Железный шериф

Эти двое, как и многие другие, были всего лишь пешками. Но кто главный? И как они надеялись провернуть свое дело?

Турки угрюмо ел. Вдруг он бросил вилку и выругался.
– Отведи меня обратно, черт тебя подери!

Шанаги встал.
– Каждый может забраться в щель, - сказал он, - но только умный оттуда вылезет.

Он отвел Турки обратно, приковал к коновязи и повел завтракать второго. Когда они уселись, Том позволил ему заказать еду, что тот сделал с неохотой.

– Что тебе сказал Турки?
– требовательно спросил крепыш, его глаза светились подозрением.

– Турки? Совсем ничего. И не думаю, что вы много знаете. В конце концов вас сюда прислали пошуметь и успокоиться.

– Шанаги улыбнулся.
– Вы поднимите пыль, а ваши хозяева удерут с деньгами.

– С какими деньгами? Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Ты ешь, - сказал Шанаги.
– Я знаю все, что мне нужно.

Он не задавал вопросов, не делал хитрых подходов, и это явно беспокоило крепыша больше, чем все вопросы, вместе взятые. Наконец Шанаги сказал: - Ты не похож на ковбоя, - хотя парень определенно был похож.
– Чем ты занимаешься? Работаешь на железной дороге?

– Черт, - с неприятностью сказал крепыш, - что ты знаешь о ковбоях? Я работал на одном из самых больших ранчо в Техасе. Да спроси любого, и тебе ответят, что Коуэн...

– Ладно, Коуэн, ты утверждаешь, что работал на ранчо, но по-моему, любой ковбой знает, что запомнить клеймо лошади, на которой ты едешь, легче легкого, а узнать по клейму хозяина и того легче. А вы оставили лошадей прямо на улице, где все их видели.

– Что ты понимаешь в клеймах? Во всяком случае, лошадь можно одолжить.

– Конечно, - Шанаги вспомнил, что так и нашел пропавших лошадей. В неразберихе, когда он нашел труп Карпентера и чуть не сгорел сам, он забыл о них. Но где их прячут? Ему осталось проверить всего две или три конюшни.

– Как он? Как Сл...
– Коуэн спохватился.
– Ну, вы знаете... Тот парень, которого ты ранил. Худощавый.

– Пока живой. Но до сих пор без сознания. Надеюсь, когда придет в себя, то заговорит.

Коуэн сердито посмотрел на него из-под густых бровей.
– Черт побери, у тебя на уме одни разговоры. Ищи, ищи, шериф. Все равно ничего не найдешь.

Коуэн допил кофе и вытер рот ладонью.
– Сколько ты собираешься нас там держать?

Шанаги пожал плечами.
– Пока ваш босс не освободит вас, чтобы потом прикончить. Зачем расходовать деньги на суд, если вас так или иначе убьют? Когда начнется стрельба, они о вас позаботятся.

– Кто "они"?

Твои дружки. Те, которые вас в это втянули и не хотят расплачиваться. В городе каждый ребенок знает, что как только начнется стрельба, вас прикончат.
– Шанаги встал.
– Пошли назад. Ты мне ничего не сказал, поэтому если останешься в живых, я свалю на тебя всю вину.
– Том весело усмехнулся.
– Знаешь, Коуэн, мне нужен будет козел отпущения. Кого-то из наших наверняка убьют, а за организацию беспорядков полагается веревка. Кроме того, у местных давно не было возможности кого-нибудь повесить.

Приковав Коуэна к коновязи рядом с Турки, Шанаги снова зашагал по улице. Если он заставит поволноваться этих двоих, кто-то из них обязательно заговорит. Ну, а если окажутся на свободе, то наверняка убегут. Однако он ничего не достиг, может быть посеял в них сомнение - вот и все.

Утро было теплым и приятным. По голубому небу было разбросано несколько легких пушистых облаков. Шанаги постоял на улице и вспомнил Нью Йорк.

С тех пор, как он оттуда уехал, прошло всего несколько дней, но образ города стал для него неясным и расплывчатым. Неожиданно он пожалел, что не может посоветоваться с тем ветераном Запада, который научил его стрелять, пожалел, что того здесь нет. То был хитрый старик. И Моррисси. И Локлин.

Что с Локлином?

А Чайлдерс? Что случилось после того, как он уехал? Насколько он помнил, у Чайлдерса были какие-то связи на Западе. Он поставлял крутых ребят, чтобы провернуть темное дело с землей вдоль железной дороги.

Том увидел миссис Карпентер и перешел улицу.
– Мэм?
– Она остановилась.
– Я немного поработал в кузнице, закончил кое-что из того, что хотел сделать ваш муж. Если не возражаете, мэм, когда все это кончится, я или выкуплю у вас кузницу, или ее половину. И лошадей тоже, - добавил он.

– Муж не стал бы возражать, мистер Шанаги. Он всегда говорил, что вы отличный кузнец, что это ваше призвание.

Шанаги покраснел.
– Мэм, у меня нет призвания. У меня вообще нет ничего стоящего, кроме одного желания.

– Желания?

– Да, мэм. Желания быть лучше, чем я есть сейчас. А сейчас я никто. Может быть если начать с кузницы...

– Мы поговорим, когда все кончится, шериф.
– Она помолчала.
– Мистер Шанаги, я всегда считала себя христианкой, но теперь мне хочется только одного - чтобы убийца моего мужа был пойман и наказан.

– Он будет наказан. Только не говорите это сейчас. Мэм, кто-то в городе работает на бандитов. Я не знаю, кто.

Шанаги смотрел ей вслед. Карпентер был хорошим человеком, слишком хорошим, чтобы умереть такой смертью. Он направился было к железнодорожной станции, потом остановился. Навстречу ему ехал Джош Лунди.

– Думал, что смогу тебе помочь.

– Ты приехал один?

Джош посмотрел на него с седла сверху вниз. В уголках его глаз появилась улыбка.
– Ну, я выехал рано. От ранчо до города далеко.

– Так ты один приехал?
– продолжал настаивать Шанаги.

– Пендлтон, можно сказать, занят. Правда, он предупредил, что может подъехать попозже. Его сын ловит разбежавшихся лошадей.

Том Шанаги понял, что Джош больше ничего не скажет, и спросил: - Ты умеешь читать следы?

– Немного. Одно время я жил с индейцами поуни. Немножко научился. Какие следы ты хотел посмотреть?

– Отпечатки пары лошадей.
– Шанаги рассказал о трех всадниках, появившихся в городе, и о том, что один из них сидел на коне с клеймом Паттерсона.

– Не беспокойся. Винс оставил здесь пару лошадей... то есть оставил его брат. Когда его убили. Видно, кто-то их держал.

– Ладно, привязывай своего и пойдем в ресторан. Надо кое о чем поговорить.

Джош кивнул.
– Хорошо. Ты иди, я тебя догоню. Только отведу коня в кузницу и...

– Карпентер мертв. Его убили.

– Что ты говоришь! Но это не удивительно. Он был хорошим человеком.

Шанаги вошел в ресторан и снял шляпу. Он прошел ползала, прежде чем увидел ее.

Джейн Пендлтон сидела лицом к нему и улыбалась.
– Доброе утро. Вы удивлены?