Жена чудовища

— Я вышла замуж за лорда Валантена, — сказала она, — в не за привидения замка Нивер. И если лорд

Валантен собирается каждую ночь оставлять меня привидениям, то он может растопить камин нашим договором. Я не останусь больше одна в спальне.

Неважно, что это было малодушно, а деньги за ее замужество — спасение всей их семьи. Ей было страшно. И она, если на то пошло, не верила в то, что тот злосчастный договор действительно может сгореть в камине.

Хойр и герцог переглянулись.

— Хм, — сказал его милость, — Тьяна, прошу прощения, но вы ведь не визжали на весь Нивер, увидев моего брата впервые? И вы, однако же, боитесь привидений, поверить не могу.

Тьяна не сразу поняла, что герцог просто пошутил. Валантен поднял на него взгляд, быстро показал клыки — тоже в шутку, надо думать.

Он отпустил руку Тьяны и прямо в одеяле поднял ее на руки, кивнул Хойру, тот распахнул перед ним дверь в коридор.

На руках у Валантена, пока он нес ее по темным коридорам и лестницам, а потом по парку, она успокоилась и чуть не расплакалась от облегчения, что все-таки не осталась одна этой ночью. Растопить камин договором — и как это она так хорошо придумала?..

Глава 18. Еще один маленький шаг

Так, на руках, Валантен и принес ее в Нижний замок. Кто-то открывал для них калитки, двери. Откуда-то взялся Ривер со свечой.

— Как устроить леди, милорд?

— Никак. Иди спать, Ривер. Утром пусть придет горничная.

В темной спальне Валантен опустил ее на кровать.

— Вам уже лучше?

Она села удобнее, огляделась. Свет в комнате был только лунный, рассеянный, и она видела лишь очертания фигуры мужа.

— Да, благодарю вас. Вы на меня не сердитесь?

— Конечно, нет.

— Я думала, мы останемся в ваших комнатах в Верхнем, — сказала она зачем-то, — у вас же там есть комнаты.

Вряд ли она о чем-то думала, когда заявляла, что не останется одна в спальне, но оказаться посреди ночи в Нижнем замке точно не рассчитывала.

— Рядышком с той любезной сущностью? И с Хойром с его обрядами? — Валантен усмехнулся, — но не переживайте, Хойр наведет там порядок, и вы вернетесь в ваши комнаты. Или можно будет подобрать другие. Скоро разъедутся гости и освободятся покои, которые отлично вам подойдут.

— И я опять буду спать там одна? — вырвалось у нее.

Нет, все же она еще не успокоилась.

После короткой паузы он сказал:

— Я буду охранять вас, сколько захотите, миледи. Вашу угрозу мы восприняли очень серьезно.

— Мою угрозу?..

— Разорвать договор.

— Разве я могу его разорвать?..

— Формально нет. Но вы ведь уже поняли, Тьяна, что принуждать вас мне хочется меньше всего.

— Я… не хочу разрывать наш договор, — сказала она, запнувшись, — я просто, действительно, очень испугалась.

Он сел рядом, но не на кровать, а опять на пол, спиной к ней.

— Тьяна, удивительно, что вы очень испугались только теперь. Но я сделаю все, чтобы больше вам нечего было пугаться. И пожалуйста, простите. Наш договор совсем не подразумевал, чтобы на вас свалилось столько испытаний.

Он попросил прощения. Тьяна тут же подумала о предсказании Айноры. Она должна кого-то простить. Но ведь это явно не то!

— Мне не за что вас прощать, — сказала она, — здесь нет вашей вины. Я с самого начала должна была понять, что будет непросто. Еще когда… — она резко замолчала.

— Когда — что? — он повернулся к ней.

— Когда я услышала о смерти вашей жены и невесты, — пришлось ей закончить, — еще дома.

— Понятно, — пробормотал он глухо, опять отворачиваясь, — и вы все равно решили рискнуть?

— Мы это уже обсуждали, Валантен. Как говорит леди Овертина, я особа, на все готовая ради денег, — резко сказала она, отбросила одеяло и принялась сползать с постели, — можно, я закрою окно? Холодно.

Обида кольнула душу. В конце концов, это было нечестно с его стороны, раз за разом возвращаться к причинам, которые привели ее в Нивер. И да, в комнате действительно было прохладно, светлая штора шевелилась от ветра, и доносился сдержанный рокот волн снаружи. Но Тьяну беспокоил не холод, а этот самый Дальний ветер, приносящий чьи-то там души.

И начала неприятный разговор все-таки она, упомянув о его прошлом. Нечаянно. И все ведь говорят, что он был влюблен в свою леди Венель.

— Я сам, — он быстро встал, прошагал до окна и закрыл его на задвижку, и взглянул на Тьяну, — Овертина, что же, говорила это и вам?

— Нет, — она замотала головой, опять жалея, что не сдержалась, — я просто слышала, случайно.

Не хватало еще, чтобы до герцогини дошли ее жалобы. А вот это «и вам» могло означать, что Овертина говорила такое про нее, Тьяну, не раз.

— Я с ней поговорю, — сказал он.

— Не надо, Валантен. Пожалуйста, я прошу вас, не говорите с ней обо мне. А причину, почему я здесь, вы сами знаете, и тут уж ничего не поделаешь.

— Тьяна, — он подошел к ней, остановился на расстоянии вытянутой руки, — мне не важно, почему вы здесь.

Главное, что это произошло. И если вы просто останетесь такой, какой были все эти дни, мне этого хватит.

— Я тоже хочу этого. Чтобы вы остались таким же, — сказала она, опять не сразу сообразив, что в ее случае это прозвучало двусмысленно.

И смутилась. Вот не получается все правильно с первого раза!

— Вот таким? — он взглянул на свои заросшие шерстью руки.

— Другим я вас еще не видела, — осторожно улыбнулась она, накрыв его руки своими, — и много раз уже повторяла, что не вижу в этом страшного. Давайте уже решим, что у вашей жены неправильный, испорченный вкус, и вы как-нибудь постараетесь с этим смириться? Миритесь же вы с другими моими несовершенствами? — не удержалась она от легкого кокетства.

— Какими?.. У вас их нет, Тьяна, — серьезно сказал он, подхватил ее на руки и отнес на кровать, ловко сдернул с нее халат и отбросил в сторону, — и раз уж нам не спится сегодня, дорогая жена, можно опять заняться бесполезным делом, — пошутил он перед тем, как его губы настойчиво скользнули по ее шее, у самого выреза сорочки.

И, может быть, от этой шутки Тьяну отпустило, она прямо-таки ощутила, как медленно истаял в груди тугой комочек. И она довольно рассмеялась, наслаждаясь и поцелуем, и привычной уже щекоткой, без которой поцелуи, кажется, стали бы куда преснее. А ведь многим женщинам приходится такими и довольствоваться, если у их мужей нет хотя бы бороды.

И ощущения от большого тела Валантена, его тепло, должно быть, прогонят воспоминания о тех, других, ледяных прикосновениях, от которых она все еще невольно вздрагивала…