Железная маска Шлиссельбурга

— Есть, ваше императорское величество!

Через десять секунд на площадке остался стоять Морозов, которого он видел в лицо, и с ним трое солдат с белыми повязками на рукавах окровавленных и порванных мундиров.

— Благодарю тебя, Аникита, за участие твое для меня полезное. Пойдем вниз, тут светло, глазам больно. Возьми солдата, а вы, — Иван Антонович повернулся к двум караульным, что состояли в заговоре. — Тело Ивана Михайловича вынесете наружу. За меня живот свой сложил, спасая! И лекаря крепостного в цитадель позовите, пусть своими обязанностями занимается, раненых и побитых лечит.

Спустившись вниз по ступеням, посмотрел на распластавшееся по каменному полу, в лужах крови тело главного своего тюремщика. Тот застонал и дернулся — живучий, однако.

— Вот этих двоих в мою камеру! Топчан там разберите и оттуда вынести в галерею — через прутья уберите. Икону, лампаду и мебель сюда, места хватает. Капитана пусть лекарь посмотрит — он мне живым нужен. И прикуйте их к стене, там кольца есть, здесь цепи лежат. Кандалы надеть на руки, содержать как злодеев! На хлебе и воде — и так отожрались, меня объедая! Ничего — поголодать им полезно для здоровья. Да, вот еще — соломы им киньте по охапке — ни к чему от радикулита загибаться… Впрочем, вряд ли они его получат, не доживут просто.

Отдав распоряжения, Иван Антонович внимательно посмотрел на стоявший шкаф — там был ответ на многие интересовавшие его вопросы. Как минимум час еще нужно было находиться именно здесь — тут намного светлее, чем в каземате, глаза должны потихоньку привыкнуть…

Глава 12

— Незачем к словоблудию прибегать и чины раздавать направо и налево! Скромнее надо быть, подпоручик Лейб-кампании, скромнее! Так что твой подложный манифест от имени императрицы Екатерины Алексеевны, как и приказ к командиру Смоленского полка полковнику Римскому-Корсакову, с производством оного в чин генерал-майора, ожидает совсем иная судьба. Как и все иллюзии, что не выдерживают проверки суровой правды жизни. А выглядит это вот так красочно, посмотри.

Император сунул два листка в пламя свечи, и они загорелись. Иоанн Антонович держал их кончиками пальцев и в самый последний момент бросил на пол — пламя вскоре пожрала бумагу, и погасло, оставив горсть пепла, растертую царским башмаком.

— Перевороты не так устраивают, мой молодой друг. Маршировать под барабан и при развернутых знаменах — наивно, Василий Яковлевич, очень наивно. Выполни вы план, что тут придумали — жизнь была бы коротка. Дело в том, что, прежде всего, нужно знать тех, кто недоволен правлением Екатерины Алексеевны — вот на таких людей и стоит опираться. А те, кто имеет от царицы плюшки и пряники — особенно опасны.

Иоанн Антонович усмехнулся, губы гневно сжались. Подпоручик мог только молчать — столь жестокого афронта Мирович еще не получал в жизни. И совершенно справедливо, по делу — государь теперь представлялся офицеру не как несчастный узник, его ровесник по прожитым в этом мире годам, а мудрым правителем, что пережил на своем долгом веку тысячи событий. А может быть все дело в том, что императоры есть особая порода, и наделены знаниями от рождения. А тут еще ежедневные страдания в тюрьме, растянутые почти на четверть века.

За полчаса назначенный комендантом Шлиссельбургской крепости подпоручик Мирович успел многое — усилил посты на стенах, посадил бывшего коменданта Бередникова и двух его офицеров под караул, отобрав шпаги и предварительно связав по рукам и ногам, хотя майор слезно просил дать ему оправдаться перед государем-императором.

Затем загнал всех крепостных служителей в цитадель — бой с охраной «секретного каземата» оказался неожиданно кровавым. Лейб-кампанцы потеряли трех солдат убитыми и пятерых раненными, причем двоих тяжело — пулями в грудь и живот — до утра не доживут. Священник из церкви Иоанна Предтечи сам пришел соборовать несчастных.

А вот охрана «секретного каземата» полегла полностью — дюжину солдат с капралом перебили в ожесточенной схватке, добив даже раненых в ярости — те сопротивлялись и попытались убить царя. Офицерский денщик поднял руки, хотел сдаться в плен, но был заколот штыками.

Мирович сам не ожидал столь кровавого итога штурма, первого боя в его жизни. Одно плохо — не с врагами сражался, а своими. Хотя какие там наши — где солдаты, а где служители Тайной экспедиции, с которой многие прямо жаждали поквитаться за все «хорошее». Это заведение, меняя разные названия — Преображенский приказ, Тайная розыскных дел канцелярия и, наконец, нынешняя Тайная экспедиция — было настоящим пугалом для всех, кто с ней имел несчастье повстречаться.

Однако государь хмуро выслушав рапорт, бросил крайне загадочною фразу, сильно задумавшись — «а ведь прошлый раз был цирк, за время перестрелки даже раненных не было с двух сторон — быстренько зарезали узника и тут же сами сдались. Ночью ожидали видимо, нашелся тогда доносчик. А кто тогда изменником стал?»

— Так, Василий Яковлевич, мы сейчас с тобою этим шкафчиком займемся, много чего там интересного найдем. А потом наружу выйду, солнце к закату клонится, смотреть можно будет. Я же долгие годы сижу в подземелье, все при свечах. Неба голубого не видел, свежим воздухом не дышал. Вонью пропитался насквозь — в баньку бы сходить…

— Баню вам, государь, Мария Васильевна заранее протопила, сегодня ведь суббота, офицеры должны были мыться с семьями. А так она ваша полностью, первый парок отведаете, — Мирович говорил осторожно, старался не морщиться и не крутить носом — от царственного узника шел смрад вечность немытого тела. И вообще весь каземат пропитался миазмами насквозь — даже тут долго находиться было невозможно, а в самом «секретном каземате» просто жутко. А ведь государь там долгих восемь лет провел, страдая от мучений, холодом и гладом томим.

Посмотрел он сам на камеру — там прапорщик двух надзирателей на царском месте поместил, лежат и гремят цепями — темнота стоит по углам, свеча одинокая тьму прогнать ее не может. От «нужного ведра» несет премерзостно, на каменном полу охапки прелой соломы. Тут и здоровый человек месяц содержания не выдержит!

— Впрочем, читать завтра при свете лучше. Вели шкаф целиком перенести. Где мне помещения подготовил?

— В комендантском доме, государь! Мария Васильевна сейчас комнаты в порядок приводит, с женами офицеров!

— Молодец она. Мне записки сюда писала, помогала всячески, обстирывала — такое участие не забуду до конца жизни. Деда сегодня потеряла, тот мне жизнь спас, живот свой положив!

— Оплакала его уже, слезы вытерла — сказала, что рада вашему спасению, и умереть не страшно, — Мирович внимательно посмотрел на царя, но тот лишь кивнул. А потом глухо приказал:

— Иди, распорядись — коменданта сюда под конвоем привести, связанного. За ним двух офицеров, но так, чтобы они друг друга не видели именно здесь — по одному сюда таскайте. Привели-увели и нового. И пусть батюшка церковь приготовит — немедленно мне присягу учините! Смотри, тех, кто мутить начнет — сразу под караул, а потом повесим! Иди, времени и так немного, тратить его напрасно нельзя…