Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика

За столом прислуживал Курт, наслаждаясь своей ролью. Он с важным видом принес дымящуюся супницу, оттопыривая мизинцы в белых перчатках — надо думать, подглядел такую манеру у столичных половых или генеральских адъютантов.

Камердинер приготовился разливать содержимое по тарелкам. Госпожа Шварц встрепенулась, демонстративно сложила перед собой ладони и начала бормотать молитву. Курт страдальчески свел брови и застыл с поварешкой наперевес.

Такого обычая — возносить Создателю благодарность перед трапезой — в моем доме не водилось, отец был не религиозен, но я решила, что будет правильным последовать примеру хозяйки дома. Я положила руки на колени и опустила глаза, делая вид, что молюсь про себя.

Полковник себя притворством не утруждал: он со скучающим видом катал в пальцах хлебный шарик и искоса посматривал на меня.

И как же угнетало такое внимание! Хозяин дома словно беспрестанно меня оценивал или подозревал в нехорошем.

Наконец, госпожа Шварц величавым жестом разрешила Курту подавать. Все молча взялись за приборы.

Я была голодна, но после первой ложки супа захотелось отодвинуть тарелку подальше. Повар не приложил ни малейшего усилия, чтобы сделать блюдо вкусным. Съедобно — но не более того. Мясо не доварено, коренья переварены, соли и пряностей нет и в помине. Вот тебе и изысканная баронская кухня.

Солонка нашлась подле локтя хозяина дома, но попросить передать ее я не решилась.

Под перекрестьем взглядов было неуютно. За мной наблюдали все: полковник угрюмо, Ворона — с непонятной враждебностью, Курт — весело. Да еще и подпотолочные маски таращили пустые глаза.

За столом царила такая неловкая и напряженная атмосфера, что я не могла дождаться, когда закончится ужин.

«Год, надо продержаться всего год, — твердила я себе, механически поднося ложку ко рту. — Ничего, привыкну и к этому замку, и к Железному Полковнику, и к его мамаше. Мы найдем общий язык. Вот, хозяин пригласил к столу — считай, допустил в круг семьи. Я не какая-то рядовая служанка. Вот только хорошо это или плохо?»

— Это еще что такое? Откуда это здесь взялось? — нарушил тишину резкий голос. Я испуганно выпрямилась; госпожа Шварц смотрела на входную дверь с выражением глубокого негодования. Долго гадать, что вызвало ее гнев, не пришлось; я горестно охнула, когда увидела, как в приоткрытую дверь неспешно проник черный кот с горящими желтыми глазами, настороженно огляделся, и неторопливо зашагал по залу, как будто был подлинным хозяином замка. Неожиданное путешествие ничуть не изменило Фила. Он по-прежнему оставался бесцеремонным и ужасно любопытным животным.

Я приготовилась рассыпаться в извинениях, но фон Морунген заговорил первым:

— Это всего лишь кот, мама. Не стоит поднимать такую панику. Он приехал с госпожой Вайс.

— Простите, я не собиралась… — покаянно произнесла я.

— Простите, госпожа Вайс, но вашему животному не место в доме. Его нужно немедленно отправить на конюшню, — прервала меня хозяйка дома.

— На конюшне ему тем более не место. Он же не конь, — парировал фон Морунген.

— Но ты не позволяешь Керберу бывать в доме!

— Кербер — другое дело. Он не привык жить под крышей. Вашему коту понравится жить на конюшне, госпожа Вайс?

— Боюсь, ему там будет плохо, и я буду беспокоиться, как бы на него случайно не наступила лошадь или он не повздорил с вашим псом, — призналась я. — Завтра утром его можно отправить домой. Если кто-нибудь из ваших слуг согласится его отвезти, или я сама… чтобы не доставлять вам хлопот. Мне жаль, что так получилось.

— Если хотите, пусть остается здесь.

— Но Август… — недовольно воскликнула госпожа Шварц.

— Кот останется здесь, — с нажимом сказал фон Морунген. — В таком большом доме его присутствие будет незаметно. Кроме того, я недавно видел мышь у подвальной двери. Ваше животное, госпожа Вайс, будет отрабатывать свой хлеб. Точнее, сосиски и молоко.

— Спасибо, ваша милость, — я виновато покосилась на госпожу Шварц. К моему изумлению, она не гневалась — по крайней мере в открытую. Она вздохнула, пожала плечами и кисло улыбнулась.

— Хорошо! — сказала она с фальшивой радостью. — Вам, наверное, будет тут одиноко без друзей и родни. А котик… как часть родного дома.

«Часть родного дома» ушел в дальний угол зала, пошуршал чем-то и затих. На какое-то время воцарилось молчание. Перепалка лишила меня остатков мужества и хорошего настроения. Неловко было оказаться предметом раздора между матерью и сыном.

— Обычно я обедаю у себя в комнате, в одиночестве, — минут пять спустя ни с того ни с сего сообщила госпожа Шварц, решив, по всей вероятности, завести непринужденный разговор, как того требовал этикет. — Но сегодня решила разделить трапезу с сыном и вами. Вам понравился замок Морунген, госпожа Вайс?

Ответить сразу не получилось, потому что за секунду до вопроса я откусила от плохо пропеченного пирога с дичью. Госпожа Шварц с удовольствием наблюдала, как я краснею и быстро двигаю челюстями, а потом, давясь, глотаю вязкое тесто.

— Ваш дом необычен, — пробормотала я. — Я бывала здесь однажды, еще при старом бароне, но запомнила обстановку плохо.

Что еще сказать, я не знала, но Ворона смотрела на меня выжидающе, поэтому я опять отделалась банальностью.

— Будет интересно изучить этот замок получше.

— Вы так и не ответили, понравился он вам или нет, — не отставала она.

Проглотив раздражение, я вежливо сообщила:

— Безусловно, да.

— Не может быть, — сказала Ворона. — Вы ответили, как обычно отвечают на такой вопрос. Не стоит кривить душой. Это место никому не нравится. И вам оно тоже не понравилось.

— Отчего же, — заупрямилась я. — Интерьеры восхитительные. Все эти изваяния, украшения… они вызывают оторопь, не скрою, но и разжигают любопытство.

Скрипнул стул. Боковым зрением я видела, что полковник подался вперед. Он оперся локтями о стол и теперь смотрел на меня в упор, не таясь. Я чувствовала его взгляд на лице; там, где он останавливался, вспыхивала кожа. Вот он изучает мой профиль. Вот рассматривает висок. Губы, шею, подбородок. Однако какие мысли при этом бродили в его голове, догадаться невозможно.

— О да, изваяния. Эти черепа на барельефах, мрачные скелеты в истлевших одеяниях, — госпожа Шварц мечтательно прикрыла глаза. — Пожалуй, это лучшее, что есть в замке. Постоянное напоминание о той доле, которая нас всех ожидает. А вы заметили медные сердца? Странная причуда скульптора, не находите?

Полковник засопел, пододвинул графин, звякнул пробкой и налил себе вина. Запоздало подскочил Курт, но полковник жестом отослал его прочь.

Госпожа Шварц глянула на сына, потом на меня. По ее лицу я поняла, что она настроена рассказать что-то интересное — быть может, даже скандальное.