Жатва душ. Несущий свет
Шрифт:
— «Мощь» 4-го ранга (+8% к наносимому урону любого типа).
— «Ярость» 1-го ранга (повышает наносимый урон и скорость на 25%, делает нечувствительным к боли).
Доступны три очка физических характеристик.
При фокусировке на характеристиках в голове появилось понимание: значения относительные, в сравнении с другими людьми. Диапазон 1–9 характеризует примерно весь спектр характеристик людей, а 5 — что-то среднее.
Так
В общем, все довольно условно, ибо не видеоигра, но все же дает общее представление об уровне развития и позволяет сравнивать. Как с тем же оружием и цифрами урона в профиле. Или с характеристиками Папаши. Он был 13-го уровня, это значит 39 очков характеристик он получил только за уровни. Серьезный разрыв! Если бы не моя читерская регенерация, у него одних бонусов было бы больше, чем всех моих очков.
Изучив все это, я задумался. Оставалось распределить три очка характеристик. Два вложил в выносливость, а то она у меня совсем ни к черту, чем довел показатель до 5. Еще очко забросил в скорость, не помешает, тоже округлив до 5.
Заснуть так больше и не удалось, поэтому я, поглаживая тарахтящего на моей груди Кроша, думал о том, как развиваться дальше. С одной стороны, каждый новый уровень дает три очка характеристик и наверняка еще какие-то неочевидные улучшения, но… Таланты и уники фармить куда проще, когда ты ниже уровнем. В общем, оставил вопрос на потом…
Наконец первые лучи солнца пробились сквозь листву джунглей. С приходом рассвета щелкуны забеспокоились. Их движения стали более суетливыми, а звуки — частыми и громкими. Через какое-то время они один за другим скрылись в джунглях, словно свет был для них невыносим.
— Ха, да они солнца боятся! — подытожил я, выпрямляясь. — Упыри проклятые!
С одной стороны, это хорошо: днем без щелкунов будет поспокойнее. Остальные бездушные тоже более активны в пасмурную погоду. С другой, плохо: если ночь застала в джунглях, пиши пропало. То, что мне удалось выжить — феноменальное везение. Интересно, если бы я его не прокачивал, смотрел бы сейчас на океан?
Крош потянулся и зевнул, показывая острые зубки, а потом вдруг насторожился, уши его завертелись, как маленькие локаторы. Я тоже прислушался и уловил рокот мотора, и он все приближался. Понимая, что меня не заметят, я выглянул в иллюминатор и увидел катер с людьми на борту. Деталей разглядеть не получалось, но один пассажир точно был вооружен дробовиком.
Люди Папаши ищут Юлию или охотятся на бездушных? Неважно. Главное, чтобы они сюда не сунулись.
Катер, не сбавляя скорости, пошел дальше. Я выдохнул, но долго не решался покидать убежище.
Когда солнце поднялось выше,
я наконец вышел на свет. Тело все еще болело, но уже гораздо меньше, чем вчера.Я потянулся, ощущая, как затекшие мышцы отзываются на движение. И тут же почувствовал, что умираю от голода. Желудок скрутило так, что я согнулся пополам. Если бы не те два кокоса, наверное, шевельнуться бы не смог.
— Черт! — выдохнул я, удивленный силой голода. — Что за…
И тут я вспомнил: «Живучесть» ускоряла регенерацию, но для этого требовались ресурсы — всякие белки, жиры, углеводы и прочие минералы. Мое тело сжигало запасы с невероятной скоростью, чтобы залечить раны. И теперь требовалось много, очень много еды.
— Я бы щас не горбушечкой, а парой буханок хлеба бы отравился! — заявил я Крошу. — А еще супчиком да с потрошками!
Оглядевшись вокруг, я заметил несколько кокосовых пальм. Мои вы кормилицы! Шатаясь, подошел к ближайшей и собрал упавшие орехи. Крош недовольно наблюдал за мной с борта катера, словно Алеша Попович на дозоре.
— Знаю, что это не мясо, — буркнул я ему. — Поймаешь мышь, можешь ее съесть. А мне пока хотя бы этим червячка заморить!
Продырявив кокос, я жадно выпил молоко, потом вскрыл его тесаком и съел белую мякоть. Сил прибавилось, но ненамного. Мне нужно было что-то более питательное.
Вернувшись к катеру, я обыскал каюту в надежде обнаружить хоть какие-то припасы. Нашел несколько энергетических батончиков и еще одну бутылку воды. Это поможет на короткое время, но для полного восстановления нужно гораздо больше.
Вспомнилась карта острова, которую показывал мне Макс в отеле. Недалеко от нас, в километре-двух, должна располагаться рыбацкая деревня — сотня жителей, два десятка бамбуковых домов. Так и не понял, то ли экзотики ради для туристов ее создали, то ли она всегда там была. Конечно, сейчас деревушка, скорее всего, кишела бездушными, но там могли быть запасы еды.
— Что скажешь, Крош? — спросил я, поглаживая котенка. — Рискнем?
Он мяукнул и потерся о мою руку.
— Тоже так думаю. Выбора особо нет. А то чувствую себя дистрофиком из анекдота.
Я вернулся в катер и собрал все, что могло пригодиться: тесак, нож, аптечку, бутылку с водой. Затем вышел на палубу и осмотрелся. Солнце уже поднялось над джунглями, и в его лучах пляж выглядел идиллически — белый песок, ласковые волны, пальмы. Трудно было поверить, что в нескольких километрах отсюда находится лагерь кровожадных убийц, которые пытались меня прикончить, а джунгли кишат бездушными, жаждущими разорвать на куски все живое.
— Жизнь — странная штука, Крош, — философски заметил я. — Сейчас я начинаю думать, что в лагере Папаши было не так уж и плохо…
Котенок запрыгнул мне на плечо, моментально нашел баланс и вцепился когтями в рубашку. Его маленький вес давал странное ощущение комфорта.
— Поехали, — сказал я, спускаясь с катера на песок. — Если повезет, к вечеру вернемся с добычей.
* * *
Нельзя сказать, что у меня был четкий план. Скорее, набор смутных идей, основанных на отчаянии и голоде. Я помнил по карте, что деревня располагалась в небольшой бухте примерно в трех километрах от нашего местоположения. Путь лежал через джунгли, и я надеялся, что дневной свет отпугнет большинство бездушных, ведь я еще очень слаб.