Жемчужница

Алана не была уверена, что боится этого, но также она знала, что сделать такого не может просто по закону.

…по закону, созданному для народа, который всегда сторонился и презирал ее, человеком, с которым не виделась последнюю сотню лет.

Наверное, она слишком совестливая. Идиотка.

Почему она, как член царской семьи, тоже не может позволить себе нескольких партнёров?

О океан, ну почему всё так сложно?

Она же так хочет… так хочет… о духи, она так хочет принадлежать Тики. Потому что он не видит в ней чего-то страшного и сильного, потому что для него она девушка, которую он любит (зачтозачтозачто), потому что Алана в его глазах что-то драгоценное (хотя это нетакнетакнетак).

Но законы, эти мантовы законы, эта мантова исполнительность, это мантово нежелание становиться ещё чернее, чем она уже есть!

Тики, словно поняв, о чём девушка думала, сердито нахмурился, погладил её ладонью рядом с коленом, заставляя проглотить очередной наполненный наслаждением стон, и, вдруг хитро улыбнувшись, почти улёгся на неё, прижимая к лежаку, накрывая своим горячим телом, целуя-кусая шею.

И – невесомо коснулся пальцами ее половых губ.

А Алана… А Алана, зажмурившись, от неожиданности и прошившей всё тело паники дёрнулась от этого прикосновения куда-то вверх.

Тело вспыхнуло от этого осторожного мимолетного прикосновения как объятая пламенем веточка, и Тики тут же замедлился, остановился (да, конечно, это же Тики, ее потрясающий Тики, он же… он…) и успокаивающе повел горячей ладонью по ее поджимающемуся от возбуждения животу.

– Все хорошо, – выдохнул он едва слышно, целуя ее горло и спускаясь ниже, чтобы втянуть пульсирующий торчащий сосок в рот и пощекотать языком.

Алана ощутила, как горячо и влажно тут же стало между ног, и подумала о том, что Шан и Роц прикасались к ней также – но совсем по-другому. Они же тоже хотели… залезли под плавники и…

Это было как с поцелуем. Тики тоже целовался совсем по-другому – он манил и притягивал, и все в теле напрягалось и становилось очень чувствительным. И об него хотелось тереться. Как вчера. Или… или…

Девушка облизнула пересохшие губы и медленно развела ноги, открывая глаза и тут же натыкаясь на полыхающий золотом взгляд обеспокоенно наблюдающего за ней мужчины.

– Еще… – тяжело выдохнула она. – Еще… раз.

Тики судорожно выдохнул, улыбаясь, и, поцеловав Алану в ухо, осторожно коснулся внутренней стороны бедра, легкими круговыми движениями водя рядом с возбуждённо горящими половыми губами, словно успокаивая её, предупреждая, уверяя, что всё будет хорошо.

А потом – его холодные (они же всегда горячие, как так, почему сейчас от них веет холодом?) пальцы медленно раскрыли их (в голову не вовремя пришла мысль про устриц, от которой хотелось рассмеяться) и аккуратно погладили нежную плоть, заставляя Алану замереть, крепко зажмурится, глубоко и рвано вдохнуть, потому что… потому что…

Потому что это и правда совершенно не было похоже на то, как грубо и сердито давили Шан и Роц.

Тики был ласков и осторожен, и его желание выдавали лишь горящие глаза и напряженный бугорок в паху, о который девушка как бы невзначай терлась бедром. Вчера Тики это нравилось, и сегодня… сегодня ей хотелось повторить. И увидеть его лицо – взволнованно-ошеломленное в своем исступлении и ужасно красивое в своей точености.

Тики был красив до неприличия даже когда хмурился или строил гримасы, и она уже не в первый раз думала об этом.

…правда, сейчас мысли о подобных вещах были чем-то лишним. Ведь Микк гладил ее плоть и осторожно скользил пальцами внутрь, во влагалище. И – жмурился, словно… словно…

Как же Алане хотелось ощутить его внутри себя. Подарить ему себя. Остаться с ним навсегда.

И как же сложно было жить в ожидании чего-то неизвестного – но совершенно точно неизбежного.

Мужчина мягко поцеловал ее, и Алана все-таки застонала – тихо-тихо, стараясь заглушить себя и наслаждаться молча, потому что… Изу же…

Просто поцелуй теперь казался чересчур похожим на то, как сейчас Тики продолжал ласкать ее пальцами.

Ноги зудели, по телу ходили волны неги, прошивающие собой каждую клеточку, и Алане хотелось раствориться, исчезнуть в этом удовольствии – она сжала пальцы на ногах, чуть приподнимая их и обнимая мужчину за бёдра, заставляя прижаться к себе, буквально уткнуться в себя, накрыть собой, и откинула голову, прикрывая глаза и чувствуя, как пальцы внутри неё дёрнулись глубже.

…интересно, а что нужно сделать, чтобы Тики тоже было так хорошо?

Алана потянулась к его паху, припоминая, что именно там было что-то, что принесло ему вчера наслаждение, но Микк, перехватив её руку, горячо выдохнул ей в ухо:

– Просто получай удовольствие.

Девушка ласково усмехнулась – даже говорить о таком ей было просто глупо – и качнула головой в ответ.

– Я хочу прикоснуться, - едва слышно прошептала она. – Почему ты мне запрещаешь? Ты ведь сам этого хочешь.

Щеки горели от собственных же слов, тут же показавшихся какими-то излишне дерзкими и… и самонадеянными.

А вдруг Тики… не хотел?

Но он же ведь… ведь…

– Это потому что некоторые обворожительные морские ведьмы не знают меры, – мужчина отпустил ее руку и скользнул ладонью по ее груди, гладя сосок влажными от выделений пальцами и заставляя девушку покраснеть – стыдливо и довольно.

Истома между ног только усилилась, и ей снова захотелось ощутить пальцы Микка внутри себя.

– Некоторые потрясающие пираты – тоже, – заметила Алана с шальной улыбкой – и снова потянулась к штанам мужчины, гладя внушительный бугорок на них через ткань и тут же улавливая, как Тики судорожно втягивает носом воздух.

– Это может плохо кончиться, – заметил Микк, но глаза его горели, а губы как-то лихорадочно дрогнули – и девушка поняла, что победила.

– Ну тогда покажи мне, как сделать так, чтобы это кончилось не плохо, – шепотом протянула она, с восторгом видя, как мужчина прикрывает глаза и прижимается к ней сильнее, одной рукой вновь скользя вниз, а другой - пробегаясь пальцами по боку, пересчитывая рёбра и легко-легко, почти щекотно касаясь груди.

– Маленькая хитрая стерва, – шумно выдохнул Тики, вновь рождая в Алане этот огонь, это нетерпение, это желание, и она сильнее сжала бугор, с удовольствием понимая, что это и есть то самое место: мужчина уткнулся лбом ей в плечо, тихо хохотнув, и вдруг шепнул, проникая в неё пальцами и пуская по телу электрические волны: – Лучше погладь.

И Алана, заалев, повиновалась.

Они дышали почти синхронно и почти одинаково шумно – на грани стона, почти беззвучного вскрика, и по телу Аланы каждую секунду прокатывался жар, потому что Тики гладил ее изнутри, двигал в ней пальцами, аккуратный и нежный, а она… она – ласкала его. Сначала – через ткань штанов, а потом, кусая губы, в смеси страха и какого-то взволнованного нетерпения, проникла внутрь и погладила голую кожу – тонкую, нежную.

Мужчина дернулся, ловя воздух сухими губами, и тихо всхлипнул.