Желание на любовь

Он сделал её наказанием для Лесси, взял то, что собиралась подарить будущая невеста. Просто так, мимоходом. Мимо спальни, жизни, дочери…

— А что я должна была сказать? Правду? — Кэтлин на мгновение замолчала, решая: сделать девочке больно или пожалеть? — Отец был женат и растил по крайней мере одного ребёнка к тому времени, когда тебя начал мучить этот вопрос.

Вторая бровь поднялась на уровень первой, причём одновременно у обоих.

— Я же сказал, что никогда не был женат. И у нас с Лесси нет и не было детей!

Паркер посмотрела в глаза мужчины, в которых читалось искреннее недоумение.

— Сказал когда? Сегодня? — Она усмехнулась. — Ты не помнишь, что говорил в супермаркете при нашей случайной встрече в то далёкое Рождество?

«Как удобно свалить всё на отсутствие памяти», — вслух этого брюнетка не произнесла.

Вуд сморщил и потёр лоб.

— Прости, да… — Он посмотрел на Лилибет. — Видишь ли, мы с мамой встретились десять лет назад и…

Мэтт пытался подобрать нужные слова. В который раз за день проведшему сотни переговоров с преступниками и всегда умевшему найти аргументы, чтобы убедить их сдаться властям, агенту сейчас не хватало словарного запаса, фраз для того, чтобы объяснить взрослому ребёнку, почему папочка оказался вруном. Если бы он мог высказать крутившиеся в голове мысли: «Прости, девочка, но твой отец мудак и подлец», однако этого говорить не стоило…

— Я тогда солгал маме, а она — мне, и мы оба решили, что каждый из нас женат и счастлив в браке. — Мэттью видел недоумение, по-прежнему остававшееся в глазах дочери, и уже сам вынужден был отвечать на заданный Кэт вопрос: — Понимаешь, всё было слишком запутанно у нас в прошлом. Наверное, тебе ещё рано в подробностях рассказывать о произошедшем когда-то.

Недоумение не исчезало, а только росло.

— В двух словах: Кэтлин решила тогда, что не будет мне нужна, а раз не нужна она, то и тебе не должно быть места в моей жизни. — Он перевёл взгляд на брюнетку. — Я прав?

— Отчасти. Мы сейчас ведём себя как дети, одновременно обвиняем и оправдываем друг друга. — Кэт тяжело вздохнула и попыталась доходчивее объяснить, что толкнуло её тогда на ложь: — Помнишь, насколько сильно ты в детстве завидовала подругам, живущим в полных семьях, как просила меня завести папу? — (Лилибет кивнула.) — Ты готова была узнать тогда, что отец живёт в другой семье и любит других детей, и будет с ними, а не с тобой, всегда?

— Я полюбила бы любого отца, — не раздумывая ответила дочь.

Кэтлин вскинула голову.

— «Любого»? Это ты сейчас говоришь, в шестнадцать лет. Как я могла объяснить пятилетней девочке, что папа никогда не любил маму, послужившую одноразовой игрушкой, а её рождение — случайность? И что совсем другая женщина, любимая, в отличие от матери, живёт сейчас с ним, и именно от неё он хотел иметь детей? — Она обернулась к Вуду: — Скажи, что предприняла бы Лесси, узнав, что у меня растёт твоя дочь?

— А что она могла сделать? — говоря это, он пожал плечами, не понимая серьёзность вопроса.

— Подожди, не так. — Брюнетка глубоко вздохнула. — Что сделала бы Райт, если бы у вас с ней был ребёнок, узнай она, что у меня растёт твоя дочь?

Мэтт не стал отвечать сразу. Он представил, какой была его невеста в то время: нервная, готовая в любую минуту сорваться в истерику, подозрительная и ревнивая, видевшая в каждой женщине соперницу.

— Молчишь? — Паркер не хотела ждать ответа, прекрасно зная, каким он будет. — Да она бы ни перед чем не остановилась, пока не втоптала бы в грязь меня и моего ребёнка!

Лилибет перебила мать:

— Кто-нибудь скажет мне, в конце концов, кем была или есть эта Лесси?

Понимая, что лишь Мэттью сможет дать адекватный ответ на этот вопрос, девочка перевела взгляд на него.

— Моя бывшая невеста.

— Ты должен был на ней жениться?

— Да, много лет назад. Я знал Райт с раннего детства, почти двадцать восемь лет.

— Я спрашиваю, как долго она была твоей невестой?

— Шестнадцать, с перерывами шестнадцать лет. Она дважды выходила замуж.

Лилибет покачала головой и встала.

— С вами не соскучишься.

Она отошла от стола, взяла стул, повернула его спинкой, оседлала и поправила пышное платье. Теперь родители сидели напротив с видом провинившихся школьников на приёме у директора.

— Вот скажите, как мне остаться в своём уме с вами? — Лилит посмотрела на отца и убрала за ухо непокорную прядку, падавшую на глаза. — Я знаю тебя несколько часов и, поверь, ужасно рада, что ты жив, но как мне относиться к тебе, когда слышу подобные истории прошлого? Невеста, которая дважды выходила замуж и всё равно оставалась рядом, и мы с мамой — любящие, но совершенно ненужные…

Она ненадолго замолчала. Вуд заметил, как намокли зелёные глаза. Сердце сжалось. Он не знал, как вынести слёзы взрослого ребёнка.

— Вот только не надо одаривать меня такими взглядами.

Девушка злилась на родителей, на ту ситуацию, которой они позволили случиться. Столько лет мечтать о полноценной семье и узнать, что всё было возможно, если бы ни чья-то молчаливая глупость и взыгравшая не в то время гордость. Она увидела сочувствие в глазах Мэттью, но меньше всего ей сейчас нужна была его жалость.

— Я не заплачу, не дождёшься!

Лилибет перевела взгляд.

— Мама, как ты могла допустить такое? Где была твоя гордость тогда, в восемнадцать лет?

— А вот это не твоё дело! — отозвалась сразу и резко Кэт, но тут же смягчила тон и уже более спокойно добавила: — Вырасти для начала и наберись мудрости, чтобы судить и миловать. Ты хотела знать, почему соврала? Я ответила. Хочешь подробнее? Сейчас расскажу, но обвинять себя больше ни в чём не позволю, — она посмотрела в сторону Мэтта, — никогда и никому!

Он хотел ответить, что не понял, почему последние слова адресованы ему, и открыл было рот, но решил промолчать, давая Кэтлин возможность выговориться.

— У меня была твоя фотография, даже не одна. — Она усмехнулась удивлению агента ФБР. — Я любила просматривать ваши семейные альбомы. Помнишь, на Хэллоуин вы с Брэндоном вырядились лётчиками, жертвами Бермудского треугольника?

Вуд улыбнулся. Сколько гуаши ушло на раскрашивание бинтов, изображающих обмотанные вокруг пояса кишки! Он и друг сами делали костюмы, перепачкав всех и вся, находившихся рядом, забрызгав сестру «кровью».