Железом и кровью

Избор резко поднялся.

— Ты меня жалобить сюда пришёл? Я тебе таких историй… да ещё похлеще… с десяток, а то и сотню…

— Да не в том дело. Не важно, победим мы, или проиграем. — Жуга замолчал. Его лоб покрыла сеть глубоких морщин. — Что дальше? Кто-то думал об этом. На улицах каждый второй кричит, мол, при Валирах такого не было. Порядок был!

— Что? — Избор развернулся. — Да я их… да мы…

— Вот именно! Только то и можем, что головы направо да налево сечь.

— Ну, так пусть Империя нас жрёт с потрохами…

— Да причём тут Империя? Чуть что, так ей прикрываемся. Это, мол, она людей за людей не считает. А сами?

— Здесь серединки нет! Или Лига, или Империя. С нами, или с ними. Всё! Третьего не будет… ты, Жуга, крамольные речи ведёшь. Не боишься, что прознают в Совете?

— Ты думаешь, я побоюсь это повторить там? — Исаев снова «закипел», вдруг вспоминая сегодняшнее вече и страсти, кипевшие там.

Вспомнил вдруг беспомощное усталое лицо Айденуса, когда эльфы и люди сошлись в словесное перепалке, кто, мол, виноват в нынешней ситуации. Одни лишь гибберлинги вели себя сдержано.

Великий Маг даже не пытался вмешаться и это сильно разозлило Исаева. Нужно было что-то решать, но никто так и не взял бразды в свои руки.

Избор повернулся, пристально вглядываясь в хмурое лицо Исаева.

— Ты, думаю, не побоишься. А зря. Я сам не рискую выступать… сожрут с костями. И не подавятся.

Лицо Иверского стянулось в страдальческую мину. Он глухо рыкнул и мотнул головой.

У него на столе лежала измятая карта Святой Земли. Иверский склонился над ней, но его взгляд поверхностно проскользил над столом.

— Порой, — проговорил он негромко, — я завидую Империи. Контроль и дисциплина.

Он повернулся к Исаеву и пояснил:

— Чёткость. Слаженность.

— Теперь ты говоришь крамольные речи…

— Да брось ты, Жуга! Крамола! При нашем разброде и шатании удивительно, что мы до сих пор противостоим Империи. Кто командует? Посмотри на них! И кем приходится командовать? Я сколько сил положил на Защитников Лиги, ты себе представить не можешь! Мы до сих пор живём тезисом моего предка Фалирота: «Любой свободный житель Кании своим мечом должен отстаивать эту самую свободу для себя и своих близких». Так?

— Что-то в это есть…

— Да не «что-то»! В этом вся наша жизнь! Задумывалось как одно, а в результате — совершенно другое. Думаешь, мне сильно нравится отправлять в Орешек зеленоротых ополченцев? Да я бы, будь моя воля, основной упор делал на Защитников Лиги. На худой конец привлекал бы наёмников! От них больше толку, чем от всего этого сброда.

Избор резко стукнул кулаком по карте.

— А потом все плачутся, мол, сколько невинно загубленных жизней…

— Почему «невинно»?

Избор как-то странно посмотрел на Исаева, а потом снова склонился над столом.

— Теперь мне понятно, отчего тут такое затишье, — вдруг сменил он тему, кладя на стол свою широкую ладонь.

Исаев поднялся и подошёл ближе.

— Хадаган готовится к вторжению в Орешек, — продолжил Избор.

— Думаешь поэтому и затишье?

— Уверен. Да и разведка об этом сегодня доложила. Залесский…

— Слишком ты на него уповаешь. Между прочим, многие не забыли про Паучий склон. Это ведь его вина…

Лицо Избора посерело:

— Жуга, я тебя, конечно, уважаю, но не лезь туда, куда не следует. Много ты понимаешь в ратном деле!

— Не много, — примирительно ответил Исаев. — Но тут и слепому станет ясно, что та битва, — он тут же поправился: бойня… да, так и есть — бойня, это чудовищный просчёт…

— Перестань! Залесского я знаю давно. Не он один повинен в тех событиях. Стечение обстоятельств: кто-то поспешил, кто-то не понял, кто-то струсил… Сейчас легко судить, но тогда… Ладно! Хватит на эту тему говорить.

— Может и хватит, вот только плоды того сражения созрели нынче. И урожай от них попахивает такой гнильцой…

— Опять ты за своё! Я не для того тебя к себе приглашал.

— Ладно. Слушаю тебя.

— Я перебрасываю к Орешку со Святой Земли Красный полк со всем их добром.

— Да ты что, ведь…

— Я уже решил! Слушай дальше. Мне надо организовать всё по-тихому. Чтоб ни одна душа, понимаешь?

— Угу, — кивнул Жуга, подходя ближе.

— Есть варианты? Контрабандисты, например.

Исаев усмехнулся:

— Контрабандисты! Ну ты… Завтра о твоей переброске вся столица будет судачить.

— А кто?

— Гильдии…

— Кто? — Избор нахмурился. — Эти недоноски, возомнившие себя…

— Тихо-тихо. Ты уж слишком кипятишься. Сейчас, может, это пока не заметно, но гильдии — это наше будущее. Поверь.

Иверский аж зарычал:

— Терпеть не могу этих заносчивых индюков! И что они, согласятся?

Жуга не ответил, а снова хитро улыбнулся.

— Свои люди есть и там, — чуть погодя промурлыкал он. — Ты на гибберлингов уповаешь, а я…

— Гибберлинги, как разведчики — ребята не заменимые. Проныры, что надо!

— Кому кто друг! — пространно заметил Исаев.

Избор устало потёр глаза и сказал:

— И ещё нам нужен очень надёжный и неглупый человек.

— Зачем?

— Я, думаю, ты понимаешь, откуда у заговора ноги растут?

— Из Темноводья? — неуверенно спросил Жуга.

Но неуверенность эта была от растерянности. Иверский спросил таким тоном, словно хотел сказать, мол, ты Жуга ошибался.

— Да, из этого царства недоделанных Валиров. Каждый второй мнит себя наследником рода. Так вот, в крепости, как мне докладывают мои проныры, хранятся будущие планы мятежников и списки. Всё это надо достать. Очень надо, чтобы эту заразу на корню… слышишь, на корню!

— Списки?

— Угу. Гудимир Бельский каким-то непонятным образом заставил подписаться всех причастных к заговору.

— Кто в здравом уме станет подобное делать? Ведь если они достанутся врагам…

— Думаю, что списки, это своеобразная гарантия. Чтобы в трудной ситуации можно было шантажировать…

— Всё равно глупо, — проговорил Исаев. — Эти бумаги — такая непредсказуемая «коза»!

— Поэтому нужен верный толковый человек, который не побоится взяться за это дело. Кого порекомендуешь? Чарушу?