Железные люди

И только сейчас взрыв кончился.

Был ли он чем-то единым, или состоял из каких-то этапов или серий дополнительных взрывов (это последнее — скорей всего) — об этом сказать сейчас довольно сложно, но, главное: он кончился! И этому способствовал Берёзкин, который спас от смерти не только тех, кто тогда оказался рядом с ним на средней палубе без средств к спасению, но и многих других.

Поясню насчёт других.

Только позже и он, и командир корабля, и остальные офицеры осознали, что означало бы выполнение безумного и жестокого приказа Лебедева. Это означало бы, что люди, находившиеся на тот момент во втором и в третьем отсеках (а это было семьдесят человек в общей сложности), люди эти оказались бы в ловушке. В их отсеках не было специальных выходов, через которые можно было бы вылезти в море — всё было в неисправном состоянии, а пробраться к носовым торпедным аппаратам через затопленную среднюю палубу носового отсека было бы так трудно, что эта трудность граничила бы с невозможностью. Космонавту, выходящему в космос, было бы намного проще и безопаснее выполнить эту свою операцию!

Как уже упоминалось прежде, перейти из отсека в отсек на подводной лодке такого проекта можно было только, пробираясь по СРЕДНЕЙ ПАЛУБЕ. Только на ней расположены мощные круглые двери — по одной на каждой из шести водонепроницаемых переборок, делящих корабль на семь отсеков. И было ли это недоработкой конструкторов, или имело свои основания — трудно сейчас ответить на этот вопрос простыми словами… Тут ведь больше — нравственность, а не техника с математикой.

И вот представим: люди из второго отсека хотят перейти в первый, чтобы воспользоваться торпедными аппаратами и выйти наружу.

Ну и как же бы эти люди из второго отсека открывали бы переборную дверь в отсек первый, если бы за тою дверью была вода?

В водолазных костюмах, которых не хватало на всех?

И если бы даже и в водолазных костюмах, то как откроешь дверь, если по эту сторону — воздух, а по ту сторону — вода и, стало быть, огромное давление?

Значит, тогда нужно и по эту сторону сделать воду! То есть затопить отсек и здесь! Вода бы не заняла его весь, и на верхней палубе второго отсека сохранился бы всё-таки воздух, в котором бы и остались люди!

И что бы эти семьдесят человек в этом воздухе делали?

А что может делать живой человек, положенный в гроб, пусть бы даже и не очень тесный, но закопанный в землю? Дышать, пока есть чем!

Конечно, можно пофантазировать о том, как бы спасатели из Внешнего Мира передавали водолазное снаряжение для этих людей: сначала бы они пролезли через торпедный аппарат — из Океана внутрь затонувшего корабля, затем бы нырнули с верхней палубы первого отсека в воду средней палубы, затем бы перешли под водою во второй отсек, затем бы вылезли на верхнюю палубу второго отсека, туда, где воздух. И там бы они сказали: «Ребята! Вот вам всё недостающее снаряжение! Разбирайте. Всем хватит».

Можно помечтать о том, как бы люди в полученном водолазном снаряжении проделывали бы весь этот путь в обратном порядке: сначала бы быстренько оделись, а уже затем ныряли бы со своего верхнего этажа в этаж затопленный и там бы пробирались в носовой затопленный отсек, и там, в воде поднимались бы на верхнюю палубу, где тоже оставался воздух, и там бы, в этом воздухе они бы только добрались до единственного торпедного аппарата, через который нужно ещё уметь выбраться в море и потом только — умудриться всплыть на поверхность!..

Чисто теоретически это всё было осуществимо.

А практически?

Если по всему свету собрать тысячу самых первоклассных подводников и спросить их об этом, то каждый из этой тысячи ответит, не задумываясь ни на одну секунду: полный бред!

Потому ведь никогда и не было коллективных выходов из затонувших подводных лодок — слишком уж много препятствий возникало у людей. Так много, что легче было умереть, чем преодолеть их. Вот они и умирали.

Практически это означало, что Герой Советского Союза Лебедев, отдавая приказ топить отсек, имел в виду спасти только свою собственную шкуру, за которую должны были бы заплатить своими жизнями десятки других людей!

И если бы не изменник родины Берёзкин, то и заплатили бы!

Но забавно и другое: подвиг по спасению людей в носовой части подводной лодки совершил тот самый человек, который совсем недавно собирался сотворить преступление — втихаря драпануть ото всех на отделяемой капсуле!

Более того: неисправность той дурацкой задвижки, которая должна была в своё время закрыться автоматически и не пустить в вентиляцию морскую воду, была на совести этого же самого Берёзкина.

Вот как это получилось:

Когда-то, ещё давно, составлялся список недоделок и поломок, подлежащих ремонту. Так вот, роковая эта самая задвижка-заслонка-затычка была кем-то включена в этот список — мол, проклятая не работает нормально, требует какого-то особенного обращения с большим количеством невообразимых ухищрений; надо, мол, довести до ума чёртову железку.

И вот тогда-то именно этот самый Берёзкин собственноручно и вычеркнул её из того списка!

Ремонт блока логики, ответственного за закрытие вентиляции при погружении подлодки, требовал вмешательства специалистов высочайшего класса. Их надо было с очень большими организационными трудностями вызывать из европейской части страны. И, конечно, легче было не вызывать их совсем, а приставлять к неисправному устройству матросика, который бы и делал всё вручную.

Так и делали — приставляли матросика.

А в этот раз очередной такой матрос Иванов взял да и заснул от усталости. И четвёртый отсек затопило…

По одним признакам можно было бы расстрелять Берёзкина, а по другим — представить к высочайшей награде! Кроме того, Берёзкин был евреем, а на этот счёт существуют разные мнения: одни говорят, что это очень хорошее и ценное качество, другие, что это качество очень плохое.

Вот и думай после этого о том:

— что такое подвиг?

— и что такое преступление?

— и исходя из каких условий их совершают?

— и какие люди их совершают?

— и по каким признакам Судьба в своём Штатном Расписании одних назначает на должность предателей, а других на должность героев?..

* * *

Если читатель думает, что я забыл про валяющегося без сознания мичмана Виктора Семёнова, то он глубоко заблуждается. Не забыл. И никогда не забуду.

Victor по-латыни означает «победитель». Хорошее имя досталось ему при рождении — латинское, из древнего Рима. А душа и внешность — русские: лицо — умное и доброе, глаза — осмысленные и голубые, волосы — тёмно-русые, телосложение — могучее.

В наступившей тьме Виктор пролежал долго. Как потом выяснилось — шестнадцать часов. За это время он несколько раз вроде бы приходил в себя и пытался встать и что-то сделать, кого-то позвать на помощь. Но не мог ни шевельнуться, ни даже пискнуть. После каждого такого бесплодного усилия он терял сознание снова и снова. Вонь в отсеке стояла ужасная; шум, грохот, какие-то голоса и, должно быть, — какие-то события… Виктор Семёнов ничего не знал и почти ничего не чувствовал. Он даже не представлял, целы ли у него кости… Но однажды, когда он вот так же пробудился и не смог даже и мизинцем шевельнуть, он услышал возле себя такой разговор: