Железная Дева

Не могу говорить точно, хотя общие признаки есть. Меня поместили в капсулу заживления, и сколько уже в ней нахожусь — неизвестно. Вряд ли очень долго, но судя по тянущим и режущим болям я тут не первый день. Очнулась, буквально ощущая, как кости срастаются, скрипят внутри меня. Сухожилия тянутся, расслабляются и стонут, прося пощады. Меня приведут в полный порядок, а пока лицом одним могу воспринимать этот мир, ведь голова и торчит из капсулы, превращая меня в недвижимый памятник, насмешливый бюст.

Трубки чесались в носу, рту, в заднице и вагине. Все дырки заняты, все соединены в общую цепь, которую на время вынули из тела, чтоб было проще следить за восстановлением. Сердце оставили внутри, и не знаю, рада этому или нет. Холод постоянно в груди, и слабость в шее. Глаза разомкнуть не могу, да они и возможно закрыты шлемом на половину черепа. Всё это в любом случае может оказаться продолжением болезненного, мучительного сна, из которого я своими силами точно не выкарабкаюсь. Тут и звуков нет, что дополнительно внушает мысль — забвение выглядит именно так. Запахи пропали, картинки вместе с ними, и разум мечется из стороны в сторону, желая найти хотя бы скромного собеседника. Только бы кто-нибудь услышал, и даже Элис пропала. Возможно, её вынули из меня, и теперь как никогда я погружена в молчание. Одиноко до смерти.

Я бесконечно гадала, сколько прошло времени, прежде чем первые импульсы мыслей прошли по нейронам. Единственное занятие и развлечение. Спросить не могу, узнать по ВЕРИ-СМАРТ тоже. И как же мир упростился, сжался до размера кулака. Полёт фантазии превратился в жалкое порхание по малюсенькой клетке. Я радовалась, когда придумывала новые афоризмы своему состоянию, ведь это значило, что тело в каком-то роде живо, и те эмоции и опыт, что так жадно копились, ещё в моём распоряжении. А всего то и надо было, что передразнить смерть, показав ей язык.

Возможно, я всё это придумывала, но шаги рядом звучали всё отчётливее. Ко мне возвращались самые важные чувства, что усиливало биение жизни внутри. Она стучалась об рёбра, протестовала против гибели. Слишком рано, слишком бесчестно, и подобное глупое стечение обстоятельств не имеет права её так запросто душить. Я просила мир снять с меня визор, чтоб снова увидеть хоть что-то. Постоянная тьма убивала разум, пока тело постепенно приходило в адекватное, готовое полноценно функционировать, состояние. Знала бы наверняка, что двигаю губами или произвожу хоть какие-то звуки, так стало бы спокойнее. А пока — одни догадки. Вдруг всё это — фантазия умирающего мозга? И я лежу в каньоне, раздираемая тысячами лап тараканов?

Текли часы, Отсчёты сменялись, я это просто знала, хотя не могла проверить и убедить себя, что не утратила понимания времени. Раны зудят так, что уже нестерпимо. В очередной раз, когда кожа вздрогнула от застоя, по горлу прошёлся воздушный ком, и я точно издала какой-то звук. То ли стон, то ли крик боли, мольба о помощи. Я точно ничего себе не придумала, и горящие лёгкие были тому самым прочным доказательством. Приближающиеся шаги помогли увериться, что у меня получилось, и с этого момента начнутся перемены. К лучшему или же наоборот — неважно. Главное, что время полного отсутствия во вселенной закончилось. Возвращаемся в мир живых, настоящих людей.

— Рано… не готовы… слишком рано…

Несколько голосов, но твердят одно и то же. Бессмысленная перекличка, и истома заполняет вены. Я хочу крикнуть ещё раз, а сил хватило всего на заход. Пытаюсь зареветь от бессилия, и лишь губы вибрируют, закрывающие разбитые дёсны и потрескавшиеся зубы.

— Снимите его…

С меня небрежно стащили шлем, и яркий свет сквозь крепко сомкнутые веки пробился прямо в мозг. Внутренний крик сбил все мысли, разум пытается отыскать от него спасения, убиваясь в агонии. Я жажду говорить, думать, как хочу, ходить, куда пожелаю, но ощущаю сугубо чужие взгляды. Они пытливо изучают меня, решают, что со мной делать, ведь я так и не сдалась, дёргаясь у смерти в ладонях.

— Генерал Пира? Вы слышите меня?

Думаю, что всё-таки смогла кивнуть, пусть и не открыла глаза. Они притихли опять, будто намеренно издеваются. Знают же отлично, как хочется получить человеческий ответ.

— Помогите мне…

Секунды повторной тишины вызвали неподдельный ужас, и я представила худшие варианты для своей персоны. Они выбросят меня? Я должна была пополнить статистику доблестно павших в битве? Это так не работает, и они не позволят мне подняться…

К векам приложили что-то влажное, до бесконечности приятное. Кожа похолодела, заставляя тонкие капилляры чуть медленнее пропускать кровь и остановить боль, решившую, что можно забрать это тело. Я готова снова кричать, в этот раз от самого простого удовольствия — прикосновение другого человека.

Раствор какой-то жидкости помог снять корку с век и открыть глаза. Я сделала это сама, уже немного привыкшая к яркому свету. И правда поместили в капсулу заживления, комнату выделили отдельную. Я была одинока не только морально, но и физически. Почести или издёвка? Спрошу позже, а пока — жадное поглощение всего, что опять могу видеть и слышать.

— Пира, вы нас понимаете?

Я кивнула ещё раз, подбородком достав до ключиц. Тупая боль растянулась в шее, но терпимо, справлюсь. Что угодно, лишь бы они не надели шлем, решив, что мои мышцы не готовы к движению.

— Вы находитесь в клинике «Сант-Дариус», вас поместили в капсулу заживления, — они говорили со мной как с ребёнком, будто я ничего не знала о способах возвращения солдат в строй. Как же томительно было выслушивать не самые интересные подробности нового этапа моего существования. — Ваше физическое состояние было оценено как «крайне критическое», и если бы не срочный вызов от членов вашего отряда, то вы бы не выжили.

Слезливые подробности приятны, но это всё не то. Я желала узнать, сколько уже…

— С момента вашего прибытия прошло тридцать восемь Отсчётов, и за этот период вы удивили нас, проходя курс заживления быстрее остальных, мы…

После оглашения времени, которое я провела здесь, остальное пропало в гуле мыслей. Я вертела на иссушенном языке эти слова — тридцать восемь Отсчётов. Отлично понимала, что давно тут лежу как безвольная кукла, а на самом деле всё обстояло куда хуже. И это при том, что они говорят, якобы я выбилась за их прогнозы. Смешные.

— Вам предстоит курс восстановления нервных связей и возобновление физический активности. Судя по показателям, через десять Отсчётов мы сможем вас выписать при условии, что все пункты лечения были выполнены, и вы не решите…

— Я хочу выйти отсюда…

Знало бы Солнце, сколько сил мне стоило произнести такое короткое предложение. И снова боль в горле, в лёгких, губы треснули. Не вижу, хотя чувствую, как тонкая струйка крови пролилась к подбородку. В таком положении всё катится книзу, под углом в шестьдесят градусов. И моё желание двигать ртом в том числе. Отвратительно, ненавижу своё тело в таком состоянии. Настоящее предательство, не иначе. Я верну ему должок, и оно как никто другой знает, каким способом.