Железные люди
Шрифт:
Необыкновенную шерсть разворовали — это понятно. Но и обыкновенный кислород тоже был не во всех баллонах. Его тоже потихоньку разворовывали. Дело в том, что моряки (офицеры, мичманы, матросы), явившиеся с берега на корабль, бывали иногда под хмельком. Или просто не в себе после вчерашнего. Стоило же только приложиться к кислороду, как в голове наступала хорошая, приятная свежесть. Это средство знали и использовали все. Кислородные же баллоны проверялись нерегулярно. К примеру, в ЭТОТ раз, перед ЭТИМ отплытием, их и вовсе не проверяли. Забыли. Поэтому обеспечить двух выходящих на поверхность людей нормальными баллонами — тоже было делом нелёгким.
Ставших неуклюжими и тяжёлыми, обоих мичманов подвели к торпедным аппаратам, а точнее — к их крышкам, на которых зияли КРАСНЫЕ КРЕМЛЁВСКИЕ ЗВЁЗДЫ.
Этим двоим, идущим
Им помогли влезть — подсадили и подтолкнули сначала одного, потом — другого.
Работая локтями, Мерзляков и Лесничий поползли вглубь трубы.
Залегли, выставив локти вперёд. Дождались условного стука по трубе, означавшего вопрос: «Всё ли в порядке и можно ли закрывать крышку?» Ответили условным стуком специального металлического кольца: можно! можно!
Ответили чётко по правилам: сначала один, потом второй.
Люди, стоявшие снаружи, услышав нужные ДВА ответа, с лязгом захлопнули крышку с красною звездою.
Новый условный стук снаружи: «Можно ли пускать воду в трубу?»
По очереди — условные стуки металлического кольца по внутренностям трубы: можно! можно!
Люди, стоявшие снаружи, услышав нужные ДВА ответа, запустили воду в эту трубу. Причём — воду не забортную, а из цистерны.
Третий и последний условный стук: «Можно ли открывать переднюю крышку торпедного аппарата?»
И — ДВА ответа: можно! можно!
Передняя крышка разверзлась, но светлее от этого не стало. Забортная вода смешалась с водою в трубе торпедного аппарата. Оба моряка почувствовали, как давление мощно и беспощадно сжало их со всех сторон. Чувство совсем не из числа приятных.
Поползли вперёд. После откинутой наружу крышки торпедного аппарата впереди ещё была открытая внутрь крышка в лёгком корпусе. Откинутые друг другу навстречу крышки — не соприкасались. Между ними было ещё пространство где-то в полметра длиною. И заполнялось оно чем-то вроде подставки, державшейся на чём-то снизу. Получалось так, что для выползающего человека путь из трубы в открытый океан пролегал по двум откинутым крышкам и подставке между ними. Торпеде-то всё равно как вылетать из трубы; подставка эта ей совсем не нужна, и куда крышки откидываются — вниз, вверх или вбок — ей тоже безразлично; а вот для человека важно не затеряться в пространстве между прочным корпусом и корпусом лёгким. Для того-то крышки и откидываются вниз и служат ему вместе с подставкой мостиком. Если дело происходит на свету, то попасть в это пространство совсем не страшно: попал — выплывай. А если в кромешной тьме, вот как сейчас: попал и ищи наощупь, где там эта дырка, за которою начинается океан! А если заблудишься или запутаешься?.. Словом, всё было наперёд предусмотрено. Любовь к Человеку. Забота о Человеке.
Первым из трубы выбрался Мерзляков. Вторым — Лесничий.
С этого момента численность людей на борту подводной лодки «ДЕРЖАВА» равнялась цифре «сто восемнадцать» — считая и живых, и мёртвых.
Так называемым свободным всплытием, не делая никаких необходимых для такого поднятия задержек, устремились вверх — то ли прямо в небеса к поющим ангелам, то ли на поверхность океана. Мерзляков и Лесничий и сами ещё не знали, какой из двух вариантов выпадет им на их долю.
