Желанная герцогиня

Иногда, следуя за каретой в ипостаси ворона, он рассуждал о том, что именно Священная Пара направила его к женщине, чтобы оберегать ее в нелегкой дороге. Может, боги сжалились над ним, и потеря памяти – всего лишь способ защиты для его разума? А вот так, постепенно, он не только вспомнит, кем является, но и поможет той, что обладала редким даром.

Морфу так и не удалось вспомнить ничего, что относилось к его прошлой жизни, точнее, к его личности. Память порой подбрасывала видения, в которых фигурировал Тирхан и многие другие люди, что только убеждало морфа в том, что в своей человеческой жизни он был знаком с лэдором.

Иногда в его голове звучали голоса, чаще это происходило, когда он пытался вспомнить какой-либо термин… Например, связанный с ментальной магией… Морф не мог сказать, откуда брались эти сведения, однако был уверен, что они истинны.

Он уже не удивлялся тому, что знал о землях, дарованных леди Его величеством. Знал, что они гиблые. И сомневался в том, что ей под силу их поднять. Сама бы выжила…

Они находились в Придорожье, когда герцогиня почти поругалась со своим учителем.

Морфу не нравилось происходящее. А зверя и вовсе бесило, что на леди, так вкусно пахнущую, настолько добрую и «правильную», шла охота. Еще больше злило, что женщина этого не понимала и упрямо стояла на своем.

Виктран же был солидарен с лэдором Вальским. Герцогиня обязана была завершить свое путешествие и выдать нападавших королю!

Но леди имела на это свое мнение, и морфу оставалось лишь гадать, погибнет она в пути, или ее и дальше будет оберегать Священная Пара.

Пока же Виктран уверился, что божественная длань буквально освещала путь леди Анастейзи и маленького Илиаса.

– И я уверена в том, что королевская семья обладает активным ментальным даром. Мало того – если не у самого короля, то у принцессы было время, чтобы не только дать подходящие установки Арлису, но и снабдить его всем необходимым.

Безапелляционный тон герцогини вынудил ворона отвлечься от своих мыслей и пристально вглядеться в ее собеседника. Морф и сам не понял, какая сила подняла его с места и заставила напасть на лэдора.

И клюнуть. Явно для того, чтобы тот не смел открывать великую тайну. А то, что тайна великая – не сомневался. Однако почему, ответить даже себе не мог.

Но это оказалась ерундой. Потому что ворон вдруг понял вещь, на которую никто не обратил внимания!

Он клюнул лэдора! Клюнул – и радрак не убил Тирхана! А ведь раньше он тащил Арлиса из горящей палатки, когда тот напал на герцогиню и тоже не причинил ему вреда!

Виктран мысленно ругал себя. Потому что тогда не придал этому значения! Почему так вышло? Почему он не причиняет вреда, хотя должен? И артефакт, вне всяких сомнений, не утратил своих свойств! В том ли дело, что в такие моменты им управляет животное начало? А может, и не совсем оно?!

Что же с ним происходит? Почему грозный артефакт пасует перед герцогиней и ее окружением?

– Но поверьте, если бы пропал кто-то, очень важный для короны, главный пес королевства по герцогствам не разъезжал бы…

– Кар! – возмущенно воскликнул морф, до конца сам не понимая, что его возмутило.

То ли прозвище аргерцога, то ли тот факт, что Виктран все-таки потерялся, и его должны искать.

Эта уверенность ничем, кроме интуиции и веры, подкреплена не была. Но его бы точно искали!

Но возмущение только сильнее разгорелось, когда Тирхан пояснил герцогине, откуда взялось такое отвратительное прозвище. Виктран вдруг словно бы наяву услышал голос аргерцога Аригальерского:

«Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Что бы ни случилось, помни это…»

Тот же голос, что когда-то уже звучал у него в голове и рассказывал о радраке!

Так кем же ему приходится аргерцог, раз учил его, давал наставления и обещал помощь? Товарищем, руководителем, близким другом, а может, родней?

Виктран пытался вспомнить, а были ли дети у Его светлости, женат ли тот, однако вместо этого заработал сильную мигрень и провалился в черное марево. Его полностью отрезало от реальности, погрузив в непроглядную тьму.

Морф еще успел подумать о том, что он где-то ошибся, и чего-то делать не стоило, прежде чем потонуть в очередной порции боли, которая, несомненно, исходила от радрака.

Следующее пробуждение морфа произошло благодаря силе источника Священной Росы. Она словно притянула его человеческое «я», но на этом не остановилась.

Он с удивлением понял, что стоит позади обнаженной герцогини в каком-то белом мареве и водит руками по ее спине. Руками! Не лапами или крыльями! Но сам при этом тело не контролировал. Это был он и одновременно не он!

Потому что совершенно не знал, ни как здесь оказался, ни, тем более, почему вернул свою человеческую форму! Им управлял источник.

Единственное, что сделал именно он, и от чего Виктран просто не смог отказаться – вдохнул аромат женщины, стоящей перед ним. В нем было что-то такое родное, теплое и невероятно притягательное, что удержаться просто не вышло. Он жадно втянул ее аромат, явно щекоча кожу герцогини, и уверился в том, что оказался идиотом. А вот отец был прав.

И неважно, что вспомнить, кем был его отец, Виктран не смог. Он вдруг отчетливо осознал, что его когда-то отговаривали от помолвки. И даже приводили аргумент, что в случае их семьи все решает запах.

«Его ни с чем не перепутаешь, – доносился до разума морфа далекий голос из прошлого. – Он будет частью тебя. Словно бы продолжением. Самым сладким, самым желанным…»

Да. Аромат этой женщины оказался именно таким. Это Виктрана и напугало, и обрадовало. Пусть он и не помнил ту леди, которой дал обещание и с которой связал себя пусть и не брачными, но узами, его не красило ни его поведение, ни мысли.

А думать о том, чтобы жениться на другой – он теперь точно уже не мог. Все было гораздо хуже. За этим ароматом он последует, как собака. И будет всю жизнь ловить любые оттенки, любые изменения в запахе. Как сейчас, когда женщина сначала испугалась, а после расслабилась и буквально растаяла от его осторожной, хоть и нагловатой ласки.

Ее аромат раскрывался множеством ноток, которые приятными мурашками отзывались в его теле.

И был еще один аромат… Илиаса, который пах своей матерью и легкой горчинкой, которая приятно щекотала нос. Виктран практически положил голову на плечо женщины, чтобы уловить сильнее запах ребенка, и замер от голоса, набатом прозвучавшего в голове: «Ты можешь стать его отцом и мужем для нее».

Именно в этот момент Виктран принял для себя решение – не отступать ни от женщины, ни от ребенка. И пусть она замужем, и пусть Илиас – не его плоть и кровь, голос в голове был прав – он мог бы стать им и опорой, и защитой, и любящим мужем, и заботливым отцом.