Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии

Врожденное чувство общности и стремление к совершенству, а также развитие личности составляют, по мнению Адлера, «истинный смысл», то есть основу здоровья. Психическое расстройство возникает в случае искажения «истинного смысла». Этика имеет биологические корни, аналогично тому, как в гуманистической психологии она опирается на «натуралистическую систему ценностей» Маслоу или в логотерапии – на так называемый «орган смысла». Задача индивидуальной психологии состоит в том, чтобы так скорректировать персональную «линию жизни», чтобы она была согласована с общественной целью, и тогда персональный и «истинный», надындивидуальный смысл также совпадут.

Адлеровское понимание религии связано с «конкретизацией идеи совершенства», то есть Бог не является реально существующим, он – лишь «идея, высшая и величайшая идея человечества. Как идея совершенства, Бог отвечает врожденному стремлению человека к совершенству и его глубинной тоске по нему и ведет человека к этой заветной цели» (Kolbe, 1986). Утопическая цель достижения «чувства общности» обладает мессианскими чертами: «Есть все основания ожидать, что по прошествии значительного времени человечество выйдет на новый уровень, и сила чувства общности преодолеет все внешние препятствия. Тогда человеку станет также легко выражать свое чувство общности, как дышать» (Adler, 1973, S. 166). Стремление человека к совершенству включает в себя утопическое представление или же фундаментальное убеждение о спасении человечества. Если же человек не сможет достичь «истинной цели совершенства» и выберет неверный путь, то «гибель видов, рас, племен, семей и тысяч отдельных людей, ничего не оставивших после себя, научит нас тому, как важно каждому найти более-менее правильный путь, ведущий к совершенству» (Adler, 1973, S. 167). Адлер полагал, что чувство общности – это такое состояние, когда «нам представляется, что все жизненные вопросы, все отношения с внешним миром улажены, что мы движемся к идеалу, к ориентирующей нас цели» (Adler, 1973, S. 171).

Метцгер критикует подход Адлера к основным ценностям и понятиям – стремлению к совершенству и чувству общности – за то, что они слишком общие. Стремление к совершенству становится волшебной палочкой, «deus ex machina», которым можно объяснить любой творческий акт. Но ведь в ряде случаев его следует рассматривать как «одну из невротических тенденций» (Metzger, 1973, S. 20).

Если мы рассмотрим понятие смысла и ценностей по отношению к проблеме границ, то в индивидуальной психологии невозможно не заметить известную степень безмерности и безграничности. Обе главных ценности, чувство общности и стремление к совершенству и превосходству, претендуют на всеохватность и общезначимость, сродни религиозному убеждению.

Обратная сторона такого представления о целостности – это ограниченность, обусловленная врожденным чувством неполноценности, которое, в свою очередь, представляется «благом», так как движет вперед совершенствование человека. Видение человечества, объединенного чувством общности, напоминает «Оду к радости» Шиллера с ее «Обнимитесь, миллионы!», но в наше время, сотрясаемое насилием, кажется очень утопичным. Фантазии о будущем, подобные адлеровским, что однажды религии изживут себя и будут заменены этическими представлениями, нередки среди основателей психотерапевтических школ и выглядят, особенно у фрейдистов, гиперкомпенсацией изначального пессимизма Фрейда. Идеи о врожденной склонности человека быть «хорошим» и обладать абсолютно верной системой ценностей и потенциалом развития, объединяет индивидуальную психологию с гуманистической, которая известна своим безграничным оптимизмом. При этом игнорируется теневое зло и деструктивность человека.

Несмотря на идеально сконструированную систему ценностей, смысловое содержание совершенства и целостности не понимается как конкретная и достижимая цель. Хиллман отмечает, что Адлер выступал против идеологического очерствения и против ограничения идеалов и подчеркивал, что врожденную неполноценность и ограниченность следует рассматривать как нечто положительное, как постоянный вызов, с которым человек борется и преодолевает.

В то же время в его позиции по отношению к болезням отчетливо проступает нормативность, ярко иллюстрирующая ценностные представления того времени: «Я мог бы еще отметить, что любой «недостаток» нарушает развитие общности, идет ли речь о трудновоспитуемых детях, невротиках, преступниках или самоубийцах» (Adler, 1973, S. 169). Морализаторство Адлера проявляется в том, как он задается вопросом: «Что стало с теми, кто нисколько не заботился об общем благе? Ответ прост: они бесследно исчезли… будто вопрошающий космос приказал: „Прочь! Вы не постигли смысла жизни“».

