Жемчужница
Шрифт:
– Скажем, что я твоя невеста, и нам положено.
Микк возвел очи горе и рассмеялся, не прекращая своих поглаживаний и ощущая, как Алана снова легко трется об него и томно вздыхает. Маленькая плутовка, на здравомыслие которой он так рассчитывал за неимением собственного.
О дракон, о каком здравомыслии вообще могла идти речь?
– Он меня убьет, – выдал мужчина весело и представил, как морской царь будет нависать над ним, могущественный и гневный. Вышло как-то не слишком убедительно, впрочем. Будущее отодвинулось куда-то на задворки, на второй план. Его пока просто не существовало.
Потому
– О, поверь, он сначала меня убьёт, а тебя, скорее всего, ещё и пожалеет, – отшутилась девушка и, закусив губу, вдруг замерла, испустив удивлённый возглас и покрывшись румянцем до самой шеи.
Тики с удовольствием огладил её бока, с хитрой и невероятно счастливой ухмылкой осознавая, что ночное платье у девушки задралось до живота и что сейчас она, о духи, тёрлась о него голой кожей, как когда-то на корабле, когда мужчина пытался спрятать вожделеющий взгляд и заставить себя не обращать внимания на открытую грудь и чуть прикрытые косами половые губы. Как же давно это было.
– А ты боишься моего отца? – хитро поинтересовалась Алана, зажмурившись так, словно пыталась сохранить в себе ощущение того, что ей так понравилось с секунду назад.
Микк погладил ее ягодицы и перешел на внутреннюю сторону бедер, гладя нежную кожу кончиками пальцев и едва дыша.
Как хорошо, как хорошо, как хорошо…
– Я боюсь провести с тобой слишком мало времени, – улыбнулся он, притягивая ее к себе и целуя в приоткрытый чуть удивленно рот. И – с легким изумлением осознавая, что только что сказал чистую правду.
Алана скользнула ладонями по его торсу и оперлась на грудь, снова ерзая и сладко жмурясь. И – лукаво наблюдая за лицом самого Тики, который… который…
Который, сдавшись на ее милость, низко застонал и подался навстречу, потому что тело прошила иглой длинная истома, и хотелось… хотелось большего. На секунду ему показалось, его сейчас разорвет – он лопнет, и от него ничего не останется, и…
И он оказался прав.
Алана вдруг крепко прижалась к нему и уткнулась носом в шею, шумно дыша и дрожа. И – сжимая его бедра ногами. Там, где они терлись друг о друга, было влажно, и Микк зажмурился, не в силах успокоить свое бешено колотящееся сердце.
Они… о дракон.
– Так вот как можно сделать тебе приятно, – вдруг с улыбкой в голосе выдала девушка и, кажется, облизнулась.
Тики скользнул рукой по ее спине, задирая ночное платье почти до лопаток, и с идиотской улыбкой подумал, что белье надо будет потом застирать.
========== Восемнадцатая волна ==========
Вставать совершенно не было желания. Алане казалось, что вокруг разлилось тёплое море, омывающее её своими ласковыми течениями, и что пышные плавники мерно покачиваются в такт движениям воды и длинные заплетённые в толстые косы волосы парят, мягко касаясь кожи лица. У неё внутри словно это самое море разлилось – так хорошо и ленно было.
Отчего просыпаться и не хотелось.
Во всем теле поселилась нега, и мышцы чувствовались такими расслабленными, такими неподъёмными, что даже двигаться
не хотелось. Алана широко зевнула, ощущая на своей талии тяжёлые мужские руки, и тут же счастливо разулыбалась, особо даже не понимая причины этой радости.А потом вдруг в голове всплыло вчерашнее действо, и лицо залила обжигающая краска.
О духи, что это вообще было?
Алана крепко зажмурилась и, напряжённо поджав ноги, потянулась ладонью вниз, где тут же что-то отозвалось жаркой истомой.
…очень приятной истомой.
Тики заворочался и прижал ее крепче к себе, заставив едва слышно охнуть и заметно задрожать. Потому что они вчера… и Тики…
Тики стонал, о океан. Оттого, что она с ним делала. Она – неумелая, незнающая, действующая просто по наитию! Ему было хорошо с ней.
Было же, да?
Девушка закопошилась, высвобождаясь из чужих объятий, и села, легко потягиваясь и с улыбкой глядя на разметавшего на соседнем лежаке Изу, ночью от духоты, наверное, скинувшего с себя покрывало. Щеки горели, но худо не было определенно.
Она ведь не нарушила закон, правда?
Формально она ведь ничего не нарушила, они просто…
Им было просто очень хорошо, и Тики стонал так красиво и так сладко, словно Алана сделала что-то необыкновенное, хотя она просто терлась об него. О… о ту его часть тела, которая выпирала из шаровар.
…Тики же точно было хорошо с ней?
Девушка потерла лицо руками и прикусила губу, чувствуя, как все в теле горит и отзывается на одну только мысль о том, что… что они могут повторить это.
О духи, Алана же совершенно ничего не знала про то, как ублажать мужчину! Она даже не знала, как можно было доставить удовольствие себе – никто никогда не говорил ей об этом! Сначала ей было слишком мало лет для таких интимных знаний, а потом просто не осталось уже никого, кто мог бы рассказать и поделиться.
Алана чувствовала себя маленькой девочкой, впервые услышавшей о том, что русалка могла отдать себя тритону, – потому что ощущение смущения и потерянности окутало её примерно так же, как и тогда.
А Тики так нежно и так горячо касался её, одаривал редкими поцелуями, приглушённо стонал – и Алана с восторгом ловила его вздохи, ощущая себя невозможно счастливой. А потом… а потом её прошило волной удовольствия, окатившей жаром всё тело, и вспоминать об этом было настолько же смущающе, насколько и приятно.
Внизу живота вновь всё затеплело, и Алана, встряхнув головой, попыталась выбраться из объятий как можно аккуратней, чтобы не разбудить Тики.
О океан, если в следующий раз дело зайдёт дальше, сможет ли он остановиться? Сможет ли остановиться сама девушка? Сможет ли отказаться от этого заполняющего все внутренности наслаждения?
…впрочем, так ли это было важно, если она все равно хотела упросить отца оставить ее здесь, на суше? Сейчас, когда она вспоминала, насколько редко он навещал ее в бухте, эта перспектива уже не казалась ей настолько заоблачной. Может, девушка утешала себя так, конечно, но все же. Ведь она не собиралась ничего ломать и крушить, здесь семья, и она будет счастлива.
Тики повернулся на спину и наморщил нос во сне, делаясь на какое-то мгновение смешным и совсем домашним, – и вдруг открыл глаза.