макс лежал без сознания, его бледное лицо блестело от пота. Перед глазами высветилась его статистика — 38,82% активности. Неожиданно число дрогнуло и изменилось на 38,87%. Регенерация работала, хоть и медленно.
— Ушли эти гады? — с надеждой осмотрелся Сергеич.
— Пока да. Но вернутся перепроверить, — ответил я. — Как только поймут, что нас не догнать в других местах.
— Давай уже на воздух, а? — взмолился Сергеич.
Мы вынесли Макса, положили на песок рядом, я вытащил бутылку воды из рюкзака, бросив его на землю, потому что контейнер, за которым охотился Папаша, был тяжелым и оттягивал плечи.
Раз Шапошников гоняется за этой штукой, значит, там что-то крайне важное. Макс чертовски удачно ее стащил, вот только… нам теперь с ней мотаться, как с чемоданом без ручки, и польза пока сомнительна. Посетила малодушная мысль как-то подбросить контейнер Волошину, чтобы он от нас отстал, но я отмахнулся от нее.
Вернемся в «Калигайахан», заберем немцев и улетим отсюда к чертям! Кошка бросила котят, пусть резвятся, как хотят. Я прокачаюсь и вскрою контейнер.
Вспомнил Машу и как Тетыща волок ее в свое логово. Нет, не улетим, Машу надо как-то вытащить…
— Смотри, — прошептал Сергеич, касаясь моего плеча. — Максимка-то наш порозовел…
Я глянул на Макса и удивленно моргнул. Активность — 39,92%. Нет, уже 39,97%!
— Что за хрень чудесная? — пробормотал я.
— Может, это контейнер? — предположил Сергеич, кивая на рюкзак, куда я положил загадочную находку. — Он теплый был.
То, что контейнер лечит, конечно, отлично, но даже при таком темпе на полное восстановление уйдут часы, а у нас их не было. А если нести Макса или волочь по земле прямо сейчас, тряска наверняка повредит начавшие срастаться тазовые кости. И так Тернер наш на ладан дышит.
Я задумался.
Даже не покормить его для лучшего восстановления.— Так, — хлопнул я в ладоши. — Надо двигать отсюда. Можно сделать носилки и волочь Макса, но…
Я оглянулся на вход в маяк и замолчал, пораженный внезапной идеей.
— А что, если… — начал я медленно, когда меня посетила настолько безумная идея, что она могла сработать только в мире, где большинство людей превратились в зомби. — Если не тащить Макса, а… транспортировать?
— На чем? — нахмурился Сергеич, его единственный видимый глаз сузился. — Тачки здесь нет.
— Пойдем покажу. — Я приобнял Сергеича и повел в маяк, чувствуя, как в голове оформляется план, до того отвратительный, что должен был сработать.
Эдрик, который ничего не понимал, а спрашивать стеснялся, проводил нас вопросительным взглядом. На его смуглом лице отразилось беспокойство. Крош тем временем взобрался Максу на грудь и свернулся там клубком, словно крошечный пушистый охранник.
Я завел Сергеича в здание.
— На нем. — Я кивнул на одного из дохлых зомби, которого Секатор Волошина каким-то чудом оставил почти целым. — Вот на этом.
Сергеич уставился на меня как на психа:
— Ты че, сбрендил? На трупе?
— Слушай внимательно. — Я понизил голос. — Сделаем из здоровенного бездушного сани. Уложим Макса сверху и потащим. А если нападут, спрячем его под зомбяка.
— Мерзость какая, — пробормотал Сергеич, но я видел, что идея ему понравилась.
— Это не просто санки, — продолжил я. — Это маскировка. Вдруг на патруль Папаши нарвемся? Мы-то уйдем, а Макс? А так спрячем, и кто будет искать живого под мертвым?
— Двойная маскировка, мать ее ети! — Сергеич ударил кулаком по ладони. — Зомби отпугивает эта вонь. Двери-то нет, думал, сожрут нас. Они ночью вокруг бродили, но так и не зашли.
Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но спорить я не стал. Проверим опытным путем.
— Фу! Капре! — скривился Эдрик, когда я перевел ему суть плана. Он отступил на шаг, но в его взгляде читалось понимание необходимости.
— Фу-фу, а жить хочется, — передразнил я его, вытаскивая тесак. — Не бойся, они не кусаются. Уже точно. Давай помогай!
Мы выбрали самого огромного бездушного — мужика, похожего на борца сумо, с необъятным торсом и плотной жировой подушкой, идеальной для наших целей. Обрубили ему руки и ноги, чтобы не мешались, превратив в подобие снежного тюбинга из кошмарного сна. Сергеич сдержанно матерился, Эдрик отворачивался, но работал. Мы положили Макса сверху и крепко привязали к импровизированным саням обрывками одежды.
Я отпил воды и посмотрел на Макса. Регенерация работала, но слишком медленно — всего 40,41% активности.
— Опять помирать собрался, — сказал я ему, хотя он все еще не приходил в сознание. — Но ты не помер, Максим.
— Так что «Да и хер с ним» говорить не будем, — сказал Сергеич и задумался — наверное, сочинял частушку. А потом вдруг спросил: — У тебя бывало такое, что и жрать страшно хочется, и тошнит?
Мы потащили эти жуткие сани за импровизированные ручки по песчаному склону. Я и Сергеич шли впереди, Эдрик — сзади, поддерживая голову Макса, чтобы та не тряслась на кочках. Тащить было тяжело и омерзительно, но эффект превзошел все ожидания — даже встречные бездушные, которых мы заметили у кромки леса, обходили нашу компанию стороной, чуя смрад своего разлагающегося собрата.