Адлер понимал, что действительность может быть лишь частично познана с помощью нашего мышления, расщепленного на пары противоположностей и что мы должны преодолеть этот раскол, и этим он значительно опередил свое время. Его идеи об «ощущении связанности» предвосхитили «новую парадигму»: «Говорить о смысле жизни стоит лишь тогда, когда мы имеем в виду систему отношений между человеком и космосом. Не составляет труда понять, что космос обладает формирующей силой. Космос, если можно так выразиться, есть отец всего живого» (Adler, 1973, S. 162).

Главную роль в концепции Адлера играет напряжение между такими противоположностями, как «частичный/общий смысл» и «созидание/обнаружение смысла». Части у него подчинены целому; частичный смысл врожденной неполноценности – «блага», движущего вперед развитие, – приводит нас к воплощению общего смысла в виде коллективного идеала совершенства и объединения людей. Мы видим, что Адлер апеллирует к социальной ответственности, и в этом заключается мощный моральный момент, то есть недвусмысленное требование активности, созидающей смысл, в виде социальных обязательств. Игнорирование этого императива означает заболевание и жалкое состояние. В то же время Адлер настаивает и на обнаружении смысла, заклиная нас увидеть главенствующее значение собственного совершенства и чувства общности, приводящие к благу человечества. Этот аспект общего смысла, правда, остается для Адлера фантазийной целью. Конкретный же смысл для него заключается в умении человека выдерживать напряжение противоположностей и в том, чтобы смысл преодоления личной органической неполноценности был связан с мотивацией к участию в надындивидуальной эволюции человечества. Таким образом, психотерапия нацелена на регулирование напряжения между внутренними полярностями и на преодоление тенденции человека все расщеплять на противоположности.

Все это напоминает фаустовское «неустанное стремление», обманувшее его ожидания спасения; цель утопична и достижима лишь в очень отдаленном будущем человечества. Она противоположна духовной установке, при которой переживание парадокса «стань тем, кто ты есть» возможно уже «в текущий момент». Таким образом, индивидуальная психология занимает срединную позицию между пессимистической по отношению к теме смысла позицией фрейдовского психоанализа и оптимистической позицией гуманистической психологии, для которой человек хорош от природы и рожден для счастья и реализации смысла.

4. Воля к смыслу Исцеление с помощью смысла в логотерапии и экзистенц-анализе

Урок Освенцима состоит в том, что человек является существом, ориентированным на смысл. Если и есть нечто, что помогает ему выстоять в запредельной ситуации, то это знание о том, что жизнь имеет смысл, пусть даже этот смысл откроется ему лишь в будущем. Итог Освенцима гласит: человек может выжить, только если ему есть ради чего жить.

В. Франкл

Логотерапия была основана в 1930 г. венским психиатром Виктором Франклом как Третья венская школа психотерапии, после Фрейда и Адлера. Она опирается на целостный подход к человеку, на его ноэтические (духовные) способности и «устремленность к смыслу» как на первичную мотивационную силу. В основном, логотерапия исследует борьбу человека за смысл, «волю к смыслу», «пребывание в условиях свободы» и «необходимость ответственности». В логотерапии задают вопросы о жизни, ценностях и смысле, но прежде всего, изучают способы и условия обнаружения смысла, возможности смыслообразования. Сегодняшнее Общество логотерапии и экзистенц-анализа, основанное в 1985 г., выросло из франкловской логотерапии, но в ходе развития метода перешло к персональному экзистенц-анализу, который отличается от учения основателя логотерапии ориентированностью на самопереживание. В 1991 г. Франкл вышел из этого Общества и основал Институт Виктора Франкла, призванный развивать «аутентичное» толкование его работ.

Тема смысла у Виктора Франкла

Уже по заголовкам книг и докладов Франкла становится ясно, вокруг каких тем кружит его мысль: «Вопрос о смысле в психотерапии», «Вначале был смысл», «Человек в поисках смысла», «Воля к смыслу». Франкл пишет: «Мы осуществляем смысл бытия – мы наполняем наше бытие смыслом, каждый раз воплощая в жизни свои внутренние ценности» (Frankl, 1984, S. 204). Свобода выбора, по его мнению, связана с необходимостью ориентироваться в жизни и проверять ценность вещей и явлений. Жизнь, наполненная смыслом, означает гибкость в восприятии ценностей. «Полнота бытия» представляет собой бесценный потенциал каждого жизненного момента, а «жить» означает «в каждой ситуации делать лучшее из возможного». Смысл находит свое выражение в том, что человек верен своим ценностям. Смысл несет в себе то, что ценно для человека; что-то наполнено смыслом, когда оно представляет какую-то значимость для человека, когда человек взаимодействует с этим.