Железом по белому

— Как вы думаете, куда нас в следующий раз пошлют? — Цайт озвучил вопрос, который возник в голове у всех. Опыт первого задания показал, что отправить сотников могут буквально куда угодно, и поручить тоже что попало. От поездки в соседний городок, чтобы привезти оттуда старичка, знающего старинный рецепт сушеной вишни, до похода в преисподнюю, с целью притащить оттуда рог какого-нибудь демона покрупнее. Желательно вместе с самим демоном.

Все помолчали. Йохан был единственным, кто мог строить предположения о своем задании, но был достаточно умным, чтобы понимать — слишком мало информации. Одного знания брумосского недостаточно, чтобы уловить суть будущего приказа. У остальных не было и этого.

— Я бы под воду опять спустился, — неожиданно произнес Цайт.

— Ты ж говорил, что это скучно! — раздался тройной удивленный вскрик.

— Так это в озере скучно! Что там интересного, кроме карасей? А вот если бы на такой же П-лодке… тьфу, подводной… привяжется же… на таком же корабле, только побольше, на морском дне и чтобы не самому винт крутить — я бы не отказался. Знаете, сколько на дне морей кораблей лежит? А сколько в них золота? А…

— А какая там глубина… — насмешливо протянул Ксавье, — Хрупнет твоя П-лодка, как яйцо под поездом, не успеешь.

— Ну, можно и не корабли, — легко отказался Цайт, — Например, Голденберг поискать.

— Золотую гору. Гору. На дне моря.

— Так Золотая гора — это просто название! Это может оказаться, например, остров с золотыми россыпями, река или вообще название долина!

— Или морская отмель, усеянная золотым самородками, — ехидно-понимающе закивал Ксавье, — как в последнем романе Вернона Ружа «Золотое дно».

— А ты откуда знаешь, что там написано? — прищурился Цайт. Ксавье дл сих пор не был замечен в любви к ренчскому писателю-фантасту.

— Мне было скучно, — буркнул Ксавье, несколько застеснявшийся своего невольного увлечения беллетристикой, — А ты, Вольф, куда бы отправился?

В комнату вошла горничная с подносом и разговор на минуту остановился.

— Я бы, — проговорил Вольф, после того, как отдышался, он опять схватил имбирный и с непривычки поперхнулся, — Я бы… Не знаю… Если уж совсем мечтать — я бы полетел. А что? На воздушном шаре!

— Как в романе Вернона Ружа… — расхохотался Цайт.

— Не читал я вашего Ружа, знать не знаю, что там у него в романе! — фыркнул Вольф, — Люди летают, а я воздушный шар только на картинках видел. В детстве. А так бы хотелось…

Он мечтательно закрыл глаза.

— Наш суровый воин, оказывается, имеет детскую мечту, — улыбнулся Ксавье, — Как мило.

— А ты сам? — не открывая глаза, спросил Вольф. То ли он мысленно проплывал над землей в огромном баллоне, то ли ему просто было лень, — Куда бы хотел отправиться?

— Не знаю, — сказал Ксавье, — Я только знаю, куда я НЕ хотел бы. Туда, где много людей, механизмов, пара и угля. Мне это в Штальштадте надоело.

Разговор продолжился, переходя, как это всегда бывает, когда встречаются друзья, с одной темы на другую, от размышлений о будущем, до воспоминаний о детстве, от забавных историй, которые когда-то с кем-то произошли, до печальных и даже трагических случаев, действующими лицами которых был рассказчик. Вольф вспомнил о том, как ему пришлось стать уличным грабителем, чтобы выбраться из Фюнмарка, и как он потом объяснял командиру, зачем пересылать деньги какому-то фюнмаркскому купцу. А потом еще и в фюнмаркскую аптеку. Цайт в связи с этим вспомнил роман приснопамятного Вернона Ружа про одного чудака, Ксавье — историю, произошедшую в старину в Драккене, то ли с предком Ксавье, то ли с тогдашним правителем, из рассказа это было не очень понятно. Йохану пришлась к слову история Перегрина, в которой происходило примерно то же самое, только не там, не с тем и не так, но история была слишком хороша, чтобы умолчать о ней из-за таких пустяков…

Разговор длился и длился и никто из юношей, хотя они и подозревали, что судьба и начальство очень скоро опять раскидает их в разные стороны, не знали, что в этих разговорах они почти сумели угадать то, что их ждет.

А еще четверо друзей не заметили одной маленькой, почти незначительной детали. Они все были из разных стран, но начали говорить о себе, как о белоземельцах.

И не только они.

Разные осколки Белых земель медленно, незаметно, со скрипом и скрежетом, начали прирастать друг к другу.

