Желанная герцогиня

Может, и станет…

Вот только как быть сейчас? Как объяснить герцогине, кто он такой и почему следует за ней? Почему оказался в этом белом мареве, да еще так нахально касался ее? Ни своего имени, ни своего титула он не помнил. Как ее позвать? Как начать знакомство? Что сказать?

Откуда-то Виктран был уверен, что подобная робость и растерянность ему несвойственна.

Однако у источника на Виктрана были свои планы…

Сам он не успел ничего сказать. Полностью утратив контроль над телом, остался лишь молчаливым наблюдателем. Требование передать ему Илиаса, произнесенное хриплым голосом, прозвучало словно откуда-то издалека. Затем, воспользовавшись замешательством женщины, Виктран забрал ребенка из рук матери.

Как описать тот миг, когда Илиас оказался в его руках? Он будто держал не ребенка, а сгусток чистейшей энергии жизни. Да и сам в этот момент уже вряд ли был человеком. Откровенно говоря, он давно утратил понимание происходящего. Кто именно руководил его телом? Вряд ли постоянно это была звериная сущность. Почему сейчас так важно было пробыть в источнике дольше герцогини, которую Священная Роса бережно перенесла на берег, плотно укутав белыми кольцами божественной силы?

Божественная сила… Священная Пара! Неужели это они? Неужели именно они сейчас в нем и руководят его телом? Но почему? Почему помогают, раз на его шее радрак? Он же наказан, может, не по справедливости, но наказан. Обречен на смерть. Однако его спасли и даже подарили встречу с женщиной, способной затмить для него весь свет. А Виктран был уверен, что артефакт никуда не делся, что над ним все еще висит эта угроза…

– Всему свое время, – отчетливо услышал Виктран два голоса, звучавших в унисон: мужской и женский. – Учись заново. Однажды они тебя спасут.

И снова тьма накрыла Виктрана, пусть лишь на краткое мгновение, и боль была только вспышкой. Но после этого ни человеческого тела у Виктрана, ни присутствия внутри него Священной Пары, ни белого марева источника больше не было.

Но откуда-то Виктран был уверен, что с женщиной все хорошо, и скоро она очнется. А вот он попробовал перевоплотиться обратно в человека и не смог!

Он стоял на берегу в виде волка рядом с Илиасом, который мирно спал. Виктрану не оставалось ничего, как лечь, обернувшись вокруг ребенка, чтобы не дать ему замерзнуть.

С некоторым удивлением он заметил, что одежда ребенка прямо по воздуху летит к ним с островка, на котором герцогиня ее оставила.

Священная Роса заботилась об их здоровье. А Виктран четко понял – больше его прикосновения не причинят им вред. Именно этим двоим и тем, кого леди Анастейзи посчитает для себя родными. Не формально, на бумаге, или по праву крови, а именно внутренне…

***

«Учись заново».

Эти слова Священной Пары постоянно звучали в голове Виктрана. Он повторял их каждый раз, когда не мог взять в толк, откуда эта герцогиня взялась. Право слово, она вела себя не как аристократка. Но и крестьянкой ее назвать было нельзя. Женщина совершенно не вписывалась в его представления. И тот факт, что он совершенно не помнил себя, ничем не мешал. Он просто знал, что все должно быть не так, и мог уверенно сказать, где именно «не так». Это было как дыхание: легко и непринужденно.

То, что леди благородных кровей – никакого сомнения не вызывало, но вот должного образования она точно не получила. Образование для того статуса, который имела.

И пусть герцогиня Моррисон была сиротой, и то золото, которое королевство выделяло на ее содержание опекуну, вряд ли было использовано по назначению в полной мере. Но, тем не менее, уж ей-то должно было быть известно, что рамки правил в отношениях госпожи и слуги – незыблемы. Она же обращалась со всеми, как с ровней, не оглядываясь на статус.

Удивляло Виктрана это лишь потому, что юные аристократки, даже обнищавшие, никогда подобным не заморачивались. Наоборот, чаще ставили себя выше других, отыгрываясь на тех, кто ниже по положению. Виктран точно знал, что в своем прошлом высмеивал тех, кто кичился статусом, и сам оценивал окружающих его людей по труду, заслугам и деяниям. Но почему так же относилась к слугам та, у которой за спиной не было защиты? Та, что не имела силы противостоять предрассудкам и высокомерию общества? У этой женщины не было того, кто позволил бы ей такое поведение. Она не имела мужчины, который бы заткнул злые языки и позволил ей просто быть собой, без последствий, без осуждения высшего света. Ведь ее муж – яркий противоположный тому пример, для него все, кто ниже его по рождению – не люди. Какими бы выдающимися не были их заслуги перед королевством или герцогством Дарремским.

Леди Анастейзи совершенно не боялась ни слухов, ни осуждения.

И, вместе с тем, некоторые ее знания ставили в тупик…

К примеру, стекло, за которое так уцепилась герцогиня… Откуда-то Виктран знал и даже был уверен, что вся информация по нему строго конфиденциальна. Ввоз данного товара в промышленном масштабе обсуждался на самом высоком уровне, и к однозначному решению по этому поводу еще не пришли. То, что эдор Рафт привез стекло, не являлось нарушением, все же объем был минимальным. Но то, что леди Анастейзи стребовала себе…

Как она с ним торговалась! Как зазывала в свое герцогство Моррисон и какими терминами сыпала!.. И что самое странное – ее понимали! Виктран не знал большей части этих терминов, а она умело оперировала ими, явно разбираясь в той технологии, секрет которой их королевству еще не открыли! И откроют ли?

С морфа семь потов сошло, когда он понял, каким опасным может быть открытое использование ею подобной информации! Если этот эдор сдаст герцогиню, как человека, сведущего в вопросе изготовления стекла, за ее жизнь и медяка никто не даст.

А потом морф успокоился. Женщину чаще всего никто не воспринимает всерьез… И, скорее, не поздоровится ее мужу. Ведь больше ниоткуда леди узнать такие вещи не может. А Радана Дарремского не жаль.

Вороном Виктран следовал за женщиной. Жадно слушал все, что она говорила своим слугам, и с еще большей жадностью подглядывал за теми моментами, когда герцогиня оказывалась наедине с сыном. Он сам не мог ответить себе, что его привлекает больше всего в таких моментах. То ли нежности, которые срывались с уст герцогини, то ли ее счастливое лицо, когда она это делала… Но завораживало!

«Учись заново», – морф повторял себе эти слова, давясь невысказанным возмущением каждый раз, когда герцогиня вела себя странно.

Ее походы на рынок просто сводили его с ума. Откуда юная леди могла знать, сколько продовольствия потребуется? Откуда так ловко считала и прикидывала (а женщина часто бормотала вслух, и ему не составляло труда различить шепот), что именно нужно будет высадить в первую очередь? Откуда знала, какие заготовки стоит сделать на зиму? Аристократка?

Морф с ужасом подумал, что опекун использовал девочку в качестве рабской силы. Иначе откуда у нее такая уверенность в том, какие овощи являются неприхотливыми и будут расти даже в самых северных землях?