По пути в неизвестность их затуманенному сознанию послышалось что-то похожее на гневный угрожающий грохот, но что это было на самом деле — они не поняли.
А записки, которые устремлялись вверх вместе с ними, были такого содержания:
И внизу — точные координаты, дата, подпись и печать.
Глава девятнадцатая
Свет маяка
Риск подхватить кессонную болезнь при всплытии с такой глубины был теоретически очень велик, ибо человек — существо нежное. Это существо, если его живьём класть под танк, или совать в огонь, или сбрасывать с большой высоты, — тут же умирает; оно — нежное и ранимое, и нельзя ему всплывать без остановок с такой глубины! Ведь это не пробка, а человек!
И всё-таки оба мичмана всплыли и, придя в себя, почувствовали, что они — живы и здоровы.
Несмотря ни на что.
Включили баллончики со сжатым воздухом. Надувные отсеки водолазных костюмов стали увеличиваться в объёмах. Всё было задумано таким образом, чтобы человек мог лежать, словно бы на надувном матрасе, плавающем на воде. Лицом вверх, спиной вниз. И грести руками по воде.
Ночь была беззвёздная, тёмная. Луны больше не было, и единственным ориентиром для этих затерянных в холодном и огромном мире пловцов служили только огоньки маяка Русского на скалистом и необитаемом островке с таким же названием.
— Жив? — спросил Лесничий, качаясь на волнах.
— Жив! — отозвался Мерзляков. — Только вроде что-то как будто очень сильно шумело в ушах. Будто бы — ревело что-то.
— У меня — тоже, — ответил Лесничий. — В ушах вроде как грохот какой-то прозвучал. А что это было — я так и не понял.
Мерзляков не ответил. Внезапно он почувствовал противный холодок где-то в ногах. Но надо было плыть и спешить, а не прислушиваться к своим ощущениям. Вот он и плыл — молча, как и его товарищ, и гребя руками в сторону пустынного, тёмного и ничего не обещающего берега. Берега, к тому же, ещё и очень далёкого. Течение и ветер — они сейчас вроде бы и не враждебны этим двоим и не пытаются унести их в открытый океан, как того боялись отправляющие их в путь люди, но ведь и Вода, и Ветер переменчивы и своевольны; то у них одно настроение, а то закапризничают и тогда — через сколько дней или недель найдут их плавающие трупы с записками? И где найдут? Возле Курильских островов? Возле Японии? Или ещё южнее?
В скором времени мичман Мерзляков выяснил, что его ногам холодно неспроста: оказывается, его водолазный костюм, видимо, ещё при выходе из трубы лопнул в районе паха, и теперь ледяная вода заходила внутрь. Точнее: могла заходить при неосторожных движениях. Лёжа на спине и придерживая одною рукой прореху, можно было и не доводить дело до проникновения воды внутрь. Но тогда и грести приходилось лишь одною рукой, а не двумя. Снижалась скорость.
Задача же состояла не в том, чтобы спасать собственные жизни, а в том, чтобы как можно скорее сообщить людям о случившемся. Пока же было ясно: здесь, на поверхности, их никто не ждал. И было в этой пустоте едва ли не страшней, чем там, внизу, где вокруг всё-таки были люди. Лесничий не стал придерживаться темпа своего отстающего товарища и поплыл — вперёд, вперёд… Надо было срочно сообщить кому-то о случившемся. Кому-то сообщить… Сообщить кому-нибудь…
Хотя ещё и неизвестно было, кого из них двоих заметят раньше.
И заметят ли вообще когда-нибудь.
А если и заметят — то живыми или уже мёртвыми…
Глава двадцатая
Люди — гвозди!
Мичманам Мерзлякову и Лесничему грохот отнюдь не померещился. Ещё, когда они только-только отделились от корпуса корабля и ещё не всплыли на поверхность бухты, подводная лодка содрогнулась от взрыва.