Рождалась новая страна.

Рождалась Четвертая империя.

Глава 92

Шнееланд

Бранд. Королевский дворец

1 число месяца Служанки 1855 года

1

Карта, разложенная на столе, радовала глаз. Ранее разноцветная, как лоскутное одеяло в доме рачительной крестьянки, сейчас она стала однотонной, просторы Белых земель заливал голубой цвет.

Цвет союзников.

Почти исчезла серость колеблющихся, тех, кто не был противников Объединения, но и не склонялся в его пользу. Колеблющихся, как травяной ковер над болотной трясиной: попробуешь опереться — и исчезнешь навсегда, только чавкнет. Переговоры, уговоры, обещания, предложения — и каждый, с кем велись переговоры, в конце концов соглашался, что быть вместе, быть единой страной, быть Империей — лучше, чем стоять одному, глядя на то, как к тебе приближаются волки других империй. Не все, конечно, не все согласились. Пока еще не все. Остальная серость еще думает, надеясь отсидеться, как обезьяна на дереве из древней восточной легенды, наблюдавшая за схваткой двух тигров. Обезьяны редко думают и уж точно никогда не рассчитывают на то, что победивший тигр обратит на них внимание. А он обратит. Обязательно. И обязательно вспомнит о тех, кто ему помогал в схватке. И особенно — о тех, кто не помогал.

Правда, внушало некоторое сомнение самое большое голубое пятно. Королевство Орстон. Хотя согласие на Объединение от короля Максимиллиана III и получено, но… Своеобразие мышления Максимиллиана, называемое сторонниками «эксцентричностью», а противниками — «безумием», известно далеко за пределами Орстона. За ним нужен присмотр, нужен контроль. Который обеспечат шнееландские войска. Которые тоже не бесконечные. Проклятье. Некоторые союзники требуют больше войск, чем противники…

Красноты ярых противников Объединения и так было немного, а сейчас остались только три пятна. Великое герцогство Леденбергское. Самый сильный, самый яростный противник, суровые северные парни, чье государство существует уже тысячу лет. С ними нельзя силой, нельзя делать из них противников, которые будут считать новую власть злом и всячески ей сопротивляться. Никому ни в одном государстве не нужны партизанские войны, тайные общества, взрывы и выстрелы. С ними — только договариваться, только убеждать. И уже есть мысли о том, как их убедить… И вольные города Блюменберг, на севере, и Аргенторат, на западе. Там все просто: их бюргершафты, пусть формально и избираемые горожанами, но состоящие из золотых семей города, просто боятся за свои карманы. Пообещать им, что ничего не изменится — и они твои.

Зеленым цветом отмечены только три страны. Шнееланд, Зоннеталь и Зеебург. Те, в ком можно быть уверенным. Те, кто не подведут и не предадут. Друзья.

Самая главная победа последних месяцев — с карты полностью исчезла чернота. Чернота врага. Чернота Грюнвальда. Нет ее больше, как нет и самого Грюнвальда, распавшегося на части после революции. Эти самые части пока отмечены серым только потому, что никак не могут определиться, сколько же их, кому какие земли принадлежат и кем управляются. После этого жители новообъявленных государств будут рады присоединиться к кому угодно, лишь бы им за это пообещали спокойствие, сытость и защиту. Свобода, равенство и братство — вещи хорошие, вот только свобода не насыщает желудок, равенство не дает уверенности в том, что будет завтра, а братство не защищает от разбойников и грабителей. Бывший Грюнвальд войдет в состав белеземельской империи. Не весь, конечно. Гарка останется Гаркой, свободным, независимым государством. Хотя и поступали уже намеки от ее нынешних новоявленных правителей о том, что они готовы предложить свою армию на службу кому угодно — но нет. Гарки — это гарки. Не белоземельцы, чужой, пришлый народ. Они всегда будут восприниматься чужаками, а так как у них, в отличие от, например, фаранов, есть своя земля — всегда останется опасность сепаратизма. Они хотели свободы? Пусть живут свободными. Заодно послужат примером для тех, кто захочет независимости — как она выглядит, свобода.

Ах да, еще и Штир. Полуостров, отнятый у Фюнмарка, главное достоинство которого даже не в землях — в самом расположении полуострова, в возможности перекрыть Штирский пролив. Которая раньше была у Фюнмарка. А теперь ее у Фюнмарка нет. Зато у Шнееланда уже есть планы построить огромный форт, крепость на самом окончании полуострова, мыса Роквелле, чтобы пушки Шнееланда — а в Штальштадте уже склонились над листами бумаги конструкторы, которые обещают крупнокалиберных гигантов, способных перекрыть весь пролив — царили над ключом в Янтарное море.